#29 Njk_elfxb11 » Чт, 16 июня 2011, 23:04
Внутри сферы воли можно выделить множество качеств, которые обычно называют чертами характера. К ним относятся: решительность, внимательность, честность, лукавство, доверчивость, упрямство, гордость, гордыня, мягкость, резкость, бескорыстность и многие другие. Некоторые из перечисленных качеств входят отрицательным или положительным образом в комплексное понятие нравственности, обобщающее целиком всё "нравственно значимое" подмножество отдельных независимых качеств личной сферы воли. Но самая важная составляющая нравственности – это направленность воли к добру или к злу.
Направленность к добру состоит в стремлении относиться к не-Я не хуже, чем к самому себе. Это любовь к ближнему, а в идеале – любовь ко всему сущему. Смысл евангельской притчи о самарянине (Лк 10:30-37) как раз и заключается в том, чтобы показать недостаточность узкой ветхозаветной трактовки понятия ближнего как человека из своего народа. Этот вид любви суть качество воли, а не чувство, как иногда ошибочно думают. Заповедь "возлюби ближнего как самого себя" совсем не подразумевают некоей "любви к себе", самолюбования, нарциссизма. Любовь к ближнему – это такое отношение к другому, какого желал бы и себе, учёт его интересов на сопоставимом уровне со своими интересами. Очевидно, что воля-любовь может различаться у разных личностей как по степени (вплоть до способности к самопожертвованию), так и по объёму круга внешней реальности, охватываемого таким отношением. У большинства людей доброе отношение распространяется по крайней мере на ближайших родственников, но задача нравственного совершенствования человека (Мф 5:48; Лк 6:36) состоит прежде всего в расширении этого круга. По заповеди Христа, им должны охватываться даже враги.
Направленность воли к злу состоит в стремлении самоутверждения за счёт не-Я, в эгоцентрическом отношении к внешнему бытию. Единственно значимыми и определяющими становятся собственные цели и желания субъекта или некоторой группы, коллективное сознание которой он разделяет. Всё прочее оказывается лишь средством. Будучи последовательно проведённым, принцип самоутверждения на практике превращается в жажду власти, в стремление подчинить своей воле все множество чужих воль, сделать их своими беспрекословными орудиями.
* * *
Сфера чувств может быть охарактеризована набором качеств, которые выражают способность и склонность индивидуального сознания испытывать те или иные категории чувств, черпать из них жизненные силы.
Как было отмечено выше, любовь ко всему сущему – в основе своей не чувство, а тип отношения воли. Однако этот тип отношения превратился бы в сухую мораль долга, в отвлечённый кантовский "категорический императив", если бы ему не сопутствовали особые эмпатические способности в сфере чувств, связанные не с определённым типом чувств, а с универсальной возможностью сопереживания: сорадования и сострадания. Да и в целом, любовь – это скорее общее название для известного числа сложных явлений в сознании, каждое из которых опирается на более простые качества сферы воли и чувств. Но в других видах любви, кроме любви к сущему, основная роль принадлежит не устремлению воли, а переживанию чувств. Любовь между мужчиной и женщиной в своём высшем, не обусловленном бессознательными инстинктами смысле, подразумевает один род чувств, материнская любовь – другой, большая дружеская симпатия – третий, и так далее.
Существует широчайшее многообразие чувств, никак не связанных с междуличностными отношениями. Таковы, в частности, чувство прекрасного – способность эстетического восприятия; чувство глубокого – способность переживать красоту построений ума; чувство высокого – религиозного благоговения; чувство великого – захватывающего дух переживания от соприкосновения с явлениями грандиозных масштабов, в их актуальности и потенциальности. Способности к переживанию категорий чувств, подобных перечисленным, входят в понятие духовности, понимаемой как внутреннее свойство сознания. Возможна не только светлая, но и тёмная демоническая духовность, причём некоторые простые качества в составе каждого из этих двух комплексных понятий могут совпадать.
Обратим внимание, что со словами "духовность", "духовный", когда они служат характеристикой способностей или конкретных состояний сознания, связано несколько разных смыслов. В плане взаимодействия человека и внешней реальности, духовность – это способность переживать трансфизическую, запредельную по отношению к нашему миру, сторону вещей. В корне ошибочно думать, что такая духовность исчерпывается первобытным магизмом и более высокими формами религиозно-мистического опыта. Духовное восприятие великих произведений искусства, восприятие живой природы, молитвенные состояния – всё это сопряжено с неосознаваемым взаимодействием между человеческим субъектом (через его эфирное тело) с теми или иными сущностями в различных слоях эфирных материальностей. Это касается не только высоких светлых миров, но и тёмных, демонических. Феноменальной данностью во всех случаях будут внутренние чувства субъекта, и, тем самым, понятие духовности как восприятия транс-реальности увязывается с духовностью как характеристикой высших способностей в сфере чувств.
Таким образом духовным можно называть человека, способного испытывать возвышенные, сложные чувства, движимого ими в своих помыслах и делах. Хотя, если мы говорим о духовном совершенствовании личности, то обычно подразумеваем её внутренний рост в более широком смысле: не только в возрастании способностей высших чувств, но также в многообразных высших качествах сферы воли и сферы разума.
В чувствах концентрируется движущая сила, энергия души, которой присуще, в отличие от безликой энергии в физике, не только количественное измерение (интенсивность чувства), но и качественное. Категории чувств можно различать по духовной высоте, о чём уже говорилось, а кроме того ещё и по этической обусловленности, от светлого, доброго полюса до тёмного, злого. Радость, умиление – примеры светлых чувств. Смех и юмор как правило нейтральны. Ненависть, зависть, похоть – тёмные. Кроме конкретных категорий тёмных чувств, есть зеркальная демоническая противоположность универсальному состраданию и сорадованию, своего рода анти-эмпатия – злорадование и садистическое наслаждение чужим страданием. Как нетрудно убедиться на опыте, низкие и недостойные чувства не прибавляют сил для светлого и доброго творчества, и наоборот.
* * *
Первые две сферы сознания – воли и чувств – следует понимать как своего рода диаду. Воля – начало мужское, оно обращено вовне, задаёт активное отношение и активное действие. Чувства – начало женское, воспринимающее, реагирующее и переживающее. Оба начала неотъемлемо присущи всякому индивидуальному сознанию, но в сознании мужчин преобладает первое, а в сознании женщин – второе.
В третьей из сфер сознания – разуме можно выделить воображение и логику, соответственно, в ролях активной и реактивной сторон. Первая сторона связана с творением новых представлений, вторая с анализом, осмыслением и систематизацией представлений уже присутствующих в сознании. Если сфера воли отвечает за нравственные качества души, а сфера чувств – за духовность, то самое существенное, что определяется сферой разума – это творческие способности сознания. Но одностороннее развитие ума при неспособности к духовным переживаниям на уровне чувств исключает истинное духовное творчество и ведёт к замыканию в творчестве узком, сугубо интеллектуалистическом, проникнутом зачастую низким духом рационализма и прагматического утилитаризма. Также творческий процесс невозможен без участия воли, задающей начальный творческий импульс, определяющей и удерживающей цели творчества.
Разум предназначен к нахождению путей для воплощения целей, заданных намерениями воли, сам же целей не ставит и решений не принимает. Если бы разум самостоятельно определял, так сказать, "разумные цели" – в любом объективном, но не субъективно-волевом смысле, то тем самым автоматически стиралось бы всякое многообразие индивидуальностей. Поведение в определённых внешних условиях становилось бы не более чем функцией от способностей разума конкретного субъекта. Конечно, эти способности, взятые в комплексе, многообразны и никак не сводимы, например, к одномерной оценке по критерию "выше-ниже". Но важно, что в большинстве возникающих ситуаций особые способности не играют практически никакой роли. Нетрудно представить насколько скучен и утомителен был бы мир, населённый единообразно действующими "роботами"! И пусть даже зачастую мыслима не одна, а целый ряд более или менее равноценных для объективной "разумности" возможностей, но ведь и на такие ситуации у "объективного разума" нет в запасе ровным счётом ничего кроме метода случайного выбора. Такой случайный выбор увеличивает разнообразие, но, увы, это всего лишь малоинтересное разнообразие "белого шума", а не разнообразие неповторимых личностей. Более того, если бы разум самостоятельно определял бы цели своей деятельности по некоторому объективному критерию, то ситуация свелась бы к постоянному подстраиванию под изменчивые факты внешней реальности. Ведь практически невозможно предвидеть будущие обстоятельства заранее и на длительный срок вперёд. Приобретая же статус установки воли и субъективизируясь, конкретное намерение приобретает устойчивость и долговременность, своебразную "самосущность". Воля готова принять не любую установку, воспринятую разумом осознанно или без его участия неосознанно полученную извне. Принимаются лишь те установки, что согласуются с наличным состоянием сферы воли субъекта. Благодаря воле личность может действовать вопреки обстоятельствам и при помощи разума целенаправленно изменять внешнюю реальность.