А тут вот решил просто подумать. Немного и о жизни. Пока мы с кошкой пытались понять, гроза ли это громыхает или салют, в телевизоре показывали людей на Красной площади. Вот привлекла мое внимание девушка на вид чуть старше меня и того же достатка. Стояла в обнимку с парнем. Снимала салют на маленький замыленный фотоаппарат. То есть не смотрела на залитое морем огней московское небо, обдуваемая прохладцей вечерного бриза, чувствуя прикосновение любимого человека, а вперилась глазом в маленький поцарапанный экранчик, пытаясь хоть что-то снять, заранее понимая, что качество говно, и видно ничего не будет, и вообще потом будет чувство, что зря туда ехали из Новокосино, еще и с мамой разругались, а собаку не выгуляли.
Вот больше всего я боюсь, что кто-то, прочитав предыдущий абзац, побежал в комментарии писать что-то про фотографирование и видеосъемку на мыльницу, осуждать эту девушку или, наоборот, ее поддерживать. Да Бог бы с ней, причем здесь она. Вот приехали мы в Иерусалим в апреле прошлого года, идем по Старому городу, и наша кучка туристов сверкает вспышками во все стороны, пытаясь выхватить стену плача с пасмурным небом, лицо палестинского мальчика за углом, панораму города, купол Аль-Акса, и все это, может быть, и не плохие фотографии, особенно я в желтой кеппи на фоне стены плача, но ведь их же уже тонны как минимум в интернетах. А люди продолжают снимать открыточные виды, зачем? Главное, у тебя пять часов на Иерусалим, или ты в Мадриде проездом, или в Атланте самолет ты упустил. Вот зачем делать эту кособокую фотографию на мобильный телефон, на котором какое-то здание, какая-то улица и какие-то люди. А потом показать на работе коллегам — вот, мол, какие красоты. А они видят смазанную фотографию и кивают да-да, уже особо не слушая.
И все же. Дело не в фотографиях, как вы, надеюсь, понимаете. Человек почему-то боится пережить мгновение, не запечатлев его хоть словом, хоть картинкой. Все эти ваши или, правильнее сказать, наши блоги это попытка наспех зафиксировать убегающее сейчас. Вот ты идешь из магазина, думаешь о делах по работе, об отношениях с любимой, о больной маме, еще о чем, а над тобой сквозь дома медленно тлеет закат, в каких-то невзрачных тонах он тонет за домами и деревьями. А ты берешь телефон и пишешь: "Закат горит как абрикосовый таракан". И ведь, что самое обидное, он даже не абрикосовый ни разу по цвету, а про таракана ты у какого-то символиста столетней давности своровал. И даже не помнишь у какого, но, думаешь, в твиттере никто не вспомнит.
Остановись мгновенье, ты прекрасно. А если оно прекрасно, почему мы его боимся. Может, мы самих себя в нем, как зеркале, боимся, ведь бесконечное "сейчас" растянулось на вечность. А тут больная мама, фото Аль-Акса на мобильнике, больное горло, и ты думаешь: какая к черту вечность, окстись родимый, тебе бы на машину заработать. И ты садишься, включаешь музыку, приносишь чай, отворачиваешь назад шарф, связанный, кстати, мамой, , чтобы не мешал, и начинаешь фиксировать это мгновение. А оно улетает.(с)
http://vorewig.livejournal.com/854762.html