Кто нибудь сталкивался с Самадхи или Сатори ?

[Alisa SU]

вопрос одноименный !!!

[Helenka]

Юрьевна, /viewtopic.php?f=13&t=9598

[Alisa SU]

Helenka,

Добавлено спустя 46 минут 50 секунд:
читаю данную тему
уже на 20 стр ...
как все культивируют слово любовь и так и сяк и эдак ...вот аж тошнит
какаято прям наркомания при слове любовь со всеми происходит
в каждом посте ...в каждом ...
просто даже вот такого анализа
темы из архива читать надо
бедное слово =любовь = как его замордавали ...ну ей Богу

Странник там путевый ...
пойду дочитаю ...я же упрямая ..на пол пути то как же можно ...
это ж как не до...курить

[погода]

Есть книга "Три столпа дзен" Роси Филипа Капло и там описаны реальные случаи людей, достигших просветления от лица их самих. Почитайте, возможно поймете их состояние. Я бы сказал это примеры как Божественное раскрылось в человеке и вышло на первый план, хоть буддисты и отрицают Бога (но это утверждение относится к восприятию Бога как личности в западной традиции).

Цитирую оттуда:

1. Мистер К.Я., японец,
руководящий работник, 47 лет
27 ноября 1953 г.

Спойлер

Дорогой Накагава-роси!
Спасибо за тот счастливый день, что я провел в вашем монастыре.
Вы, конечно, помните дискуссию, которая возникла по поводу Самоосознания, душой которой был
тот американец. В тот момент я едва ли мог себе представить, что через несколько дней буду
сообщать вам о своем собственном Опыте.
На следующий день после того, как я посетил вас, я возвращался на поезде домой со своей женой. Я
читал книгу о дзен, написанную Сон-о, который, если вы помните, был наставником Сото дзен,
жившим в Сэндай в период Гэнроку (1688-1703). Когда поезд приближался к станции Офуна, мне на
глаза попались такие слова: «Я пришел к ясному пониманию того, что Сознание — это не что иное,
как горы, реки и великие просторы земли, солнце, луна и звезды. (Цитата из Сёбогэндзо Догэна,
первоначально встречающаяся в Дзенруй N 10) раннем труде китайского дзен).
Я читал их и раньше, но в этот раз они произвели на меня столь сильное впечатление, что я
вздрогнул. Я сказал себе: «После семи или восьми лет дзадзен я, наконец, понял суть этого
высказывания» и не смог сдержать слёз, которые переполняли меня. Испытывая нечто вроде стыда от
того, что я расплакался посреди толпы, я отвернулся и утёр глаза платком.
Тем временен поезд прибыл на станцию Камакура, и мы с женой сошли. По пути домой я сказал ей:
«В своем теперешнем приподнятом состоянии сознания я смог бы подняться на высочайшие
высоты». Смеясь, она ответила: «Что тогда было бы со мной?» Все это время я продолжал повторять
про себя ту цитату.
Случилось так, что в тот день в моём доме гостили мой младший брат и его жена, и я рассказал им о
своем посещёнии вашего монастыря и о том американце, который прибыл снова в Японию только
для того, чтобы достичь просветления. Короче, я пересказал им все те истории, что вы мне поведали,
и лёг спать уже после половины двенадцатого.
В полночь я вдруг проснулся. Поначалу моё сознание было затуманено, затем в нем внезапно
сверкнула та цитата: «Я пришел к ясному пониманию того, что Сознание - это не что иное, как горы,
реки и великие просторы земли, солнце, луна и звезды». И я повторил её. Затем совершенно
неожиданно меня как будто ударила молния, и в следующее мгновение небо земля рухнули и
исчезли. Тотчас же, подобно вздымающимся волнам, меня охватила огромная радость, настоящий
ураган радости, и я засмеялся громко и неистово: «Ха, ха, ха, ха, ха, ха! Здесь нет никакого смысла
рассуждать, совершенно никакого! Ха, ха, ха!» Пустынное небо раскололось надвое, затем раскрылся
его рот и начал дико хохотать: «Ха, ха, ха!» Позже один из членов моё й семьи сказал мне, что мой
смех был нечеловеческим.
Теперь я лежал на спине. Вдруг я сел, ударил что есть силы по кровати (заметьте, что это не западная,
а традиционная японская кровать, состоящая из стеганного матраса толщиной два-три дюйма,
положенного поверх обычных циновок татами) и начал стучать по полу ногами, как будто стараясь
проломить его, продолжая исступленно смеяться. Моя жена и младший сын, спавшие рядом со мной,
теперь проснулись и были очень напуганы. Прикрыв мне рот своей рукой, жена воскликнула: «Что с
тобой? Что с тобой?» Но я не слышал её, узнав обо всем этом только впоследствии. Мой сын позже
сказал мне, что он решил, что я сошёл с ума.
Я пришел к просветлению! Шакьямуни и патриархи не обманули меня! Они не обманули меня!» Я
помню, что разрыдался. Когда я успокоился, то извинился перед остальными членами семьи, которые
спустились вниз по лестнице, напуганные шумом.
132
Распростершись перед фотографией Каннона, которую вы дали мне, «Алмазной сутрой» и томиком
книги, написанной Ясутани-роси, я возжег палочку с благовониями и выполнял дзадзен, пока она не
сгорела спустя полчаса, хотя казалось, что прошло не более двух-трёх минут.
Даже сейчас, когда я пишу, у меня подрагивает кожа. В то утро я пошел повидать Ясутани-роси и
постарался описать ему свой опыт внезапного крушения неба и земли. «Я вне себя от радости, я вне
себя от радости!» - продолжал повторять я, колотя себя по бедру. К глазам подступили слёзы, и я не
мог их остановить. Я попытался пересказать ему переживания той ночи, но мой язык заплетался, и
звуки не складывались в слова. В конце концов, я просто приник лицом к его коленям. Похлопав
меня по спине, он сказал: «Хорошо, действительно большая редкость испытать переживание в такой
чудесной степени. Это называется обретением пустоты Сознания. Вас нужно поздравить!»
«Благодарю вас», — пробормотал я и снова заплакал от радости. Я повторял ему: «Я должен
продолжать энергично заниматься дзадзен». Он был настолько добр, что дал мне подробный совет,
как следовать своей практике в будущем, после чего ещё раз шепнул мне на ухо: «Мои
поздравления!» и проводил меня до подножия горы с карманным фонариком.
Хотя прошло уже двадцать четыре часа, я все ещё ощущаю последствия того землетрясения. Всё моё
тело не перестает дрожать. Весь сегодняшний день я только и делал, что смеялся и плакал в
одиночестве.
Я пишу, чтобы сообщить о своем опыте в надежде, что это представит интерес для ваших монахов, и
потому что меня убедил это сделать Ясутани-роси.
Пожалуйста, передайте от меня привет тому американцу. Скажите ему, что даже я, такой
недостойный и малодушный, могу иметь такой чудесный опыт, когда тому приходит время. Я бы
хотел обстоятельно поговорить с вами о множестве вещёй, но мне придётся подождать до
следующего раза.
P.S. Тот американец спрашивал нас, может ли он достичь просветления за одну неделю сэссин.
Передайте ему от меня следующее: не подсчитывайте дни, недели, годы или даже жизни. Не
подсчитывайте миллионы или миллиарды калъп. Скажите ему, чтобы он дал себе обет достичь
просветления, пусть даже на это потребуется все бесконечное, безграничное, необозримоё будущее.
Полночь 28-го: [Эти записи в дневнике были сделаны в течении следующих двух дней.] Проснулся,
полагая, что три или четыре часа утра, но часы показывали, что ещё только 24.30.
Пребываю в совершенном покое, покое, покое.
Все тело как будто онемело, но руки и ноги прыгали от радости почти полчаса.
В высшей степени свободен, свободен, свободен, свободен, свободен.
Должен ли я так радоваться?
Нет заурядных людей (то есть, Буддовость скрыто присутствует в каждом).
Бьют большие часы — не часы, а бьёт само Сознание. Бьёт сама вселенная. Нет ни Сознания, ни
вселенной. Дон, дон, дон!
Я полностью растворился. Остался Будда!
«Выходя за пределы закона причины и следствия, управляемый законом причины и следствия» (эти
слова упоминаются в Мумонкан, в коане, широко известном как Лиса Хякудзё), - подобные мысли
ушли из моё го сознания.
О, ты есть! Ты смеялся, так ведь? Этот смех — это звук твоего погружения в мир.
Сущность Сознания — теперь она мне предельно ясна.
Моя сосредоточенность в дзадзен обострилась и углубилась.
133
Полночь 29-го: я пребываю в покое, покое, покое. Не является ли эта моя необъятная свобода той
Великой Остановкой, которую описывали древние? (Обозначение состояния сознания, являющегося
результатом глубокого осознания того, что поскольку мы ни в чем не испытываем недостатка, нам
нечего и искать вне самих себя). Кто бы ни стал это оспаривать, ему бы обязательно пришлось
согласиться, что эта свобода - нечто экстраординарное. Если это не абсолютная свобода или Великая
Остановка, то что же это?
4 утра 29-го: Дин, дон! Бьют часы. Есть одно это! Есть одно это! Нет смысла рассуждать.
Несомненно, мир изменился [с пробуждением]. Но каким образом?
Древние говорили, что просветленного человека можно сравнить с плавающей рыбой. Это как раз то,
что со мной происходит - нет никаких препятствий. Я не испытываю никаких помех. Все течет ровно,
свободно. Все происходит естественно. Эта безграничная свобода — выше всяких слов. Какой
чудный мир!
Догэн, великий буддийский учитель, говорил: «Дзен это широкие, всеохватывающие ворота
сострадания». Я благодарен, так благодарен.

[погода]

2. Мистер Ф.К., американец,
бывший бизнесмен, 46 лет
Отрывки из дневника

Спойлер

Нью-Йорк, 1 апреля 1953 года: ...Всю неделю болит живот, доктор говорит, что язвенная болезнь
обостряется... Вдобавок ещё и аллергия... Не могу заснуть без снотворного... Чувствую себя так
жалко, что хотел бы найти в себе силы покончить со всем этим.
20 апреля 1953 года: Сегодня был на лекции о дзен С. Как обычно, извлек из этого мало пользы...
Зачем я только хожу на эти лекции? Смогу ли я когда-нибудь достичь сатори, слушая философские
размышления о праджне и каруне (санскритские слова, означающие, соответственно, мудрость
сатори и сострадание). И почему А - это не А, и "все такое прочё? Что же все-таки это такое сатори,
черт возьми? Даже после четырех книг С. и дюжины лекций, я все ещё не знаю. Я, наверное, ужасно
глуп... Но я знаю одно, дзенская философия не избавляет меня от моих болей или беспокойства или
от этого проклятого чувства опустошенности...
Только на прошлой неделе близкий друг посетовал: «Ты вечно разглагольствуешь о дзенской
философии, но ты едва ли стал более спокойным и внимательным к другим с тех пор, как начал её
изучать. Наоборот, ты стал горделивым и снисходительным...»
1 июня 1953 года: Разговаривал сегодня с К. о дзен и о Японии до двух часов ночи... Как и С. он -
японец и практиковал дзен, но у них кроме этого мало общего... До встречи с К. я полагал, что люди,
имевшие сатори, все ведут себя как С, теперь я вижу, что сатори - не так просто, оно, очевидно, имеет
много граней и уровней... Что я так уцепился за сатори?..
Не давал покоя К. весь вечер: «Если я отправлюсь в Японию обучаться дзен, можете ли вы обещать
мне, что я смогу найти какой-то смысл в жизни? Избавлюсь ли я полностью от своей язвы, аллергии
и бессонницы? После двух лет посещёния дзенских лекций в Нью-Йорке моя постоянная
разочарованность не умерилась, как и не уменьшилось, если верить моим друзьям, моё
интеллектуальное тщеславие».
Я повторял: «Дзен — это не философия, это — здоровый образ жизни!.. Если вы по-настоящему
захотите изучать буддизм в Японии, а не просто разговаривать о нем, вся ваша жизнь будет
преображена. Это будет нелегко, но вы можете быть уверены: как только вы вступите на Путь Будды,
134
искренне и ревностно, повсюду появятся Бодхисаттвы, чтобы помочь вам. Но вы должны обладать
мужеством и верой, и вы должны твердо решить осознать освобождающую силу своей природы
Будды, каких бы мук и жертв это ни потребовало...»
Мужества как раз мне все время и не хватало.
3 сентября 1953 года: Оставил дела, продал обстановку и машину... Друзья в один голос осуждают:
«Ты сошёл с ума, отказываясь от десяти тысяч в год ради пирога на том свете!»
Может быть.
А может быть, сумасшедшие — они, наживая состояния и язвы с болезнями сердца... Я подозреваю,
что некоторые из них, возможно, даже завидуют мне... Если бы мне это было не нужно, я бы не стал
это делать, в этом я уверен, но мне немного страшно. Надеюсь, все эти слова о жизни в сорок верны...
Купил билет в Японию.
Токио, 6 октября 1953 года: Как же изменились за семь лет лица и настроения японцев! Мрачных
толп и лиц, полных отчаяния, теперь нет... Приятно вернуться на этот раз ищущим, а не оккупантом...
Интересно, что же все-таки привело меня назад? Не величие ли японцев и их терпеливая выдержка
перед лицом несказанных страданий, которые меня так изумили? Не таинственная ли тишина
монастыря Энгаку и глубокий покой, который он во мне пробуждал каждый раз, когда я бродил по
его садам или под его гигантскими криптомериями?..
1 ноября 1953 года: Уже почти месяц как я в Киото... Р., американский профессор, с которым я
встречался на одной из лекций С. в Нью-Йорке, преподает историю философии в японском
университете... Мы с ним уже посетили пять или шесть дзенских наставников и авторитетных лиц...
Разговоры, разговоры, разговоры! Некоторые из этих людей дзен на удивление многословны для
учения, которое похваляется передачей от сознания к сознанию и неприятием концепций. Профессор
М., когда я напомнил ему об этом, сказал: «Вначале приходится прибегать к концепциям, чтобы
избавиться от концепций». Это похоже на борьбу с огнем с помощью керосина... Опять чувствую
беспокойство. Весь вчерашний день обходил антикварные лавки, покупая предметы искусства.
Неужели я вернулся в Японию ради этого?
1 ноября 1953 года: Сегодня пришло письмо от Накагава-роси, учителя из монастыря Рютаку, с
разрешением мне и Р. провести там два дня... Будет ли эта поездка продуктивной? Едва ли, если С. и
дзенские профессора в Киото правы: «Дзенские монастыри слишком традиционны и авторитарны для
современных интеллектуально настроенных людей...» Во всяком случае, будет возможность
поговорить по-английски с роси, и, может быть, приятно проведу время... Жена Р. нагрузила нас
тяжелыми одеялами и американскими продуктами. Её японские знакомые говорят, что дзенские
монастыри отличаются холодом и строгостями... Что всё же можно делать в монастыре?..
1 ноября 1953 года: Прибыли в монастырь в сумерках... Все шесть с половиной часов поездки на
поезде Р. и я занимались формулировкой вопросов для выяснения философских познаний роси о
дзен. «Если он обладает интеллектуальным пониманием дзен, - решили мы, - а не просто является
закостенелым религиозным фанатиком, мы останемся на все два дня, в противном случае - уедем
завтра же...»
Накагава-роси принял нас в простой, непритязательной обстановке... Как молодо он выглядит, совсем
не похож на бородатых патриархов, как мы их себе представляли... И такой радушный и любезный:
он лично заварил нам горячий зеленый чай с добавками, вкусный и успокаивающий, и даже шутил с
нами на удивительно хорошем английском...
«Долгое путешествие на поезде должно быть утомило вас, не хотите ли прилечь и отдохнуть?» —
«Нет, мы немного устали, но если вы не против, то мы приготовили ряд вопросов о дзен, которые мы
бы хотели вам задать». - «Если вам не нужен отдых, то служитель проводит вас в главный зал, где вы
сможете посидёть и помедитировать, пока я не закончу кое-какие неотложные дела, после этого мы
сможем поговорить, если вы того желаете».
135
«Но мы никогда не медитировали в своей жизни, мы даже не знаем, как сидёть со скрещёнными
ногами». - «Вы можете сидёть, как вам угодно, но вы не должны разговаривать. Прислуживающий
монах даст вам подушки для сидения и покажет, где сесть; он позовет вас, когда я освобожусь».
Просидел - нет, проёрзал — без единого слова два несчастных часа в темном зале рядом с Р.
Сосредоточиться невозможно, мысли бегут друг за другом, как стая обезьян... Мучительная боль в
ногах, спине и шее... Жутко хочется взять и уйти, но если я сделаю это раньше Р., он потом будет
вечно подтрунивать надо мной, и хорошего же мнения будет роси о стойкости американцев...
Наконец монах появился и милосердно шепнул: «Роси может принять вас сейчас». Посмотрел на
часы: 21.30...
Приковылял в комнату роси, где он встретил нас своей непроницаемой улыбкой и большой чашкой
риса с соленьями... Он внимательно наблюдал за нами, в то время как мы жадно поглощали пищу,
затем милостиво спросил: «Так что бы вы хотели знать о дзен?» Мы так измучились, что смогли
только еле слышно ответить: «Ничего!» - «Тогда вам лучше пойти спать, потому что мы встаем в 3.30
утра... Приятных сновидений».
8.45! Разве вы не слышали звон колоколов и гонгов, вы не слышите барабаны, пение? Пожалуйста,
поторопитесь...
Что за фантастическая сцена возрожденной магии и идолопоклонства: бритые наголо монахи в
черных одеяниях сидят как вкопанные, распевая мистическую тарабарщину под аккомпанемент
огромного деревянного тамтама, издающего потусторонние звуки, в то время как роси, подобно
какому-то элегантно одетому шаману, делает магические пасы и падает ниц снова и снова перед
алтарем, изобилующем идолами и изваяниями... Это и есть дзен Танки, который швырнул статую
Будды в огонь? Это и есть дзен Риндзая, который призывал: «Вы должны убить Будду?»
(Искоренение из сознания понятия о Будде, противопоставленному обыкновенному живому
существу, отказ от той идеи, что Шакьямуни Будда — это Бог или высшее существо, избавление от
коварной гордыни, появляющейся после кэнсё и ведущей к мысли: «Теперь я — Будда» - вот что
такое убийство Будды. «Вытри свой рот, когда произносишь имя Будды!» - ещё одно повсеместно
неправильно истолковываемоё дзенское выражение. Оно приведено в тринадцатом случае
Мумонкан, в пояснении Мумона: «Разве вы не знаете, что нужно полоскать рот в течении трёх дней
после того, как произносите имя Будда?» Это относится не персонально к Шакьямуни Будде, а к
природе Будды или к сознанию Будды. Все закончено и совершенно в себе. Полка — это палка, совок
- это совок. Воспользуйтесь совком, и вы будете знать его «совковость» непосредственно и
основательно. Но назовите его Буддой или сознанием Будды, и вы необоснованно замараете его, то
есть добавите к имени «совок» ещё одно понятие). Учителя из Киото и С. были все-таки правы...
После завтрака роси повел нас на осмотр монастыря, расположившегося внутри подковы
раскинувшихся холмов в дребезжащей тишине ухоженного соснового, кедрового и бамбукового леса
и украшенного изящным прудом с лотосами - настоящий японский Шангри-ла... И что за вид на гору
Фудзи, величественного стража на фоне неба!
...Только бы он не испортил все это, заставляя нас кланяться этим изваяниям в залах...
О, моя провидческая душа!.. Он приводит нас в комнату основателя монастыря, возжигает
благовония и начинает отбивать страстные поклоны перед причудливой статуей Хакуина... Вы тоже
можете возжечь благовония и отдать дань уважения Хакуину... Р. смотрит на меня, я - на него, затем
он взрывается: «Старые китайские учителя дзен сжигали или плевали на статуи Будды, зачем же вы
им кланяетесь?»
Роси смотрит на него печально, но не сердито. Если вам нравится плевать, плюйте, я же предпочитаю
кланяться... Мы не плюем, но и не кланяемся.
6 ноября 1953 года: Р. уехал в Киото сегодня, меня же роси пригласил остаться... Несмотря на весь
свой религиозный фанатизм и нефилософский склад мышления, он - приветливый, нормальный
парень, и он мне нравится...
Хотя не стоит обманываться: будет достаточно непросто вставать в 3.30 на холод, существовать
почти на одном рисе и пытаться медитировать со скрещёнными ногами... Способен ли я на это? Хочу
136
ли я этого?.. И всё же, во всем этом есть что-то, дающее глубокое удовлетворение... В любом случае,
я рад, что он пригласил меня остаться и что я принял его предложение...
8 ноября 1953 года: Роси говорит, что я могу медитировать один в комнате основателя, а не в
холодном дзендо. Я могу сидёть, стоять на коленях в японской манере или воспользоваться стулом и
надеть на себя столько одежды, сколько мне нужно, если мне будет холодно... Хотя я не имею ни
малейшего понятия как медитировать... Когда я сказал об этом роси, он загадочно посоветовал:
«Переместите свое сознание в самый низ своего живота, там пребывает слепой Будда, дайте ему
посмотреть!..» И это все, что можно сказать о медитации? Или роси намеренно заставляет меня
вариться в собственном соку?.. Внимательно исследовал черты лица Хакуина сегодня: они не такие
уж гротескные, даже слегка интересные.
10 ноября 1953 года: Каждое утро взбираюсь на холм за главным залом, с которого открывается
панорамный вид на гору Фудзи... Вчера пропустил медитацию из-за головной боли, и Фудзи
выглядела хмурой и безжизненной... Сегодня после пары часов хорошей медитации на стуле она
снова величественна и словно парит. Удивительное открытие: жизнь и смерть Фудзи — в моих
руках!..
23 ноября 1953 года: Сегодня во время чаепития с роси в его комнате, он внезапно спросил меня: «Не
хотели бы вы принять участие в рохацу-сэссин в монастыре Харада-роси? Во время этого сессии
дисциплина особо строгая. Но он - известный роси, намного более подходящий наставник для вас,
чем я...» — «Если вы так считаете, то конечно, почему бы нет?» — «Но мой старый учитель (Гэмпо
Ямамото-роси, который в то время отошел от дел), которого я встретил на днях, против этого: он не
одобряет суровые методы Харада-роси по форсированию сатори. Он полагает, что дзенский ученик
должен созревать медленно, чтобы затем, как плод, который» поспев, падает с дерева, естественным
образом прийти к просветлению... Позвольте мне ещё поразмышлять над этим...»
25 ноября 1953 года: Сегодня утром в монастыре два интересных гостя: один - учитель по имени
Ясутани, другой — мирянин по имени Ямада, его ученик, который сказал, что он практикует дзен
около восьми лет. Хотел спросить его, было ли у него сатори, но решил, что это может оказаться
неудобным.
Спросил Ясутани-роси, не считает ли он, что я могу достичь сатори за одну неделю сэссин... «Вы
можете достичь его за один день сэссин, если вы преисполнены подлинной решимости и полностью
откажетесь от умозрительного мышления».
27 ноября 1953 года: «Как продвигается ваш дзадзен?» - неожиданно спросил меня сегодня роси...
«Этот Будда в моё м животе безнадежно слеп». - «Он - не слеп на самом деле, он только кажется
таким, потому что крепко спит... Не хотели бы вы попробовать коан Му?» - «Что мне с ним делать?»
- Вы знаете его историю, я полагаю». — «Да». — «Тогда просто сосредотачивайтесь на ответе Дзёсю,
пока вы интуитивно не поймете его смысл». — «Буду ли я тогда просветленным?» - «Да, если ваше
понимание не будет только лишь теоретическим». - «Но как мне сосредотачиваться?» - «Переместите
свое сознание в свою хара и фокусируйтесь на одном лишь Му».
28 ноября 1953 года: Сегодня утром Роси позвал меня в свою комнату и пригласил следовать за собой
к маленькому алтарю в задней части здания... «Вы видите это письмо, которое я положил в руки
Каннона? Вы стали кармически связанными с человеком, который его написал; давайте сделаем гассё
перед Канноном в знак благодарности...» Я механически сделал гассё и торопливо спросил: «Что
говорится в письме, кто его написал? И что вы имеете в виду под "кармически связанным"?» Роси,
внешне сдержанный, но внутренне взволнованный, только сказал: «Пройдемте в мою комнату, и я
все объясню...»
Со своим обычным изяществом он присел по-японски на колени, поставил на огонь чайник и затем
решительно объявил: «Я решил взять вас на рохацу-сэссин в Хоссин-дзи. Меня подтолкнуло это
137
письмо». - «Скажите, о чем оно?» - «Вы помните Ямада-сан, мужчину, который приезжал сюда
вместе с Ясутани-роси позавчера? Оно от него. У него было глубокое сатори на следующий день
после его отъезда, и он сообщает о нем в этом письме» (см. Предыдущий случай).
«Вы сказали, что он достиг сатори? Пожалуйста, переведите мне письмо прямо сейчас». - «Нет
времени. Хоссин-дзин - далеко отсюда, на берегу Японского моря, а мы должны приготовиться к
завтрашнему отъезду. Я переведу его вам в поезде».
29 ноября 1953 года: Когда наш третьеклассный поезд стучал колесами в ночи, роси медленно,
обстоятельно переводил письмо Ямады... Какое живое, волнующё переживание, и он - не монах, а
мирянин!.. «Вы действительно считаете, что я могу достичь сатори во время этого сэссин?» -
«Конечно, при условии, что вы полностью отрешитесь от себя». - Но все-таки, что такое сатори? Я
хочу сказать...»
«Стоп! - Роси поднял руку, блеснув своей загадочной улыбкой. — Когда вы достигните его, то
узнаете, сейчас не задавайте больше вопросов, пожалуйста. Давайте выполним дзадзен и затем
попытаемся немного поспать до прибытия в Хоссин-дзи...»
30 ноября 1953 года: Прибыл голодный и измученный в Хоссин-дзи к вечеру... Небо — свинцовое,
воздух - холодный и влажный... Но Харада-роси был радушен и сердечен, встретив меня
распростертыми объятиями... Позже он представил меня своему первому помощнику и четырём
старшим монахам... Хотя и несколько сдержанные, они светились ярким внутренним пламенем...
Мы с роси удалились в маленькую комнату, которую нам предстояло делить... «Вам лучше немного
отдохнуть до начала битвы». - «Битвы?» — «Да, битвы на смерть с силами своего собственного
поведения... Я позову вас, когда все соберутся в главном зале на последнеё наставление Харада-роси,
примерно через час».
Подобно омарам на каком-то тайном совещании, Харада-роси, его помощник и четыре старших
монаха в одеянии из алой парчи и высоких церемониальных головных уборах восседали на больших
шелковых подушках в конце зала, в то время как четыре молодых монаха, каждый с черным
лакированным подносом, на котором были расставлены золочёные чашки, стояли в другом конце,
готовые прислужить им. Между ними по обе стороны зала рядами лицом друг к другу на коленях
стояло около пятидесяти сурового вида мирян, облаченных в темные традиционные платья... Их глаза
были прикованы к полу, и ни один из них не шелохнулся, чтобы взглянуть на Харада-роси, когда он
говорил, кроме меня...
Почему все так напряжены и мрачны? Почему все они выглядят так, будто готовятся к какому-то
страшному испытанию? Да, роси сказал, что это будет битва, но, несомненно, то было только
оборотом речи — как можно бороться со своим собственным сознанием? Разве дзен это не у вэй, не
«не-борьба»? Разве всеобъемлющая природа Будды не наше общё достояние, так зачем бороться,
чтобы обрести то, что уже наше?.. Должен спросить Харада-роси об этом при первой же
возможности...
Когда мы вернулись в свою комнату, роси обобщил наставления Харада-роси: 1) нельзя ни
разговаривать, ни принимать ванну, ни бриться, ни покидать территорию в течении недели; 2)
следует сосредотачиваться только на своей собственной практике, не отвлекаясь ни под каким
предлогом; 3) новички имеют не меньше шансов обрести просветление на этом сэссин, чем
старожилы. И роси подчеркнуто добавил: «Но вы должны работать усердно, чрезвычайно усердно».
1 декабря 1953 года: Не переставая льёт дождь, в дзендо неприятно холодно и сыро... Надел на себя
теплые кальсоны, трикотажную рубашку, два свитера, шерстяной плед и две пары шерстяных носок,
но все равно не мог согреться... Вопли и крики годо мешают больше, чем удары его кёсаку. Мучился
болью в ногах и спине... Мысли скачут без остановки... Менял агура на сэйдза, сэйдза на ханка,
манипулируя трёмя своими подушками самым непостижимым образом, но боль не проходила...
138
На моё м первом докусан Харада-роси нарисовал круг с точкой посередине. «Точка — это вы, а круг -
это космос. В действительности, вы заключаете в себе весь космос, но поскольку вы видите себя
точкой, обособленной частичкой, вы не воспринимаете вселенную неотделимой от себя... Вы должны
вырваться из своего самозаточения, вы должны забыть философию и всё остальное, вы должны
переместить своё сознание в хара и вдыхать и выдыхать одно Му. Центр вселенной - это низ вашего
живота!..»
Му - это меч, который позволяет вам продраться сквозь ваши мысли в то царство, откуда происходят
все мысли и чувства. Му - это не только средство просветления, это само просветление...
Самоосознание достигается не постепенным продвижением вперёд, а одним прыжком. Пока ваше
сознание не стало чистым, вы не сможете совершить этот прыжок».
«Что вы имеете в виду под чистым?» - «Свободным от всех мыслей». — «Но почему необходимо
добиваться просветления, если мы уже обладаем просветленной природой Будды?» — «Вы можете
показать мне свою просветленную природу?» — Ну, я не могу, но ведь сутры говорят, что мы
обладаем ей, разве не так?» - «Сутры - это опыт не ваш, а Шакьямуни Будды. Если вы воспримете
свое сознание Будды, вы сами станете Буддой».
2 декабря 1953 года: На докусане в 5 утра сказал Харада-роси, что боль в моих ногах - невыносимая.
«Я не могу продолжать». — «Вам нужен стул?» — он посмотрел на меня насмешливо. «Нет, я не
воспользуюсь стулом, даже если у меня отвалятся ноги!» — «Хорошо! С таким настроем вы
непременно станете просветленным».
Ужасающий шлепок кёсаку, как раз когда я уже начинал сосредотачиваться, и все расстроилось...
Будь проклят этот годо! «Выпрямите спину, сидите устойчиво, направьте свою энергию в хара!» -
кричат он. Но как, черт возьми, я перемещу свою энергию в хара? Когда я пытаюсь, мою спину
пронзает боль... Нужно будет спросить об этом Харада-роси...
Во время всего разового цикла сидения мои мысли крутились вокруг картин Моккэя, которые я видел
на выставке в Дайтоку-дзи в прошлом месяце (Великий китайский дзенский художник-монах Му Чи,
живший в X в. Большинство его работ являются в Японии национальным достоянием). Тот журавль
никак не выходит из памяти, в его глазах лежит секрет всего существования. Он созидает сам себя,
переходя от бесформенности к форме. Я должен обратить процесс вспять, погрузившись опять в
бесформенность, в безвременность. Я должен умереть, чтобы родиться заново… Да, в этом
сокровенный смысл Му?...
Дзинь, дзинь! Звонок на докусан... Харада-роси нетерпеливо выслушал, затем заорал: «Не думайте о
журавле Моккэя, не думайте о форме или бесформенности, или чем-нибудь ещё. Думайте только о
My, вы здесь именно для этого!»
3 декабря 1953 года: Боль в ногах невыносим.,. Почему я не брошу всё? Надо быть идиотом, чтобы
пытаться сидёть с этой жуткой болью и получать эти жестокие удары кёсаку вместе с безумными
криками годо, это - мазохизм чистейшей воды... Зачем я покинул Рютаку-дзи, зачем я только покинул
Соединенные Штаты?.. Но я не могу сейчас остановиться, что я буду делать? Я обязан добиться
сатори, я обязан...
Что такое, черт возьми, My, что это может быть?.. Ну, конечно же! Это абсолютная молитва, Я,
молящее себя... Студентом мне очень часто хотелось помолиться, но почему-то всегда казалось
бессмысленным и даже глупым просить Бога о помощи, чтобы справиться с трудностями, которым
Он в своем всеведении и всемогуществе позволил возникнуть ранее...
На глаза наворачиваются слёзы, как же благотворна молитва ради молитвы!.. Что означают эти
слёзы? Они - признак моей беспомощности, молчаливое признание, что мой интеллект, моё эго,
достигли предела своих возможностей... Да, слёзы — это милость природы, её попытка смыть грязь
эго и смягчить резкие контуры нашей личности, ставшей бесплодной и жесткой из-за эгоистичной
уверенности в непобедимости рассудка...
...Какие изумительные прозрения, мне так хорошо от них! Я знаю, что добился прогресса. Я не
удивлюсь, если сатори посетит меня сегодня же ночью!
139
Трах! Трах! «Хватит мечтать! Только Му!» - кричит годо, лупя меня...
Докусан!.. «Нет, нет, нет! Разве я не говорил вам сосредотачиваться на одном Му?.. Прогоните эти
мысли!.. Сатори не имеет отношения к прогрессу или регрессу, разве я не говорил вам, что это —
прыжок?.. Вы должны делать это и только это: переместите свое сознание в низ живота и вдыхайте
Му. Это понятно?» Почему он вдруг стал таким резким?.. Уже даже ястребы на ширме позади него
смотрят на меня сердито.
4 декабря 1953 года: Мой Бог, мой Будда, на моё м месте стоит стул! Я так благодарен!..
Подошёл роси и шепнул: «Харада-роси велел старшему монаху дать вам стул, потому что он
чувствует, что вы никогда не достигните сатори, сидя с изогнутой спиной и постоянно меняя свою
позу... Теперь вам ничто не мешает, и поэтому сосредотачивайтесь на My всем своим сердцем и
душой». Сосредоточенность быстро наладилась, мысли внезапно исчезли. Что за удивительное
чувство испытывать эту бодрящую пустоту...
Неожиданно в окне передо мной засверкало солнце! Дождь перестал! Стало теплё! Наконец-то, боги
со мной! Теперь уж я не упущу сатори!.. My, My, Му!.. Снова роси наклоняется надо мной, чтобы
только прошептать: «Вы очень шумно дышите и беспокоите остальных, постарайтесь дышать
потише». Но я не могу остановиться. Моё сердце дико стучит, я весь дрожу с головы до пят,
неудержимо льются слёзы... Годо наносит по мне звучный удар, но я едва его чувствую. Он лупит по
моему соседу, и ко мне вдруг приходит мысль: «Почему он так жесток, он ведь делает ему больно».
Опять слёзы... Годо возвращается и бьёт меня снова и снова, крича: «Очистите своё сознание от всех
без исключения мыслей, станьте опять ребёнком. Только My, My! Из самого своего нутра!» - трах,
трах, трах!..
Вдруг я теряю контроль над своим телом и, все ещё в сознании, падаю навзничь... Роси и годо
поднимают меня, переносят в мою комнату и укладывают в постель... Я все ещё тяжело дышу и
дрожу... Роси привычно всматривается в моё лицо, спрашивает: «Всё в порядке, вам нужен врач?» —
«Нет, я - в порядке, мне кажется». - «Случалось ли с вами такое ранее?» - «Нет, никогда». - «Я
поздравляю вас!» - «Что, разве у меня сатори?» - «Нет, но я все равно поздравляю вас». Роси
приносит мне чай, я выпиваю пять чашек...
Не успевает он уйти, как я, совершенно неожиданно, чувствую, как мои руки, ноги и туловище
охватила какая-то невидимая сила, зажав их в огромные тиски, которые медленно начинают
сжиматься... Мучительные спазмы, подобные электрическим разрядам, проходят по всему моему
телу, и я извиваюсь в агонии... Я чувствую, будто меня заставляют искупать свои собственные грехи
и грехи всего человечества... Я умираю или становлюсь просветлённым?.. Пот течет из всех пор моё
го тела, и мне приходится дважды менять своё нижнеё белье... Наконец, я забываюсь глубоким
сном...
Когда проснулся, нашел миску риса, суп и фасоль рядом со своим матом для спанья... С жадностью
поел, оделся, пошел в дзендо... Никогда в своей жизни я не чувствовал себя так легко, таким
распахнутым и прозрачным, таким очищенным и обновленным... Во время кинхин не ходил, а
подпрыгивал как пробка в воде... Не мог не смотреть в окно на деревья и цветы, живые,
ослепительные, пульсирующие жизнью!.. Шелест ветра среди деревьев был самой прекрасной
музыкой!.. Какой восхитительный аромат исходит от благовоний!..
Позже на докусан Харада-роси сказал: «У вас была дрожь, потому что вы начинаете отбрасывать
свои заблуждения, это хороший признак. Но не теряйте времени на самопоздравления,
сосредотачивайтесь на My ещё более усердно».
5 декабря 1953 года: По-прежнему весь сияю... Сатори может теперь произойти в любой момент, я
это знаю, я ощущаю это всем своим существом... Ну, не позавидуют ли мне мои друзья по дзен в
Соединенных Штатах, когда я напишу им, что у меня сатори!.. Не думай о сатори, дурак, думай
только о Му!.. Да, My, My, Му!.. Проклятье! Я потерял его!.. Мои переживания по поводу сатори
вызвали сотни мыслей — что меня очень удручает... Бесполезно, сатори — выше моих сил...
140
6 декабря 1953 года: Сегодня утром тело устало, но сознание - обостренное и ясное... Думал о Му в
монастырском саду всю ночь без сна... Жутко замерз... Не ложился спать только потому, что на
докусан Харада-роси упрекал: «Вы никогда не откроете своё око Сознания, если не разовьете в себе
силу и решимость делать дзадзен всю ночь». Некоторые из сидящих были на ногах каждую ночь,
когда они выполняли дзадзен.
Около полуночи распростерся перед статуей Будды в главном зале и отчаянно молил: «О Боже, о,
Будда, пожалуйста, даруй мне сатори, и я буду смиренным, буду даже охотно кланяться тебе...» Но
ничего не произошло, никакого сатори... Теперь я вижу, что Старый Лис водил меня за нос, вероятно
стремясь насильно избавить меня от привычки поспать...
Крики и удары годо и его помощников становятся всё яростнеё и яростнеё. Шум и суматоха
последние три вечера просто невероятные. Все, кроме горстки сидящих, которым за пятьдесят,
ревели «Му!» не переставая в течении последнего получаса, в то время как старшие монахи колотили
их, крича: «Издавайте Му низом своего живота, не верхом своих легких!..» А позже вопль «Му!»
разносился в ночи по кладбищу и холмам, напоминая рёв скота, которого гонят на бойню... Могу
поспорить, он не давал спать всей округе...
Это битье не придает мне сил ни на йоту. Годо, должно быть, молотил меня пятнадцать минут подряд
прошлым вечером, но результатом была только болящая спина и горькие мысли... Почему я не
выхватил у него палку и не угостил его же собственным лекарством? Интересно, что бы было, если
бы я это сделал...
На докусан сказал Харада-роси: « Беда в том, что я не могу забыть себя, я все время воспринимаю
себя как субъекта, противостоящего Му как объекту... Я фокусирую свое сознание на Му и, когда мне
удается зацепиться за него, думаю: "Отлично, сейчас оно - у тебя в руках, не выпускай его". Затем я
говорю себе: "Нет, тебе не следует думать; «Отлично, ты должен думать только о Му». И вот я
сцепляю свои руки, напрягаю каждый свой нерв и мускул и, наконец, что-то щелкает; я знаю, что
достиг более глубокого уровня сознания, поскольку я больше не осознаю, что внутри, что снаружи,
что спереди, что сзади. Обрадованный, я думаю: "Теперь я приближаюсь к сатори, все мысли
исчезли, сатори может настать в любой момент". Но затем я понимаю, что я не могу быть ближе к
сатори, так как я все ещё думаю о нем... И вот, обескураженный, я ослабляю свою хватку Му, и Му
опять уходит...»
«У меня есть и другая проблема. Вы говорили мне очистить свое сознание от сложившихся оценок,
чтобы оно стало как у младенца, без своеволия или эго. Но как я могу освободиться от эго, когда годо
неистово лупит меня, требуя» чтобы я прилагал все больше и больше усилий и налегал на Му? Разве
такое целенаправленное стремление с моей стороны не является выражением эго? Вместо того,
чтобы изгонять эго, мне кажется, я укрепляю его».
«Сознание эго и сознание Чистоты — это две стороны одной и той же реальности... Не думайте: "Это
— эго, это — не эго". Просто сосредотачивайтесь на Му, это и есть путь постижения сознания
Чистоты... Это похоже на человека, который страдает от голода: он не думает: "Я — голоден, я
должен добыть пищу". Он настолько всецело погружается в свой голод, что находит себе что-нибудь
поесть без размышлений. Если вы осознанно думаете: «Я хочу сатори, я должен достичь сатори", вы
никогда его не дождетесь когда у вас из глубины вашего сердца исходит сильнейшё желание
Самоосознания, сатори — тут как тут, если, погружаясь целиком в Му, вы сосредотачиваете свое
сознание и свою силу в своей хара... Му должно занять все ваше сознание, отражаясь в вашей хара...
Не старайтесь предугадать сатори, оно приходит неожиданно. Когда ваше сознание очищено от всех
мыслей и образов, его может озарить всё что угодно: человеческий голос, крик птицы... Но у вас
должна быть более твёрдая вера. Вы должны верить, что вы способны осознать свою Истинную
природу, и вы должны верить, что то, что я вам говорю, - правда, которая приведёт к тому, что вы
ищете.,.»
Докусан у Старого Льва — это всегда как допинг... Поэтому ещё раз набросился на Му, быстро
истощил свои силы и на меня обрушилось не сатори, а лавина мыслей... Я загнан в угол... Если я
усердствую, то вскоре устаю, и моё тело и сознание сдают. Но если я не наседаю, годо колотит меня
или отрывает от моего места и гонит на докусан. Когда я предстаю перед Харада-роси, он
спрашивает: «Зачем вы пришли, если вы не можете показать мне Му?» или устраивает мне разнос за
мою нерешительность... Не собираются же они извести мои мысли из моё го сознания или свести
меня с ума? Они определенно пытаются искусственно вызвать невроз... Почему я не выхожу из игры?
141
...Трах, бах!.. Весь дзендо сотрясается, что случилось?.. Не должен, но поворачиваю голову, чтобы
взглянуть... Старый Лев только что сломал самую длинную кёсаку в дзендо о заднюю сторону алтаря
Манджушри. «Вы - все лентяи! - орёт он. — Стоит вам протянуть руку, и вы изведаете самое что ни
на есть драгоценное в мире, но вы сидите и спите. Проснитесь и отдайте всех себя борьбе, иначе
сатори ускользнет от вас навсегда!..» Какая же сила духа, какая же мощь в этом хрупком, пять футов
три дюйма росту, 84-летнем старом человеке!
7 декабря 1953 года: Был слишком измучен, чтобы не ложиться спать, как другие, прошлой ночью. А
вполне мог бы, однако, их пронзительное «Мучание» ночь напролёт всё равно не дало мне заснуть...
Роси говорит, что этот последний день - самый решающий и что нельзя расслабляться…Но мой
настрой «победа или смерть» прошёл, гонка окончена, и я - первый с конца…
Наблюдал раздосадованный и завидующий, как три победителя маршировали по дзендо, кланялись
Харада-роси, его первому помощнику и старшим монахам, чтобы показать своё почтение и
благодарность... Один из счастливчиков сидел рядом со мной. Он постоянно получал удары и рыдал
весь вчерашний и сегодняшний день. Очевидно, он плакал от неподдельной радости, а я-то все время
полагал, что ему больно
8 декабря 1953 года: Вместе с Накагава-роси пили чай с Харада-роси после сессии. От его грозного
поведения не осталось и следа, он любезен и лучезарен как солнце... После приятного разговора он
пригласил нас остаться на официальные церемонии этого дня, ознаменовывавшие просветление
Будды...
...Наблюдал, совершенно очарованный, как Харада-роси, его первый помощник и десять старших
монахов, облаченные в церемониальные платья, снова и снова простирались перед Буддой, распевали
сутры, подбрасывали в воздух свои книги с сутрами, стучали в барабаны, звонили в колокольчики,
ударяли в гонги и обходили кругом главный зал в серии ритуалов и церемоний в честь Шакьямуни
Будды, отмечая его вечное просветление... От этих церемоний исходил свет живой Истины, которую
все эти монахи, очевидно, ощутили в определенной степени... Да, через эти ритуалы они укрепляют
связь со своей великой буддистской традицией, обогащают её и дают ей возможность обогатить их, с
тем чтобы они могли передать её эстафету в будущее... Если я так же проникнусь этой традицией, я
смогу установить свою собственную связь с буддизмом и его неисчерпаемыми источниками
просветления человеческого сознания... Теперь я знаю, почему я так быстро уставал от служб в
церквях и синагогах в Соединенных Штатах. У священников и раввинов, по всей видимости, не было
опыта тесного общения с Богом, о котором они проповедовали столь многоречиво, вот почему их
проповеди и обряды были пресными и безжизненными.
9 января 1954 года: Вернулся в Киото, усталый, наполовину замерзший и больной, но внутренне
полный жизни...
20 января 1954 года: Как хорошо быть снова в Рютаку-дзи... В Киото, Р. и я только разговаривали о
дзен, друг с другом и с профессорами, здесь же я практикую его... Хотя и мучительная, практика
омолаживает... Моё сознание — это застойное болото суждений, теорий, впечатлений, образов. Я
читал и думал слишком много, набирался знаний без чувств. Мне нужно восстановить свежесть своей
заезженной способности восприятия, посмотреть честно на самого себя, без каких-либо прикрас. И
это я лучше всего могу сделать с помощью дзадзен в монастыре.
8 апреля 1954 года: Мой второй сэссин в Хоссин-дзи завершен... Харада-роси сказал, что он сделает
меня своим учеником, если я останусь в его монастыре монахом-мирянином... «Если вы сможете
освоить монастырскую жизнь и достичь просветления, вы станете хозяином своей жизни вместо того,
чтобы быть её рабом...» После консультаций с Накагава-роси решил остаться на неопределенное
время...
142
1 октября 1956 года: Всего через два месяца будет три года, как я впервые прибыл в Хоссин-дзи... Так
много воды утекло под каменным мостом, или следует сказать, так много каменных мостов проплыло
над неподвижной водой?.. Трудился в поте лица с монахами в летнюю жару и дрожал вместе с ними
на такухацу в морозный день, валил деревья, сеял рис, окультуривал сады, убирался во дворе и
работал на кухне вместе с ними. Я делил с ними их героические, страстные порывы, участвовал в их
маленьких интригах...
Сидение, сидение, сидение, один мучительный сэссин за другим, затем новый дзадзен утро за утром,
вечер за вечером, и с ночи на утро... Ослепительные прозрения и соблазнительные видения посещали
моё сознание, но истинное озарение, сатори, все ещё ускользает от меня... Тангэн-сан, мой мудрый
монах-наставник-переводчик-друг, искренне заверяет меня, что если просто выполнять дзадзен,
целеустремленно и каждый день, то это дает больше спокойствия, ясности и чистоты, чем быстро
достигнутое кэнсё, не подкрепленное дальнейшим дзадзен... Что это - утешительная награда или ещё
один парадокс дзен, который для своего понимания требует личного опыта просветления?.. Он
убеждает, что я прибавил в стойкости и чистоте, хотя я вижу тому не много доказательств...
Моя аллергия полностью прошла, желудок беспокоит меня лишь изредка, я хорошо сплю... Мрачные
страхи, которые до этого преследовали меня, мои розовые мечты и надежды, все это отпало, придав
мне легкости и более ясного ощущения реальности... Но я все ещё похож на голодного пса возле чана
с топленым салом, или иначе сатори: я не могу попробовать его, но не могу и оставить.
15 ноября 1956 года: Стоит ли мириться с холодной, скудной пищей ещё одну длинную зиму,
ожидая, ожидая, ожидая?.. Несколько моих друзей, серьезных монахов более старшего возраста,
вскоре отправятся в свои собственные храмы... Мне следует найти учителя, с кем бы я мог запросто
общаться вне напряженной атмосферы монастыря... Та же самая интуиция, которая однажды
побудила меня остаться в Хоссин-дзи, теперь предупреждает меня: пора уезжать.
23 ноября 1956 года: Покинул Хоссин-дзи сегодня, увозя с собой достаточно, подарков и советов,
чтобы их хватило на длительное время... Сердечные прощания растопили всё то ощущение холода,
которое оставалось от этих морозных зим Обамы.
25 ноября 1956 года: Накагава-роси взял меня с собой к Ясутани-роси... «Он будет для вас хорошим
наставником, он - один из преемников Харада-роси, его ученики — главным образом, миряне, вам не
нужно будет находиться в монастыре, вы сможете жить в Камакура и посещать его сэссин в районе
Токио».
3 декабря 1956 года: Принял участие в своем первом сэссин в храме Ясутани-роси в горах...
Идеальное место для дзадзен, оно укрылось высоко среди холмов, вдалеке от городского шума...
Всего только восемь участников, вероятно потому, что сэссин длится только три дня и на него трудно
попасть... Атмосфера по-настоящему домашняя, роси ест вместе с нами по-семейному... И что за
умилительная неожиданность: годо - 68-летняя бабуля, кухарка, и первый запевала - 65-летняя
монахиня, они вдвоем верховодят всем сэссин! Каждая сидит как Будда и ведет себя
соответствующим образом — с мягкостью, состраданием и исчерпывающей предупредительностью...
Какое же невероятное облегчение быть избавленным от неистовых ударов кёсаку и от словесной
порки роси на докусан... Ручной труд после завтрака очень помогает, а дневная ванна приносит
огромное наслаждение... С Ясутани-роси чувствую себя совершенно непринужденно. Он – мягок, но
проницателен, смеётся легко и часто.
На докусан он мне сказал: «Для просветления нужно обладать глубокой верой. Вы должны твердо
верить, что то, что Будда и патриархи провозгласили, исходя из своего собственного
непосредственного опыта, истинно, то есть что всё, включая нас самих, является изначально
природой Будды; что, подобно кругу, к которому нельзя ничего добавить и от которого нельзя ничего
отнять, эта природа Я не нуждается ни в чём, она - полна, совершенна... Но почему, если мы
наделены безупречной природой Будды, мы не ощущаем её? Почему, если всё в своей сущности есть
сама мудрость и чистота, в мире так много неведения и страданий?.. Это и есть груз сомнений,
143
который должен быть устранен... И вы сможете без устали пытать свое сердце и сознание ради
разрешения этого парадокса, только если будете глубоко верить в то, что это не ошибка и не обман,
когда Будда заверяет, что мы все от природы - Цельны и Самодостаточны...»
« Вот что меня постоянно озадачивает: почему я не достиг кэнсё за три года каторжных усилий, тогда
как другие, которые не трудились столь долго и усердно, добились его? Некоторые, я знаю, пришли к
кэнсё на первом же своем сэссин, если и практиковав до этого дзадзен, то очень незначительно...»
«Встречались, хоть и очень редко, такие люди, чьё сознание было настолько чистым, что они смогли
достичь подлинного просветления без дзадзен. Шестой патриарх, Эно, был одним из таких; он стал
просветленным, когда в первый раз услышал "Алмазную сутру". И Харада-роси рассказывал о случае
с одной молодой девушкой, его ученицей, у которой было кэнсё во время его вступительной лекции,
в тот момент, когда он начертил круг и объявил, что космос — это неразрывное Единство... Но
большинству, чтобы добиться просветления, приходится без устали выполнять дзадзен...»
«Но не волнуйтесь по поводу пробуждения, ибо такое волнение может стать реальной помехой...
Когда вы вступаете в мир просветления, вы привносите туда с собой, так сказать, результаты всех
ваших усилий, и это определяет его качество; соответственно, ваше кэнсё будет обширней и глубже
благодаря тому дзадзен, который вы продолжали. В большинстве случаев быстро достигнутое кэнсё -
поверхностно... Ревностно выполняйте дзадзен, а Самоосознание позаботится о себе само...»
В другой раз он так наставлял меня: «Дзен-буддизм стоит на величайшем учении Шакьямуни
Будды... В Индии, на родине Будды, он практически прекратил своё существование, и, насколько я
знаю, он буквально вымер в Китае, куда был перенесен из Индии Бодхидхармой... Он ещё жив в
одной Японии, хотя и здесь неуклонно хиреет; сегодня во всей Японии, вероятно, не более десяти
настоящих учителей... Это уникальное учение не должно быть утеряно, оно должно быть передано
Западу... Великие умы в Соединенных Штатах и в Европе интересовались буддизмом, потому что он
взывает не только к сердцу, но также и к разуму. Буддизм - в высшей степени, рациональная
религия...»
«Дзен, как вы знаете, из своего собственного опыта, — не легок, но он вознаграждает
пропорционально своим трудностям... Помните, Бодхидхарме пришлось выносить одни лишения за
другими, и как Эйссаю и Догэну, принесшему дзен из Китая в Японию, приходилось преодолевать
бесчисленные препятствия. Все ценное достается большим трудом... Передать дзен 3ападу — это
ваша судьба... Не пасуйте и не сдавайтесь, несмотря на боль и лишения».
27 июля 1958 года: 1 августа — это мой час X, старт семидневного летнего сэссин, моё го
двенадцатого с Ясутани-роси. Просидел два сэссин в этом месяце, один в храме Ясутани-роси, другой
в Рютаку-дзи, не считая дневного и ночного дзадзен в моё й собственной комнате, все ради
подготовки к этому Большому Броску... Моё сознание - на редкость ясное и обостренное. Я должен,
я прорвусь... В первый раз я по-настоящему уверен, что смогу.
1 августа 1958 года: ...Сэссин отправился в путь!.. Моя сосредоточенность быстро стала нацеленной...
Вгрызаюсь в Му, думаю только о Му, дышу Му...
3 августа 1958 года: Первые два дня прошли очень быстро, без особых событий...
4 августа 1958 года: Сегодня достиг состояния белого каления...
Наблюдающие лупили меня раз за разом... Их энергичная работа палкой более не раздражает, а
подстегивает... Мчался занять место в очереди каждый раз, как раздается звонок на докусан, чтобы
быть у роси первым... Едва вспоминаю о боли в ногах... Так стремился предстать перед ним, что раза
два влетал в комнату для докусан, не дождавшись его сигнала... Когда он попросил меня показать ему
Му, я непроизвольно схватил вентилятор, обул себя, взял его колокольчик, позвонил в него и затем
удалился…
144
На следующем докусан он снова спросил о Му. Я быстро поднял руку, как будто собираясь треснуть
его. Вовсе не намеревался этого делать, но роси, не испытывая судьбу, отпрянул... Как же опьяняют
эти непреднамеренные порывы — чистые и свободные...
Оживившись, роси предупредил: «Вы сейчас стойте перед последним и самым прочным барьером
между вами и Самоосознанием. Это тот момент, когда чувствуешь, говоря словами одного древнего
учителя, будто бы ты — москит, набрасывающийся на железную чашу. Но вы должны биться, биться,
биться без устали... Что бы не случилось, не выпускайте Му... Делайте дзадзен всю ночь, если вам
кажется, что вы можете потерять Му во время сна...»
«Му-чал» про себя в саду храма, пока не пробило час ночи... Поднялся, чтобы размять застывшие,
ноющие ноги, уперся в соседний забор. Внезапно я осознал: забор и я - одно бесформенное,
состоящее из дерева и плоти, Му. Ну, конечно же!.. Ощутил от этого огромный прилив энергии...
Продолжал усердствовать до ударов гонга в 4 утра.
5 августа 1958 года: Не хотел говорить роси о своем прозрении, но как только я оказался перед ним,
он потребовал: «Что случилось прошлой ночью?» Пока я рассказывал, его пронзающие глаза
просвечивали, подобно рентгеновским лучам, каждый дюйм меня, затем он, не торопясь, начал
расспрашивать меня: «Где вы видите Му?.. Как вы видите Му?.. Когда вы видите Му?.. Каков возраст
Му?.. Каков цвет Му?.. Каков звук Му?.. Сколько Му весит?..»
Некоторые из моих ответов я давал бойко, некоторые запинаясь... Раз или два роси улыбнулся, но
большей частью он слушал в невозмутимом молчании... Затем он сказал: «Попадаются роси, которые
могут признать такую первую пробу как кэнсё, но...»
«Я не принял бы признание такого ничтожного опыта, даже если бы вы захотели утвердить его. Разве
я трудился, как гора эти пять лет только для того, чтобы родить эту мышь? Я буду продолжать!»
«Отлично! Я уважаю вашу силу духа».
Бросался на Му в течении ещё девяти часов с такой полной отдачей, что я совершенно растворился...
Не я ел завтрак, ело Му. Не я подметал и мыл полы после завтрака, это делало Му. Не я ел ленч, ело
Му... Раз или два мысли о сатори начинали поднимать свои головы, но Му быстро отсекало их...
Снова и снова наблюдающие били меня, крича: «Победа - в ваших руках, если вы не ослабите свою
хватку Му!»
Дневной докусан!.. Роси по-ястребиному разглядывает меня, когда я вхожу в его комнату, подхожу к
нему, падаю ниц и сажусь перед ним с сознанием бодрым и приподнятым...
«Вселенная — Едина, — начал он, каждое слово вонзается в моё сознание, как пуля. - Луна
Истины...» - совершенно внезапно роси, комната, все вокруг исчезает в ослепительном потоке света,
и я чувствую, как окунаюсь в восхитительную, непередаваемую радость... На мгновение, подобное
вечности, я остался один - осталось одно я... Затем в поле зрения как бы вплыл роси. Наши глаза
встретились и слились друг с другом, и мы громко расхохотались...
«Вот оно! Я знаю! Ничего нет, абсолютно ничего. Я - это всё, а всё - это ничто!» - воскликнул я,
больше для себя, чем для роси, вскочил и быстро вышел...
На вечернем докусан роси снова поставил передо мной некоторые из прежних вопросов и добавил к
ним несколько новых: «Где вы родились?.. Если бы вам предстояло сейчас умереть, чтобы вы
сделали?..» На этот раз мои ответы, по-видимому, удовлетворили его, ибо он постоянно улыбался. Но
мне было всё равно, так как теперь я знал...
«Хотя ваше осознание и очевидно, - объяснил роси, - вы можете расширять и углублять его до
бесконечности...»
«Есть разные степени кэнсё... Возьмите двух людей, разглядывающих корову, один стоит далеко,
другой близко. Тот, что вдалеке, говорит: "Я знаю: это - корова, но я не уверен в отношении ё
окраски". Другой твердо скажет: "Я знаю: это - коричневая корова..."»
«Впредь ваш подход к коанам будет иным», - сказал роси, и объяснил, в чём будет заключаться моя
будущая практика...
145
Вернулся в главный зал... Когда я прошмыгнул на свое место, бабушка Ямагуци, наш временный
годо, подошла ко мне на цыпочках и с сияющим взглядом прошептала: «Чудесно, не правда ли! Я так
рада за вас!..» Я возобновил свой дзадзен, смеясь, рыдая и бормоча про себя: «Оно было передо мной
всё время, однако мне потребовалось пять лет, чтобы увидёть его...» У меня в ушах звучали слова,
которые Тангэн-сан однажды процитировал мне: «Иногда даже в самой сухой яме можно найти
воду».
9 августа 1958 года: Чувствую себя свободно, как рыба, плавающая в океане прохладной, чистой
воды после пребывания в баке с клеем... и так признателен.
Признателен за все, что со мной произошло, признателен всем, кто подбадривал и поддерживал меня,
несмотря намою незрелую личность и мой упрямый характер.
Но более всего я признателен за своё человеческое тело, за привилегию, которой обладает
человеческое существо перед всеми другими, познать эту Радость.

[погода]

3. Мистер К.Т., японец,
декоратор садов, 32 года

Спойлер

Хотя я и родился в семье приверженцев Сото-дзен, я начал выполнять дзадзен, когда мне было уже
двадцать восемь лет. Меня подтолкнули к этому шагу страх смерти, появившийся, когда я начал
харкать кровью, после того как подхватил туберкулёз, и ставшая одолевать меня неуверенность в
отношении самой жизни. Я не изведал жизни в монастыре, но принимал участие в сэссин несколько
раз, пока не пришел к Самоосознанию, и оно было подтверждено учителем. В тот период я выполнял
дзадзен вместе с группой и имел докусан у Тадзи-роси каждое воскресенье.
Как же хорошо я помню свой первый сэссин! Он проходил в храме, называемом Ниппон-дзи, в
Нокогирияма, префектура Циба, а наставником был Харада-роси. В первый день, я вспоминаю, я был
очень скован. На второй день я больше не мог притрагиваться к пище. У меня сильно болели ноги, и
до меня не дошло ни слова из тэйсё роси. Порой мне было просто скучно. Вдобавок ко всему,
распорядок сэссин был очень строгим, а общая атмосфера — холодной и угнетающей. Затем я начал
про себя возмущаться. «Дзадзен — это, должно быть, разновидность гипноза. Я разберусь, ведут ли
действительно к истине методы этой религии», - сказал я себе и отбросил мысль о возвращении
домой.
В течении трёх дней я вынужден был посещать лекции о дзадзен, носившие общий характер, так как
они были обязательны для всех новичков. После этого я добровольно появился у учителя на докусан.
Глядя на него, я почувствовал, что передо мной - железная стена, но я был очарован своеобразным
тембром его голоса, который очень напоминал голос моё го покойного дедушки. Я ходил на докусан
несколько раз только затем, чтобы послушать этот голос и посмотреть на его необыкновенное лицо.
В эти моменты я остро ощущал силу его характера и его личности, его уверенность в методах своего
обучения, его величие, его безграничную мощь; в сравнении с ним я чувствовал себя никчемным и
пустым. «Если я, благодаря тому, что меня будут обманывать, смогу достигнуть его уровня, я не
против такого обмана», - заключил я и решил самоотверженно сидёть, как он меня наставлял.
Прошли четвертый и пятый дни. Боль в ногах не исчезала, но моё сознание стало теперь более
устойчивым, даже несмотря на то, что у меня временами были видения того или иного рода.
Постепенно я начал 'испытывать" энтузиазм в отношении сидения. Настал шестой день. В передней,
где я, стоя на коленях, ожидал своей очереди на докусан, со мной произошло небольшое радостное
событие. Прямо перед своими коленями я увидел большой столб и ножку от маленького стола,
которые накладывались друг на друга. В этот момент мне показалось, что столб - это роси, а
маленькая ножка — я сам. Внезапно мне в голову пришла такая догадка «Этот столб, как столб,
занимает все небо и землю, а эта ножка от стола, как ножка от стола, делает то же самоё . Роси, как
роси, и я, как я, наполняем целый космос. Есть ли где-нибудь пустота?» При этом я от всего сердца
рассмеялся, смех исходил из низа моё го живота.
146
Проворно войдя в комнату роси, я ознакомил его с моим переживанием. «В чем ценность такой
пустой догадки? Не обольщайтесь!» - сказал он резко и отпустил меня. Хотя это могло быть и
галлюцинацией, но радость той минуты никогда не оставляла меня. С тех пор, когда бы я не
представал перед роси, я его нисколько не боялся.
После этого первого сэссин в Ниппон-дзи, я посетил ещё один сэссин три года спустя в Хоссин-дзи;
но мне не удалось достичь просветления. Однажды ночью летом того года, целеустремленно
предаваясь работе над своим коаном Му, я пережил состояние, в котором мне показалось, будто бы я
смотрю на огромное, совершенно прозрачное небо, и в следующий момент я сумел проникнуть в мир
Му, причём восприятие было ясным и резким. Я сразу же отправился повидать Тадзи-роси и
попросил его устроить мне докусан. Он подтвердил моё осознание, после того как я на его «Каков
возраст Каннона?» дал быстрый ответ: «Разрежьте слово Му натрое», а также ответил и на другие
вопросы. После чего он дал мне следующие наставления
«Между поверхностным и глубоким осознанием существует огромная разница, и эти различные
уровни изображены на Десяти Картинках «В поисках Быка». (См. раздел VIII.) Глубина вашего
просветления не больше той, что изображены на третьей картинке, которая представляет видение
Быка. Другими словами, вы только мельком бросили взгляд на существо за пределами проявлений
формы. Ваше кэнсё таково, что вы легко можете потерять его из виду, если станете лениться и
избегать дальнейшей практики. Кроме того, хотя вы и добились просветления, вы остаетесь тем же
прежним самим собой - ничто не добавилось, вы не стали более великим. Но если вы будете
продолжать дзадзен, вы достигнете момента, когда вы сможете схватить Быка, то есть, четвертой
ступени. В данный же момент вы, так сказать, не владеете своим сознанием. (Это состояние можно
сравнить с состоянием только что вылупившегося цыпленка, жизнь которого, хоть и вполне реальна,
но пока ещё хрупка и находится под вопросом). За ступенью поимки Быка идёт ступень его
укрощения, за которой следует езда верхом на нём, представляющая собой состояния восприятия, в
котором просветление и эго рассматриваются как единое и неделимоё целое. Далее идёт седьмая
ступень, ступень забвения Быка, восьмая ступень забвения, как Быка, так и себя: девятая, ступень
великого просветления, которое проникает до самых основ, и где более не ощущаешь разницы между
просветлением и не-просветлением. Последняя, десятая, - это ступень, на которой полностью
завершив свою практику, человек пребывает, будучи самим собой, среди обыкновенных людей,
помогая им при любой возможности, свободный от привязанности к просветлению. Жить на этой
последней ступени - это цель жизни, и её исполнение может потребовать многих циклов
существования. Сейчас вы ступили на тропу, ведущую к этой цели, и за это вы должны быть
благодарны»!
До того, как получить наставления от своего первого учителя, я выполнял дзадзен своим
собственным способом. Взяв первый коан из Хэкиган-року, я размышлял над вопросом императора:
«В чем высшая истина священного учения?» и затем над ответом Бодхидхармы: «Какунэн мусё,
безграничный простор, и ничего, что можно было бы назвать священным. (Этот вопрос был задан
Бодхидхарме императором У из династии Лян (502-549), знаменитым покровителем буддизма. Вслед
за чем император спросил: «Кто же вы? Разве вы не святой человек? » На это Бодхидхарма ответил:
«Я не знаю». Одна из задач коана - постичь суть этого «я не знаю»). Но я не мог понять этого. И все
же, напоминая себе японскую поговорку: «Если вы прочитаете книгу сто раз, вы обязательно поймете
ё», я приступал к дзадзен, самозабвенно повторяя в своем сознании ответ Бодхидхармы: «Какунэн
мусё». После двух дней этого упражнения, я пережил состояние, подобное тому, о котором я
упоминал ранее: видение огромного ясного неба. Это, как я сейчас понимаю, помогло вызвать моё
позднейшее осознание.
Следующее происшествие также стоит того, чтобы упомянуть о нем в этой связи. Будучи в свои
студенческие года чемпионом по японской разновидности фехтования, я встречался в поединках с
пятью студентами в межуниверситетских соревнованиях. Первые трое были сравнительно слабыми
противниками, и я попытался победить их, предугадывая заранее их действия, но проиграл, всем
троим. Когда я встретился со своим четвертым соперником, меня переполняло чувство
ответственности за то, чтобы поддержать честь своего университета, вместе с горечью от
троекратного проигрыша. Я был преисполнен решимости. Не раздумывая, я инстинктивно бросился
147
на своего противника, а затем вернулся на свое место, не зная, победил я или пропал. Позже мой
приятель сказал мне, что я одержал великолепную победу. Своего пятого соперника, который был
намного сильнеё всех остальных, я победил тем же путём.
В этих двух поединках я пережил моменты, которые я определяю как явное выражение просветления,
когда действовал, подчиняясь своим непосредственным ощущениям и своему глубочайшему
сознанию, не думая о победе или поражении, о противнике или о себе, не сознавая даже то, что я
принимаю участие в соревновании. Встречаясь с ситуацией, когда стоит вопрос о жизни или смерти,
человек способен действовать мгновенно, забыв об иллюзиях или разграничениях, и все же не быть в
трансе. Чтобы действовать с полной отдачей в любых обстоятельствах, надо только тренировать себя,
следуя принципам дзен.
Когда мы живем без должного внимания, мы склонны становиться жертвами пристрастного
разграничения. Это такое состояние сознания, при котором подкармливается эгоцентричность и
увеличиваются человеческие страдания. Поэтому каждый раз, когда я осознаю, что я берусь за
старое, я напоминаю себе, что у неба и земли те же корни. Все – Единое. Внешняя форма вещёй
неотличима от пустоты, которая является их неотъемлемой природой.
Прочитав множество книг о дзен до просветления, у меня сложилось превратное представление, что
если я смогу обрести просветление, я приобрету сверхъестественные способности, или сразу же стану
выдающейся личностью, или превращусь в великого мудреца, или что все страдания в мире будут
уничтожены, и он станет подобен небесам. Эти мои ложные идеи, как я сейчас вижу, мешали
учителю руководить мной.
До пробуждения я был очень обеспокоен своим физическим состоянием, мыслями о смерти,
неудовлетворительным состоянием нашего общества и многими другими вещами, но после
просветления они больше не тревожат меня. Теперь что бы я ни делал, я совершенно един с этим. Я
принимаю приятные вещи как целиком приятные, а неприятные - как целиком неприятные, и затем
тотчас же забываю о реакции приятия или отвращения.
Мне кажется, что с помощью опыта просветления человеческое сознание может расшириться до
космической бесконечности. Истинное величие не имеет ничего общего с богатством, социальным
статусом или интеллектуальными способностями, а связано только с расширением сознания. В этом
смысле я постоянно стремлюсь стать великим.
Как хорошо известно, мирские познания и способности к возвышенным размышлениям не являются
обязательными предварительными условиями обучения в дзен. Буддистская традиция утверждает,
что знаменитый Шестой Патриарх, Эно, наиболее прославленный из всех учителей древнего Китая,
смог достичь совершенного просветления благодаря тому, что, будучи неграмотным, он не
предавался чтению и рассуждениям об истине; тем самым ему удалось непосредственно воспринять
источник Сознания. Со стародавних времен японцы говорят, что мы можем бросить взгляд в
первичную природу Сознания и затем углубить и расширить это видение до бесконечности не с
помощью мышления, а путем самозабвенного сидения в дзадзен.
Есть деревья, которые из-за того, что они быстро вырастают, никогда не обретают необходимой
мощи, чтобы выдержать сильную бурю. Аналогично, в дзен бывают такие, кто быстро достигает
просветления, но кто, перестав практиковаться, никогда не становятся духовно сильными. Поэтому в
дзен первостепенное значение придается хладнокровному и настойчивому приложению дзадзен к
своей повседневной жизни и твердой решимости не останавливаться вплоть до совершенного
просветления.

4. Мистер Ц.С., японец,
государственный служащий
на пенсии, 60 лет

Спойлер

Мой опыт кэнсё был простым и неброским, лишенным драматических событий, которые имели место
у многих других. Говоря по правде, само моё просветление - поверхностно, но поскольку меня
попросили написать о своём случае, я предлагаю его вашему вниманию, каков бы ни был его интерес.
Я пришел к дзен не ради такой возвышенной цели, как кэнсё. Неопределенность и полная
неразбериха в нашей стране сразу же после прошедшей войны довели меня до того, что я стал часто
задумываться о самоубийстве. Чтобы успокоить своё испытывающее тревогу, мятущееся сознание, я
решил делать дзадзен. Так как моей единственной задачей было достижение психической
устойчивости, я даже не знал слова кэнсё, когда начинал свой дзадзен. Роси предложил мне сначала
практиковать счёт своего дыхания, затем следить за ним оком сознания и, наконец, выполнять сикан-
тадза, которая представляет собой сосредоточение без какого-либо объекта в сознании.
Во время пути в храм Ясутани-роси на свой первый сэссин я думал (не имея ни малейшего
представления, к чему обязывает сэссин): «Как приятно будет расслабиться вместе с роси, даже,
возможно, попить с ним сакэ». Когда я прибыл в храм, уже смеркалось, и я мог услышать только
щебетание птички в кустах и журчание воды из разбитой трубы. Я смог разглядеть голубовато-
зеленый бамбук в роще и красные цветы камелии. Окружающая обстановка, безмятежная и в то же
время красивая, глубоко тронула меня. Я привез с собой несколько книг и сгорал от нетерпения
использовать возможность почитать в тишине во время сэссин и сочинить стихи, вдохновившись
всей этой красотой природы.
Но когда на следующий день начался сэссин, выяснилось, что это нечто такое, чего я никогда не мог
себе представить. Это была, фактически, пытка. Так уж случилось, что у меня после двух
автомобильных катастроф повреждено несколько суставов на ногах. Это, вместе с тем
обстоятельством, что мне уже было под шестьдесят в то время, сделало для меня сидение с ногами,
скрещёнными в позе лотоса, почти невыносимым (хотя теперь я знаю, что всё, чего я достиг, пришло
ко мне через эту боль). Хуже всего моим ногам пришлось на рассвете второго дня. Чувствуя, что сама
смерть не может быть хуже, я сказал себе: «Вся эта боль происходит из-за дзадзен, и ты можешь
бросить его, если хочешь. Но если бы ты умирал в агонии, ты бы не смог избежать страданий, так что
терпи эту боль столь же мужественно и умри, если понадобится!» (В этой связи интересны слова
католической настоятельницы Святой Терезы, советующей своим монахиням: «Боритесь, как
сильные мужчины, пока вы не умрете в попытках, ибо вы здесь только для одного: чтобы бороться».
Процитировано Аллисоном Пирсом в предисловии к его переводу «Автобиографии Св. Терезы из
Авилы».) Я боролся с этими мучениями из самых последних сил.
Постепенно, по мере продвижения сэссин, я стал ощущать боль в ногах всё меньше и меньше, и моё
сознание начало расширяться, пока, незаметно, оно не достигло возвышенного состояния. Я не мог
сказать, то ли я не сознавал о своём существовании, то ли сознавал о своем не-существовании.
Единственное, что я воспринимал, — это слегка касающиеся друг друга большие пальцы рук.
Раздвижные двери передо мной стали совершенно белыми, и на всё снизошел чистейший свет. Мне
показалось, что я - в раю. Меня переполняло чувство благодарности, однако я не ощущал, что бы кто-
либо испытывал то же. Непроизвольно я начал тихо всхлипывать, затем слёзы просто полились по
моим щекам. Слёзы, слёзы, слёзы — настоящая река слёз! Даже когда я сидел перед колокольчиком,
ожидая своей очереди на докусан, я не мог сдержать своего дурацкого рыдания. Я стыдился показать
роси заплаканное лицо, полагая, что слёзы и дзадзен несовместимы, и после решительных усилий
сумел оправиться со своим плачем. После сэссин я рассказал роси об этом «плаксивом» эпизоде. Он
объяснил, что хотя я ещё и не достиг ступени кэнсё, тем не менеё, мне в значительной степени
удалось истощить свое эго, о чём и свидётельствовали эти слёзы. Я был очень счастлив, услышав это,
и на такой ноте и закончился мой первый сэссин.
Имея за плечами этот опыт, я знал, что я заложил основу для преобразования своей жизни. Часто
говорят, что дзен - это не теория, а практика. Я безошибочно прочувствовал справедливость этих
слов. Сидёть в уединении, подобно горе, — вот единственное, что требуется. После этого первого
149
сэссин внутри меня вызрело решение развить и углубить то, что я едва попробовал, с целью
приобрести самообладание, столь необходимоё для того, чтобы справляться с волнениями этого
суматошного мира. Благодаря практике дзадзен согласно наставлениям роси, моя способность
сосредотачиваться неуклонно набирала в силе, и каждый день становился днём благодарностей. В
моём доме прекратились ссоры, и я каждое утро шёл на работу с прекрасным настроением. Я был
доволен своей жизнью, которую можно было назвать спокойной и мирной. Однако время от времени
меня беспокоил вопрос: в чем цель человеческой жизни? Я знал, что без кэнсё я никогда не смогу
обрести внутреннюю уверенность, которой мне так не хватало.
Сикан-тадза: я начал дзадзен со счёта своих вдохов и выдохов, затем я следил за ними своим оком
сознания, а после этого роси назначил мне сикан-тадза, чистейшую форму дзадзен. Вообще говоря,
кэнсё можно достичь быстрее через коан, чем через сикан-тадза, где имеет место постепенное
созревание сознания. Роси часто подбадривал меня такими словами: «Вместо того чтобы пытаться
достичь кэнсё насильно через коан, терпеливо сидите, пока происходит естественное созревание. Так
я и сидел, упорно, твёрдо веря, что придёт время, когда моё сознание, пока ещё подобное вяжущей
рот хурме, станет спелым и сладким. Чем больше я делал дзадзен, тем яснеё становилось моё
сознание. Каждый раз, когда я садился в дзадзен, я, прежде всего, регулировал своё дыхание, после
чего я приходил к глубокой сосредоточенности. По мере прогресса моей практики я часто испытывал
состояние, в котором я больше не воспринимал ни своё тело, ни свое сознание, ни все остальное.
Когда я сказал роси об этом, он убедил меня не задерживаться в этом мире восьмого уровня
сознания, состояния чистоты и равновесия, а смело прорываться дальше. Мне казалось, однако, будто
я стою перед серебряной горой или перед железной стеной. Я не мог ни двигаться вперёд, ни
отступить.
Некоторое время спустя, во время ещё одного сэссин, имел место случай, когда я однажды вечером
поднялся один с постели и стал сидёть лицом к раздвинутым картонным дверям, которые тускло
отражали яркое вечернеё небо. Решительным усилием, которое далось легче, благодаря моему
полному одиночеству в это полуночное время, я быстро пришел в состояние глубокой
сосредоточенности. Моё сознание обрело такую ясность, что я почувствовал, что следующее утро
непременно принесет кэнсё, вопреки ожиданиям даже роси. Но, несмотря на моё упрямоё сидение, я
не смог достичь не-сознания, и имея от природы скорее вялый ум, говоря начистоту, я вскоре был
прельщен кваканьем лягушек, чьи голоса были чрезвычайно мелодичны - что-нибудь подобное я
слышал очень редко. Этим вечером их хор пронзительно оглашал тишину. «Вот оно, вот и все, вот и
все, вот оно», — казалось, пели и насмехались они. Странный смех душил меня глубоко изнутри.
Стало невозможно выполнять чистый дзадзен, и я бросил свои попытки.
На следующем сэссин весной миссис Я., которая сидела рядом со мной, пришла к кэнсё, залилась
слёзами благодарности и радости». Я сразу же решил, что я буду следующим. Но, несмотря на мои
отчаянные усилия, я не смог найти какого-либо средства в сикан-тадза, чтобы обрушить
противостоящую мне железную стену. На докусан последними словами роси всегда были: «Теперь
бейтесь дальше!» Мне был нужен, однако, инструмент, с помощью которого можно было бы
пробиться, поэтому я почти умолял его назначить мне коан Му. Что он и сделал после весеннего
сэссин, снабдив меня в то же время подушкой для сидения и буддистскими религиозными
аксессуарами, чтобы подстегнуть меня в моей борьбе. Теперь все инструменты были под рукой,
кроме одного: непоколебимой силы воли, чтобы достичь кэнсё любой ценой. Когда я пришел домой
после сэссин, я дал себе такую клятву: или я добьюсь кэнсё на следующем сэссин или будь, что
будет!
Коан Му: хотя я и получил Му фактически по своей собственной просьбе, я с ним не мог хорошо
делать дзадзен, поскольку я практиковал долгое время сикан-тадза и привык к тому, что моё сознание
должно быть подобно струящемуся ручью или плывущему облаку, лишенное формальной точки. Му
показалось мне тяжкой ношей. Но я самостоятельно выбрал этот инструмент для того, чтобы
разрушить серебряную гору. Поэтому я неистово сосредотачивался, стараясь слиться с Му, и
постепенно свыкся с ним.
Ранней осенью 1955 года я снова был на сэссин. Как бы то ни было, я почувствовал, что этот сэссин
будет для меня решающим; я знал, что успех или поражение зависят от меня одного.
150
В 4.30 утра первого дня, роси во время своего инспекционного обхода сказал мне: «Условия на этом
сэссин - просто идеальные: погода — и не жаркая, и не холодная, и здесь очень тихо. У вас
прекрасная возможность...» Я принял близко к сердцу его слова и схватил Му, как тяжелую
дорожную палку, чтобы проложить себе дорогу через узкий проход в горах, ведущий к кэнсё.
Первый день... Второй день... Третий день... Время летит. Мои первые попытки овладеть Му
провалились – я просто не мог прорваться. Сбитый с толку и раздосадованный, потому что я не мог
вывести свое сознание из безмятежного покоя, в который оно пришло, я стремился отчаянно
продраться через это состояние сознание с помощью острого меча Му, на этот раз движимый еле
сдерживаемым нетерпением, но тщетно.
Ранее в этом году на весеннем сэссин я тоже достиг этой сферы восьмого сознания и не сумел
проникнуть дальше. Сейчас мне было очевидно, что я никогда не выкладывался до предела и что,
если я собираюсь достичь кэнсё, я могу сделать это только за счёт общечеловеческого усилия. Это
частенько заставляло меня продолжать сидёть даже после того, как звенел колокольчик,
возвещавший о ходьбе по кругу. Но я, всё же, не мог вырваться из этой пещёры Сатаны, несмотря и
на Му, и на мои сверхчеловеческие усилия. Я просто не мог выбраться из этого тупика.
Кэнсё требует громадных психических и физических сил, но мне было теперь шестьдесят, и я во
многом уже истратил свою прежнюю энергию и жизнестойкость. И всё-таки я не желал сдаваться и
неотступно наседал на Му.
На четвертый день, по пути в туалет во дворе, в тишине сумерек я высмотрел старую локву.
Казалось, её ветви сохраняли странную, неописуемую торжественность. «То, что я вижу - это
абсолютная истина!» - сказал я себе. Моё сознание, я понял, стало восприимчивее, и я возобновил
сидение с новой силой. Вечером на докусан я рассказал роси, что я ощутил в отношении дерева, и
спросил его, что бы это значило. «Вы достигли решающей точки - остался ещё только один шаг! Это
- последний вечер сэссин. Делайте дзадзен всю ночь». Окрыленный этим только одним шагом, я
теперь был готов всю ночь без передышки атаковать Му.
Открытие моё го ока Сознания: как правило, весь свет выключается в 21.00, но этим вечером с
разрешения роси я оставил гореть одну маленькую лампу. Мистер М., старший наблюдающий,
присоединился ко мне в моё м сидении, и благодаря его духовной силе, добавленной к моей, я
чувствовал себя гораздо сильнее. Собрав свою энергию в хара, я ощутил определенный подъём. Я
пристально наблюдал за неподвижной тенью от своего подбородка и головы, пока не перестал их
сознавать, глубоко сосредоточившись. Дело шло ночи, и боль в моих ногах стала настолько тяжкой,
что даже переход из полного лотоса в полулотос не смягчил её. Единственное, что я мог сделать,
чтобы преодолеть её это излить всю свою энергию в целеустремлённом сосредоточении на Му. Даже
несмотря на яростнейшее сосредоточение до такой степени, что я стал дышать «Му! Му! Му!», я не
смог ничего сделать, чтобы избавиться от мучительной боли разве что чуть-чуть изменил свою позу.
Внезапно боли исчезают, остается только Му! Все кругом - Му. «О, это оно!» — воскликнул я,
сотрясаясь от изумления, в моё м сознании - совершенная пустота. «Дин-дон, дин-дон», - звенит
колокольчик. Как прохладно и свежо! Это вынуждает меня подняться и начать ходить кругом. Всё -
сама свежесть и чистота. Всё до единого весело танцует, приглашая меня на себя посмотреть. Все до
единого занимает свое естественное место и тихо дышит. Я замечаю циннии в вазе на алтаре,
подношение Мондзэ, Бодхисаттве Безграничной Мудрости. Они — неописуемо красивы!
На следующем докусан роси проверил меня и утвердил моё понимание Му.
Полное пробуждение - кэнсё - обычно вызывает не только изумление, но также и глубокую радость,
но я не плакал и не смеялся от радости. В большинстве случаев оно решающим образом преображает
отношение человека к жизни и смерти и предлагает новое, углубленное понимание слов: «Жизнь —
суетна и преходяща». Но мой опыт не повлек за собой таких прозрений, поскольку это было лишь
прикосновение просветления.
Я родился в сентябре 1895 года, так что в сентябре 1955-го мне исполнилось ровно шестьдесят. В
Японии день шестидесятилетия отмечается как день второго рождения. Я счастлив, что открытие моё
го ока Сознания в этом самом месяце совпало с первыми шагами моей новой, второй жизни. Прошло
151
восемь лет с тех пор, как я впервые начал дзадзен. В Японии говорят, что хурме нужно восемь лет,
чтобы начать плодоносить. Подобным же образом и мои усилия принесли свои плоды. Но об их
вкусовых качествах судить другим.

[погода]

5.Миссис A.M., американка,
школьная учительница, 38 лет

Спойлер

Я родилась в наполовину еврейской семье в Германии, где и провела своё идиллическое детство, -
как эльф из сказок Братьев Гримм. Мой отец, еврей, пользовался всеобщим уважением в нашем
сонном средневековом городке не только за свой авторитет доктора юриспруденции, но также и за
свою безграничную щедрость. Мою мать, происходившую из лютеранской немецкой семьи, любили
за её понимание, милосердие и радостное отношение к жизни, как богатые, так и бедные. Полностью
защищенная от финансовых и иных проблем, я росла невинным ребенком.
Слова «Бог» и «религия» никогда не обсуждались в нашей семье, так как мои родители полагали, что
самым лучшим будет оставить выбор — иудаизм или христианство — нам детям, когда тому придёт
время. Моё первое знакомство со Старым и Новым Заветом произошло на уроке религии в школе,
когда на меня произвел глубокое впечатление лютеранский перевод Библии.
К власти пришел Гитлер, и все изменилось. Мои детские мечты развеялись как дым, и передо мной
предстала суровая реальность преследований. Кирпич за кирпичом нацисты разрушили стену
безопасности, окружавшую моё эго. Любовь и уважение, которыми мы наслаждались, исчезли, и нам
осталось только одиночество и тревоги.
Лишённая друзей, я ушла в себя и проводила большую часть своего времени за чтением. Я с
упорством обшаривала огромную библиотеку своего отца в поисках романтических историй о
мировой скорби, в которых я воображала себя героиней.
Развязка для моей семьи наступила печально известным днём девятого ноября 1938 года, когда наш
дом вместе с другими домами евреев был разгромлен ордами пьяных штурмовиков, а мой отец был
зверски избит и отправлен в концентрационный лагерь. В.это время моя мать была в Берлине, и мы с
сестрой остались одни, дрожа на чердаке нашего когда-то такого красивого дома. От душевного
отчаяния я впервые в своей жизни стала молиться: «Боже, спаси нас!»
Без гроша в кармане, но с решительностью первопроходцев моя семья высадилась с корабля в Сан-
Педро, в Калифорнии, 24 января 1939 года. Мы чудом вырвались из нацистских лап и, благодаря
рекомендациям сестер моей матери в Лос-Анджелесе, с надеждой начали новую жизнь.
Я экономила на всём в течении четырех лет, чтобы посещать Калифорнийский Университет в Лос-
Анджелесе. В конце концов, я получила степень магистра образования и стала полноценным
преподавателем языка.
Выйдя замуж, 3 сентября 1955 года я родила своего первого ребенка, прекрасную голубоглазую
девочку. На те небольшие деньги, что у нас были, и, используя права моё го мужа, участника войны,
мы купили отдельный дом неподалеку от обеих наших школ.
Моя жизнь мерно текла между домом и школой. В1957 году у меня родился сын, а в 1960 году -
вторая дочь. Своё свободное время я посвящала чтению книг по философии и религии. Меня глубоко
взволновала история Йогананды из Индии. Позже я ещё глубже заинтересовалась мудростью Востока
— благодаря серии лекций, которые я прослушала по философии Востока и Запада. За этим
последовала дзенская литература и, наконец, мы с мужем запланировали для себя посетить Японию и
Индию, после того как наши дети немного повзрослеют, для того чтобы самим искать просветления.
Тем временем одна из моих подруг по работе привлекла меня к участию в группе фундаментальной
психологии. Отчасти знакомая с бессознательным Фрейда, теперь я узнала о точке зрения Юнга в
отношении возможности полного внутреннего развития в возрасте между тридцатью пятью и сорока.
Я пыталась быть на высоте перед лицом жизни минута за минутой — и с определенным успехом.
Единственным, однако, что мешало мне достичь большего, было отсутствие цели, большей, чем я
сама. «Для чего я живу?» - спрашивала я себя снова и снова. У меня было все: хорошее здоровье,
152
профессиональные достижения, прекрасная семья, свободное время, никаких финансовых проблем,
однако глубоко внутри я не могла обрести удовлетворения.
Когда мой муж предложил провести отпуск на Гавайях летом 1962 года, я сказала: «А почему бы
нет?» Несмотря на приятное времяпрепровождение на пляжах Вайкики с тремя детьми и двумя
досками для серфинга, мы оба, в действительности, пытались найти нечто более духовное. К счастью,
мой муж обнаружил группу дзадзен, которая собиралась в частной резиденции в Гонолулу. «Зачем
ждать, пока мы поедем в Японию? - решили мы. — Познакомимся с сидячей медитацией сейчас. Нам
все равно, вероятно, понадобятся годы на то, чтобы освоить её».
К нашей большой радости мы узнали, что на Гавайях находится роси, просветлённый мудрец из
Японии, чтобы провести сэссин перед тем, как отправиться в поездку по Соединенным Штатам. Эта
группа людей, серьёзно занимающихся дзадзен, была небольшой, и нас приняли в свои ряды очень
охотно. Несколько смущённые своими слабыми познаниями в буддизме, мы с мужем по очереди
оставались дома с детьми, в то время как второй из нас ходил делать дзадзен и изучать буддизм в
течении двух недель до сэссин. Мне досаждала боль от полулотосовой позы, поскольку я всю свою
жизнь была очень спортивной и предполагала, что смогу выполнять её без какой-либо подготовки.
«Готова ли я к этому? - спрашивала я себя. - Я приехала на Гавайи, чтобы расслабиться, а не ради
медитации». Все моё тело пронизывала невротическая усталость, и я не помню, чувствовала ли я
себя когда-нибудь более измученной.
Ещё до официального открытия сэссин нам раздали вводные лекции по дзадзен Ясутани-роси. Они
завершались перечислением четырех различных степеней устремлённости, которые начинались
психическим и физическим здоровьем и кончались просветлением. «Моя цель - кэнсё, но я была бы
счастлива, если бы он назначил мне счёт дыхания», - убеждала я себя. Возможно, такой новичок, как
я, будет просто учиться правильно скрещивать свои ноги и сидёть прямо. Я с благоговением
рассматривала других участников, сидевших совершенно прямо, ноги — в позе полулотоса
дышавших в глубокой сосредоточенности перед белым занавесом.
Время пролетело быстро. Прибыл Ясутани-роси, и все мы были приглашены в воскресенье на дзадзен
и чаепитие. Когда я увидела маленького изящного семидесятисемилетнего человека, выглядевшего
лет на двадцать моложе, глаза которого искрились юношеским магнетизмом, все сомнения отпали.
Это - мой учитель, которого я собиралась искать по всей Индии и Японии, - сказала я себе, и меня
наполнило незнакомоё чувство радости.
В тот же вечер в резиденции школы Сото Ясутани-роси рассказал о коане Му и как в него
проникнуть. Его мимика и жесты были настолько живыми, что я поняла всё, не зная ни слова по-
японски. Это напомнило мне боли радости от ношения ребёнка, и я была готова к трудам.
Ночью перед сэссин я не могла заснуть. Я знала, что отправляюсь в путешествие своей жизни, и моё
сердце билось в неистовом ожидании, схожим с тем, какое испытываешь перед подъёмом на гору. На
следующее утро я поднялась в четыре часа, отсидела два раза без особых трудностей и самонадеянно
объявила Ясутани-роси, что я отношусь к четвёртой категории устремлённых и надеюсь достичь
кэнсё. К моему удивлению, он не задал мне дальнейших вопросов, и сразу назначил мне коан Му. Я
тут же пожалела о своей решительности!
В течении двух дней я без особого энтузиазма работала над Му, опасаясь до смерти показаться роси
на докусан, так как для меня он олицетворял собой строгого отца моё го детства. Вдобавок ко всему,
я совершенно забыло, как будет по-японски «Мой коан - Му».
На третий день сэссин всё изменилось. Наш переводчик, невозмутимо улыбчивый, как бы
«плавающий», Тай-сан стал ангелом возмездия. «Это не чайная вечеринка, - гремел его голос, - а
сэссин! Сегодня я покажу вам, что такое сэссин!» После чего он начал колотить всех свое кёсаку,
плоской деревяшкой, которой бьют по плечам сонных монахов, чтобы заставить их полностью
сосредоточиться. Я же делала всё, что угодно, только не спала – я пришла в панику. Целый день я
видела себя бредущей по краю обрыва, на дне которого неистово бурлила вода. Каждое дыхание
было Му. «Если ты собьёшься хоть раз, то сорвёшься, - предупреждала я себя, - поэтому продолжай
двигаться дальше, как если бы ты начала долгий подъём на крутую гору».
Той ночью мне приснился странный сон. Был накрыт стол для японской чайной церемонии, с
четырьмя чашками, в форме клеверного листа. Только я подняла свою чашку, рядом со мной
153
опустился крылатый Тай-сан, подобно ангелу с пламенным мечом, и с громким криком: «Му!»
ударил меня. Я проснулась в испуге и тут же начала делать дзадзен, на этот раз в лежачем
положении, вытянувшись на своей кровати, руки – на животе. «Ты ничего не добьёшься при такой
панике, - пыталась я успокоить себя, Ты должны расслабиться. Представь себе тихий горный пейзаж
ночью под усыпанной звёздами бесконечностью». Я делала вдохи вы дохи медленно, глубоко, и на
меня нахлынул чудесный покой. Казалось, мой живот увеличился до размеров воздушного шара, и
туман, который незадолго до этого окутывал меня, стал рассеиваться, пока всё моё существо не
охватило сладкое ничто. Я услышала звук льющейся воды и медленно вышла из транса. На докусан
мне было сказано, что я была на краю опыта глубокого просветления.
На четвёртый день напряжение достигло ещё более глубокой отметки. Тай-сан рассказал об одном
монахе, преисполненном такой решимости добиться кэнсё, что он медитировал, держа в одной руке
палочку с благовониями, а в другой – нож. «Или я стану просветлённым к тому времени, когда
благовонии договорит, или убью себя», - поклялся он. Вместе с болью от горящего огарка к нему
пришло просветление. Затем Тай-сан совершил круговой обход с кёсаку, доведя всех, даже моё го
мужа, до слёз.
«Я достигну кэнсё» на этом сэссин», - пообещала я себе и отсидела три подхода в полулотосе. Затем я
не выдержала и громко разрыдалась; даже на докусан я не могла остановить слёзы. Я пошла
отдохнуть наверх, и когда я поднялась с постели, чтобы умыть своё лицо, у меня было странное
ощущение, будто бы вода струилась прямо сквозь меня, и я начала усиленно моргать. Это было
похоже на звук воды, который я слышала в ту ночь, когда я ощутила пустоту.
Утром пятого дня я оставалась дома, чтобы присмотреть за детьми. Я должна сказать, что ни мой
муж, ни я не участвовали в сэссин по полной программе. Мы по очереди ходили сидёть к 4 часам
утра и почти всегда возвращались домой, чтобы поесть. Я однажды осталась на всю ночь, мой муж –
ни разу.
Слегка озадаченная, на докусан в середине того дня я призналась, что не выполняла дзадзен дома из-
за того, что приходилось всё время прерываться. Мне было сказано, что два человека уже достигли
кэнсё и что если я полностью выложусь, то также смогу сделать это. Поэтому в тот день мой муж
разрешил мне остаться на всю ночь.
Я легла спать с Му, с Му же я поднялась на следующий, шестой день. «Не нервничайте, - подсказал
Тай-сан, — только сосредотачивайтесь». Я выслушала эти мудрые слова, но слишком устала, чтобы
медитировать. Мои силы были истощены. Когда после завтрака я легла отдохнуть, чтобы делать Му в
горизонтальном положении, перед моими глазами внезапно появилось свечение, как будто прямо в
них было солнце. Я ясно услышала звуки, которые я не слышала с тех пор, как маленькой девочкой
лежала больной в постели: шаги моей мамы и шелест её коробок. Уже испытав на этом сэссин так
много необычных ощущений, я не стала придавать этому внимания и продолжала сосредотачиваться
на Му в течении всего утреннего сидения. Когда я ожидала докусан, мои ноздри стал дразнить
знакомый аромат: это был соблазнительный запах стряпни моей мамы. Мои глаза остановились на
красной подушке на коричневом столе, такого же цвета была обстановка в гостиной моей бабушки.
Хлопнула дверь, пролаяла собака, по голубому небу проплыло белое облако - я заново переживала
своё детство в макё, в галлюцинациях.
В полдень, с разрешения роси, мой муж сказал мне, что он достиг кэнсё. «Сейчас или никогда! —
сказала я себе. - У просветленного мужа не может быть бестолковой жены!» Я живо представила себе
юношу с ножом и благовонием. «Смерть или освобождение!» - стало моим девизом.
Я глубоко вдыхала и при каждом выдохе сосредотачивалась что было мочи на Му. Мне показалось,
что я стала совсем воздушной и вот-вот начну левитировать. Я заползла в живот отвратительному,
волосатому пауку. «Му! Му! Му!» — стонала я и становилась большим, чёрным Му. Мне
почудилось, что моё го плеча нежно-нежно коснулся ангел, и я упала на спину. Вдруг я поняла, что
позади меня стоит мой муж и Тай-сан, но я не могла пошевелиться: мои ноги полностью окаменели.
Они фактически вынесли меня наружу, и я беспомощно рыдала. «Я уже умерла, - говорила я себе, -
Зачем им нужно было возвращать меня к жизни?» На докусан роси сказал мне, что это было
преддверие кэнсё, но ещё не осознание.
Затем я немного прошлась, и вдруг все переживания последних дней показались мне до крайности
смехотворными. «Этот глупый роси, - вспоминаю я свои мысли, - со своими восточными фокусами.
Он просто не понимает, о чём он говорит». За обедом, полчаса спустя, когда я управлялась со своими
154
палочками для еды, мне захотелось встать и дать ему вилку. «Вот, старина, привыкай к западным
манерам». Я хихикнула над собственной шуткой. В течении всего вечернего пения я едва могла
сохранять серьёзное выражение лица. После завершающих слов роси мне захотелось собрать свои
вещи, уйти и больше не возвращаться, настолько нереальным казалось всё это.
На своей первой лекции роси сказал мне, что Му подобно «раскаленному шару, который застрял в
горле и который человек не может ни проглотить, ни выплюнуть. Он был прав, совершенно прав.
Когда я оглядываюсь назад, я вижу: каждое слово, каждый шаг были частью выверенного плана этого
почтенного наставника. Его имя, Белое Облако [Хаку-ун], действительно подходит ему. Он —
величайшее, самоё белое облако, какое я когда-либо видела, настоящее противоядие мрачному
атомному грибу.
Теперь я была в постели, снова делая дзадзен. Всю ночь напролет я попеременно, то дышала Му, то
впадала в транс. Я подумала о монахе, который достиг кэнсё точно в таком же состоянии
изнеможения. В конце концов, я, должно быть, задремала, полностью изнуренная. Внезапно моё го
плеча коснулся тот же невесомый ангел. Только на этот раз я проснулась с бодрым: «Ха!» и поняла,
что я - просветлена. Ангел оказался моим добрым усталым мужем, трогающим меня за плечо, чтобы
я проснулась и шла на сэссин.
Мною двигала незнакомая сила. Я посмотрела на часы — без двадцати четыре, как раз, чтобы успеть
на утреннее сидение. Я поднялась и не торопясь оделась. Моё сознание неслось вскачь, когда я
решала одну проблему за другой. Я прибыла на сэссин до четырех часов и приняла предложение
выпить чашечку кофе с таким утвердительным «да», что могла поверить своим собственным ушам.
Когда ко мне подошел Тай-сан со своим мечом, я попросила его не беспокоить меня своими ударами.
На докусан я вырвалась в маленький коттедж, который занимал мой наставник, обняла и расцеловала
его, потрясла руку Тай-сану и дала выход своим чувствам в таком комичном потоке слов, что мы все
втроем рассмеялись от восторга. Роси, проверив меня, дал своё одобрение, и я была официально
пропущена через первую заставу ворот, не имеющих ворот.
Целая жизнь была спрессована в одну неделю. Мои чувства подвергаются бомбардировке тысячи
новых ощущений, передо мной открывается тысяча новых дорог. Я живу своей ЖИЗНЬЮ минута за
минутой, но только теперь всё моё существо наполняет теплое чувство любви, так как я знаю, что я -
это не просто моё маленькое я. а великое чудесное Я. Моё постоянное желание — это чтобы это
глубокое удовлетворение смогли разделить все.
И не могу придумать лучшего способа закончить этот рассказ, чем с помощью обетов, которые я
распевала на сэссин каждое утро:
- сколь бы бесчисленными ни были живые существа, обязуюсь освободить их всех;
- сколь бы неистощимыми ни были страсти, обязуюсь искоренить их все;
- сколь бы бессчётными ни были ворота Дхармы, обязуюсь пройти через все;
- сколь бы велик ни был Путь Будды, обязуюсь его достичь

6. Мистер А.К., японец,
страховой агент, 25 лет

Спойлер

Я впервые начал серьезно задумываться о жизни и смерти в двенадцатилетнем возрасте, когда от
болезни почек умер мой восьмилетний брат. Я так горевал о его смерти, что мне стало плохо на его
похоронах. Глубоко внутри я чувствовал такое искреннее раскаяние, что помню, как у меня
вырвалось: «Прости меня, прости меня!»
Четыре года спустя утонул мой второй и последний брат. Это явилось для меня таким сильным
ударом, что я снова и снова спрашивал себя: «Почему жизнь такая изменчивая и несчастная?
Неужели мы рождаемся только для того, чтобы умереть?» Я был охвачен чувством полнейшей
беспомощности. «Зачем мы появляемся на свет, почему мы умираем?» — этот вопрос преследовал
меня как нескончаемый кошмар.
155
В надежде покончить со своим жалким состоянием я начал с жадностью читать настольную книгу
одного из послевоенных религиозных течений Японии, под названием «Истина жизни». После
смерти моё го младшего брата мои родители стали на короткое время последователями этой секты.
Она призывала: «Идите по жизни с благодарностью и улыбкой. Будьте кроткими и всегда говорите
"Да"». Так-то оно так, но как развивать в себе кротость, и благодарность прояснено не было. Далее
она проповедовала, что человек — как сын Божий — непорочен и что через свое тождество с Богом
он может осознать это врожденное совершенство. «Но почему, - спрашивал я, — человек, который,
как они настаивают, рождается свободным, должен быть связанным хотя бы с Богом, навеки
порабощенный им?»
Это не может быть путем к покою сознания. Разочарованный, я выбросил эту религию из своей
жизни, убедившись, что она была не более чем дурманом.
Мне было только семнадцать, когда, в августе 1949 года, я пришел в Сосэй-дзи, храм Сото, спросить
настоятеля, что такое буддизм. Он был рад моё му приходу и сказал: «Это нельзя объяснить одной
фразой, но разреши мне привести тебе ответ, который дал прославленный дзенский учитель на тот же
вопрос. Когда китайский поэт Хакуракутэн спросил дзенского учителя Дорина о тайнах буддизма,
ему было сказано:
"Избегай зла,
Исповедуй добро,
Сохраняй душевное сознание в чистоте –
Вот чему учат все Будды"
(Полностью эта беседа приведена в статье Хакуракутэн, в разделе X.)
«Помни, - продолжал настоятель, - самый прямой путь к пониманию буддизма - это дзадзен, но
первостепенное значение имеет выбор хорошего наставника». В ноябре того же года я посетил свой
первый дзадзенкай, проводимый Ясутани-роси.
К своему удивлению, я обнаружил, что роси - это простой пожилой человек, без каких-либо явных
признаков величия, носящий до невозможности заношенное платье. Он спокойным голосом
рассказал о счёте дыхания в дзадзен, сидя лицом к стене, но такими вопросами как: «В чем смысл
жизни?» или «Как мы можем избавиться от страданий?» он вовсе не занимался. Я все же начал
считать своё дыхание так, какой меня наставлял, хотя мне это было не по нутру. «Дзен не может быть
настоящим,- сказал я себе, — это, должно быть, какая-то подделка!»
Но по какой-то причине я пошел снова, когда настало время следующей дзадзеновской встречи, и
продолжал ходить и дальше. Узнав о кэнсё, через опыт которого, как заявил роси, могут быть
уничтожены человеческие страдания, я решил его добиться для того, чтобы опровергнуть роси. Мой
скептицизм длился два года пока один старый член группы дзадзенкай не убедил меня
присоединиться к трёхдневному сэссин. Он сказал мне: «Даю голову на отсечение, что ты
возвратишься с него более мудрым и сильным». Роси дал мне Му в качестве первого коана. В то
время как одна моя половина была решительно устремлена к кэнсё, другая сжималась от страха перед
яростными ударами кёсаку. Я не ходил на сэссин до следующего года, в котором посетил подряд
целых пять. К тому времени все мои сомнения в отношении действенности дзен исчезли, но,
несмотря на все свои старания, я не мог достигнуть точки кэнсё.
Каждый раз, возвращаясь с сэссин, я обнаруживал, что стал более выдержанным и более способным
управлять своей повседневной жизнью. Несмотря на эти успехи, однако, я чувствовал, что, не
добившись кэнсё, я потратил ещё один год впустую.
Наступил год 1954, мой выпускной год, и опасения, что у меня не будет времени на дзадзен в моё й
деловой жизни, придали мне решимости достичь кэнсё до того, как я закончу учебу. С таким
настроением я и стал участником мартовского сэссин. На третий день меня с необычайной силой
взволновало такое замечание роси: «Му - это не что иное, как только Му!» Я слышал от него эту
фразу очень часто, но на этот раз она была для меня как разряд молнии. Так как же я мог воображать
что-то другое? С моих плеч разом упал тяжелый , груз, но поскольку это ещё не было осознанным, я
снова; погрузился во мрак. На дневном докусан мне было нечего сказать роси, и я удрученно
вернулся на свое место. Однако благодаря этому прозрению я уверился в том, что кэнсё мне вполне
по зубам.
156
Я неоднократно убеждал свою мать пойти вместе со мной на дзадзеновскую встречу, но она упорно
отказывалась. На этот раз она пошла и очень быстро добилась кэнсё. Я был ошарашен. Её опыт
распалил меня и на сэссин в следующем месяце я удвоил свои усилия. Подстегнутый словами роси,
который убеждал: «Ещё только один шаг!», я яростно набросился на свой коан. Но глубоко в своем
бессознательном (как я теперь вижу), я все ещё относился к Му, как к чему-то, что находится вне
меня; вот почему мир кэнсё не мог появиться. Горько разочарованный, я сказал себе: «Ты столько
отсидел, однако ничего не добился. Наверное, ты делаешь что-то не так».
Глубоко обескураженный, я пришел к мысли, что мне для просветления не хватает внутреннего
потенциала, но я всё же продолжал посещать сэссин за сэссин, по причинам которые в то время были
неясны и мне. Но я больше не мог изливать себя в дзадзен. Тогда я начал рассуждать так: «Поскольку
вселенная и я — едины, для того чтобы понять суть вселенной, я должен понять себя. Но я не смогу
понять себя, пока раз и навсегда я не покончу со своей привычкой искать Му вне себя».
К следующему году я во многом вернул себе свой прежний настрой и мог сидёть с невозмутимым,
бодрым сознанием. Это побудило меня к участию в следующем сэссин. Возвращаясь к своей
обычной жизни после каждого такого сэссин, я изумлением видел, насколько же я изменился.
Каждый день был днём благодарности, и когда я ложился спать вечером после тяжёлых дневных
трудов, чувствовал благодарность за то, что я живу, хотя и не знал, почему это происходит. К тому
времени у меня уже были значительные теоретические познания о просветлении, но когда я
задумывался о том, что это не принесло мне пробуждения, меня охватывала беспокойная
неудовлетворенность. Глубоко в душе я знал, что я всё ещё страшусь смерти, и уклоняюсь от жизни.
Я разрывался между чувством благодарности с одной стороны и разочарованием с другой.
Однажды жарким августовским вечером, когда я сидел вместе со своими родителями дома во время
периода дзадзен, я неожиданно ощутил себя волной, распространяющейся по бесконечной вселенной.
«Я достиг этого! Нет никакой вселенной вне меня», — несколько раз сверкнуло в моём сознании.
Хотя это было не более чем внезапной догадкой, это убедило меня, что я приближаюсь к кэнсё, и я
стал сидёть ещё более усердно. Однако моя привычка рассуждать о Му не проходила. «Что за
проклятие эти мысли! — восклицал я с досадой. - Они создают неразбериху в сознании, приводят к
раздорам между людьми, разделяя их друг от друга, даже войны происходят из-за них. Хватит
думать! Хватит анализировать! »
Вскоре после этого я пошел на дзадзеновскую встречу, на которой Ясутани-роси дал тэйсё к «Трём
Воротам 0рю», коану из Мумонкан. В одном месте он сказал! «Каким образом можно сравнить вашу
руку с рукой Будды? Потянувшись во сне к своей сбившейся подушке, вы инстинктивно поправляете
её. Все ваше существо выражено в этой вневременной руке. Когда вы по-настоящему осознаете это,
вы не сможете не рассмеяться».
Когда я услышал эти слова, моё сознание стало невероятно ясным, и я задрожал от радости. Но
поскольку я ещё не обрел истинной свободы, я решил ничего об атом не говорить во время докусан.
Заметно ободренный, однако, я возобновил свои усилия по более глубокому проникновению в свой
коан.
Подошло время семидневного августовского сэссин. Ввиду своей занятости на работе я смог прибыть
в храм только в полдень второго дня. Моя стратегия на этот сэссин была следующей: сидёть с полной
решимостью, хоть кровь из носу, во время периодов сидения и полностью расслабляться во время
периодов отдыха. Открывая третий день, роси напомнил всем: «Каждый год на этом большом сэссин
по крайней мере один человек достигает кэнсё». Я сразу же решил, что если кто-нибудь добьется
кэнсё, то это буду я.
Наступил четвертый день. Снова и снова мне доставались удары кёсаку, один раз такой силы, что у
меня на мгновение парализовало тело и сознание. В тот день я сражался наиболее яростно. Но,
несмотря на это, я всё ещё не мог прийти к кэнсё. Прошел и пятый день: у меня оставалось только
полтора дня. На шестой день я бросил в бой всю свою энергию без остатка, не позволяя чему бы то
ни было уводить меня в сторону. После утренней распевки, и как раз перед беседой роси, студент
университета, сидевший рядом со мной (который достиг кэнсё на этом сэссин), вдруг пронзительно
закричал: «Ты - глупое, глупое, бестолковое сознание!», обращаясь к самому себе. «Вперёд, вперёд!
Ещё один шаг, только один! И победа! Умри, если будет нужно, умри!» Сила его отчаянной
решимости передалась мне, и я начал сосредотачиваться так, будто от этого зависела сама моя жизнь.
157
Моё сознание было чистым, как у младенца, когда я слушал беседу роси. Он читал отрывок из
старинного коана: «Даже мудрец не может сказать ни слова об этом Царстве [Молчания], из которого
исходят мысли... Обрывок нити вечен и безграничен... Совершенно белый Бык (то есть Сознание)
перед вами - чист, ярок...»
Когда роси произносил эти слова ровным, приглушенным голосом, я почувствовал, как каждое из
них проникает в отдалённейшие уголки моё го сознания. «Даже мудрец не может сказать ни слова о
Царстве, из которого исходят мысли», - повторил роси, добавив: «Даже Будда». «Конечно же!
Конечно же!» - повторил я неслышно. Зачем же тогда я все время искал такое слово? Сразу же все
просто засияло, и я увидел и понял, что я - Единственный в целой вселенной! Да, я - тот самый
Единственный! Хотя и не был полностью уверен, что роси утвердит это как кэнсё, я все же решил
представить ему своё сознание на дневном докусан. «Покажите мне яснее!» - потребовал он.
Вернувшись на свое место в главном зале храма, я снова бросился в атаку. Около семи вечера над моё
й головой внезапно, подобно взрыву, раздались слова: «До докусан тридцать минут! Собирайте свои
силы, чтобы прийти к Самосознанию! Это ваш последний шанс!» Снова и снова на меня
обрушивались удары палки. Моя сосредоточенность стала совершенно невероятной. Наконец, меня
осенило: осознавать Нечего!
На докусан роси испытывал меня: «Покажите ваше Му! Сколько Му лет? Покажите мне Му, когда вы
принимаете ванну. Покажите мне Му на горе». Мои ответы были незамедлительными, и он утвердил
моё кэнсё. Я распростерся у дверей комнаты роси, когда покинул её - меня переполняла радость, не
выразимая никакими словами.
Я не могу завершить свой рассказ, не выразив глубокую благодарность Ясутани-роси, который дал
мне, такому упрямому и своенравному, возможность открыть свое око Сознания, и всем остальным,
кто прямо или косвенно помогал мне.

[погода]

7. Миссис Л.Т.С, американка,
художница, 51 год

Спойлер

Я оказалась в дзадзен и в Пендл Хилл [Пенсильвания] на сэссин окольным, но неизбежным путём.
Когда я оглядываюсь на извилистую дорогу, по которой я шла к моменту осознания, я вижу, что она
вела прямо к звону того крохотного колокольчика, возвестившего кинхин. В качестве скульптора,
жены и матери, любительницы выпить и, наконец, члена общества анонимных алкоголиков, у меня
была хорошая предварительная подготовка.
Мне думается, первым шагом в этой жизни было знание, примерно в пятнадцатилетнем возрасте, что
я должна быть художницей. Это знание совпало с полным отрицанием христианства (как я его
видела) и искренним поиском истины внутри самой себя. Через несколько лет я открыла для себя
камень, и снова я знала, что резьба станет моим путем - медленным и тяжёлым — таким же
медленным и тяжёлым стал внутренний поиск.
Я была полна решимости испытать как можно больше, поэтому вскоре последовали замужество и
семья. Но со временем мой жизненный пыл стал давать сбои. Жизнь оказалась мне не по силам, и я
начала получать от неё пинки и синяки. Затем я открыла для себя благословенный алкоголь, который
незаметно притуплял мою боль и снимал оковы с моё го желающего парить духа.
Камень безмолвно отдыхал, в забвении. Мой муж и дети, требующие моё й любви, ушли на второй
план. Никакой скульптуры. Никакого подлинного участия в делах семьи. Только боль и чувство вины
и несостоятельности. И постепенно алкоголь начал брать бразды правления в свои руки. Я потеряла
точку опоры.
Жизнь стала кошмарным сном. Сутки за сутками мной управлял страх, чувство вины и припрятанная
бутылка. Я не верила, что я смогу найти выход. Последовали восемь лет психотерапевтического
лечения и попыток применения всех известных методов самодисциплины. Но я всё ещё была в
ловушке.
158
Однажды утром, которое, казалось, ничем не отличалось от всех других, столь же ужасных, я
позвонила в общество анонимных алкоголиков и попросила о помощи. Этот поступок позволил мне,
наконец, взглянуть на себя правдиво и, с помощью всех остальных алкоголиков, которые прошли
через тот же ад, стать самой собой. Я перестала пить. Я узнала, что существует нечто бесконечно
более могучее, чем моё маленькое человеческое сознание. И я знала, что я должна найти его, понять
его, увидёть его, стать им.
Мой поиск начался!
Несколько недель спустя, лениво разглядывая книги на торговом прилавке, я взяла в руки книгу «Как
познать Бога», перевод Свами Прабхавананды и Кристофера Айшервуда «Афоризмов» Патанджали.
Я была поражена! Патанджали знал и учил, возможно, две тысячи лет назад, тому, что я только что
открыла для себя. Я читала и перечитывала эту книгу, изучала и ломала голову над ней в течении
двух месяцев, что я провела на борту парохода во время нашего путешествия в отпуске вдоль
Атлантического побережья с юга на север и обратно. Все аннотированные материалы были
разысканы, книги заказаны и с жадностью прочитаны.
Сильная потребность в наставнике была удовлетворена тем, что я нашла Свами Прамананду, который
согласился мне помочь. Он наставлял и направлял меня, приучил меня дисциплинированно
медитировать, помогал мне отделять галлюцинации от реальности, подготовил меня к большому и
стремительному прыжку в Пен дл Хил л.
Как-то читая, я натолкнулась на упоминание о дзен в «Вечной философии» Хаксли. Я поняла, это -
моё. Я продолжала читать, практиковать медитацию крийя, хотя и не сидела по дзенскому способу.
Совершенно неожиданно мне представилась возможность отправиться на несколько месяцев в
Японию, чтобы проследить за монтажом своей выставочной работы. Там я безжалостно, упорно
охотилась за дзен. И там же мне было; показано, столь же безжалостно, что единственное место, где
его нужно искать, - внутри меня. Мне предложили сидёть.
Я сидела. Я сидела на сэссин в Энгаку-дзи, Рютаку-дзии недолго в Нандзен-дзи. Я сидела в Рёсэн-ан
в Дайтоку-дзи.
Это произошло следующим образом. Перед тем как покинуть Америку, я услышала об Элгаку-дзи,
поэтому туда я и направилась. Когда я под холодным ноябрьским дождем прибыла на место, у меня
не было никакого понятия, чем я буду заниматься, никаких рекомендаций, никакого знания
японского. Не зная, в какую сторону идти, я стояла в нерешительности, совершенно одна посереди
серого, пустынного пейзажа, мой плащ намок, капли дождя стекали по моей шее, вода просачивалась
в мои туфли. Под дождем показалась какая-то темная фигура. Мы беспомощно смотрели друг на
друга. С трудом находили слова, японские, английские. Он поманил меня за собой и привел к какой-
то двери, в которую постучал, кого-то позвав. Появилась ещё одна фигура. То была молодая
англичанка, которая, после короткого разговора на японском с моим проводником, спросила, чем она
мне может помочь.
Она отвела меня к старшему монаху и договорилась с ним о моём пребывании (у них был сэссин),
научила меня, как управляться с едой, добилась встречи с роси и переводила для меня - она стала
моим проводником и хорошим другом. Её последним даром стало то, что она познакомила меня с
дзенским учеником-американцем, который договорился по телефону о моей поездке в Рютаку-дзи,
чтобы я могла посидёть ещё.
Так оно и шло — всё дальше и дальше — доброе отношение со стороны столь многих людей и
мучительнейшее сидение. У кого бы в Японии я не искала помощи, у роси, монаха, ученика-
мирянина, я её находила. Сострадание всех этих людей к моему то и дело проявлявшемуся
неведению было безграничным, и я им так благодарна.
Звон того крохотного колокольчика на сэссин в Пендл Хилл стал шоком, силой, обрушившей стены,
которые незаметно разрушались в течении четырех лет дзадзен, а до этого в течении пяти лет крийя-
йоги каждый день, каждую ночь. Терпеливо, упрямо, я сидела, сидела, сидела. Иногда подолгу,
иногда несколько минут, но всегда, каждый день. Терпеливое сидение стало таким близким, что я
принимала его столь же естественно и нормально, как и дыхание.
159
Я никогда не видела Ясутани-роси до своего приезда на сэссин в Пендл Хилл. Его же переводчика-
монаха я встречала в Рютаку-дзи, где я посещала сэссин четырьмя годами ранее. Я была готова к
физически мучительным четырем с половиной дням дзадзен, но я так же знала, что наградой будет
ясность и покой. После участия в сэссин в Делавэре, проводимом Накагава-роси в 1961 году, я
записала для себя: «Мне кажется, что меня вывернули наизнанку, встряхнули и прополоскали в
чистой, прозрачной воде».
Сэссин в Пендл Хилл начался. Вместе сидело около сорока незнакомых людей, некоторые из
простого любопытства, другие с очень серьезными намерениями. Ясутани-роси разделил группу,
исходя из высказанной участниками цели своего пребывания, на несколько меньших групп. Он
разговаривал в отдельности с каждой из групп, объяснив порядок, которому нужно будет следовать в
течении следующих четырёх с половиной дней. Я была одной из тех, кто искал просветления, и
нашей группе он дал коан «Му» Дзёсю. Я начала сидёть с Му.
В первый день Му не был горячим железным шаром - в действительности, он был тяжёлым куском
свинца у меня в животе.
«Расплавьте этот свинец!» — приказал роси. Но он не желал расплавляться, поэтому на следующий
день я орудовала Му как молотком и выяснила, что в середине его находится яркий, прозрачный
источник света, подобный звезде или алмазу, настолько яркий, что он обрисовывал и освещал
физические объекты, слепил мне глаза, наполнял меня светом. Моё тело стало невесомым. Я
подумала: «Это - Му». Но роси заключил: «Галлюцинации. Не обращайте на них внимания.
Сосредотачивайтесь ещё настойчивей».
К концу того дня никакого света уже не было, только сонливость, бесконечная усталость и Му. Перед
тем как идти спать, я сделала для себя следующую запись: «Теперь я решилась. Если это могут
сделать другие, могу и я! И сделаю! Я пущу в ход всю свою силу и упрямую решимость». Затем я
спала, Му присутствовало во всех снах, Му входило и выходило при каждом вдохе и выдохе.
На третий день мои глаза не желали оставаться открытыми - при каждом моём вдохе они
закрывались. Когда мне удавалось с этим справиться, моё сознание незамедлительно заполняли
проблемы моей семьи и моё го замужества. То было жуткой борьбой, как со сном, так и с душевными
муками. При каждом вдохе я что есть сил- старалась удержать Му, но оно опускалось всё ниже и
ниже и превратилось в ничто.
«Идите ещё глубже, - сказал роси. - Вопрошайте: "Что такое это Му?" до самых глубин».
Я погружалась все глубже и глубже...
Моя хватка внезапно разжалась, и меня закружило…
К центру земли!
К центру вселенной!
К Центру.
Я была Там.
При звуке маленького колокольчика на кинхин я вдруг поняла.
В тот вечер было слишком поздно для встречи с роси, и я просто помчалась на первый же утренний
докусан. Вопросы...
Отрывистые голоса...
Смех...
Жесты...
Роси сказал: «Теперь вы понимаете, что видёть Му значит видёть Бога». Я понимала.
[После дзадзен с различными коанами на сэссин в Брусторе. Нью-Йорк, несколько недель спустя:]
Я чувствую себя очищенной.
Я чувствую себя свободной.
160
Я чувствую себя готовой жить полной жизнью каждый день, добровольно!
Я рода неповторимости каждого мгновения.
Я испытываю такое чувство, будто бы я только что пробудилась от беспокойного» бессвязного сна.
Все выглядит иначе!
Мир больше помыкает мной. Он у меня в животе.
Я ухитрилась и проглотила его.
Я испытываю волнений, у меня есть то, что мне нужно.

8. Миссис Д.К., канадка,
домохозяйка, 35 лет

Спойлер

Канада и Соединенные Штаты: Ранние годы моей жизни были тихими и непримечательными.
Несчастия обходили меня стороной, а мои родители не жалели сил, чтобы воспитать меня и двух
моих сестер. По западным меркам моё детство можно было бы назвать почти идеальным. Хотя и в то
время без какого-либо явного повода периодически наступали периоды отчаяния и одиночества,
заканчивавшиеся потоком слёз и заставлявшие меня забывать обо всем остальном. В таких случаях
мучительное чувство, что ты - в ловушке, было непреодолимо, и просто оставаться человеком было
отвратительно и постыдно.
Однажды, когда мне было лет тринадцать-четырнадцать, мне дали почитать несколько книг, в
которых рассказывалось об индуизме, и которые вызвали у меня невероятный интерес. В них
сокровенно говорилось о множестве жизней и о свободе души, о духовном «я» человека и о
возможности жизни без физического тела. Большинство подробностей растворилось перед лицом
чего-то, затронувшего мои потаенные струны, и я была счастлива узнать, что такое понимание
существует. Индийские мифы незапамятных времен были созвучны моим глубочайшим тревогам, и я
поклялась себе, что в один день я сама посещу Индию.
После того как я была зачислена в университет, я начала серьёзно изучать религиозную литературу,
даже попробовав некоторые простые способы медитации. Годы в университете дали мне
возможность узнать радость и вдохновение от интеллектуальных открытий, но в тоже время они
были наполнены растущим чувством беспокойства. Наконец я закончила свою учебу и поступила в
аспирантуру: К концу того первого года моя жизнь приобрела неожиданный поворот. После
нескольких месяцев нерешительности я отправилась в Соединенные Штаты, чтобы выйти замуж за
американца, которого я повстречала в Канаде.
Через несколько месяцев мы поженилась, и почти сразу же я осталась вдовой. Насильственная, по
собственной неосторожности смерть моё го мужа явилась для меня ударом более жёстоким, чем всё,
что я до этого испытала. Её обстоятельства обратили меня к сокровенным глубинам моё го существа,
основание которого сотрясалось с поистине страшной силой. Я не могла избавиться от глубокого
чувства своей человеческой ответственности за это.
Понимания, зрелости, мудрости - всего этого мне совершенно не хватало.
Часто в то время на меня находило полное оцепенение, и всегда присутствовал страх, сильный,
всепроникающий страх, который подолгу не проходил, мешая мне дышать и есть. Часто ночью я
садилась, скрестив ноги, на пол, раскачиваясь взад-вперёд и ударяясь головой о паркет, почти без ума
от печали и отчаяния.
Однажды, когда я, возвращаясь домой из деловой поездки, вошла в свою квартиру, где я проживала в
одиночестве, мне стало так горько, что я беспомощно повалилась на пол. «Я умираю, — рыдала я. —
Я убила всех своих богов. Мне не воскреснуть. Я совершенно одна». Меня охватили неприкрытый
страх и полное отчаяние, и я так и лежала на полу, не знаю уж как долго, пока из глубины моё го
живота не раздался крик: «Если в целой вселенной есть хоть какое-то существо, кому не все равно,
жива я или мертва, помогите мне, о, помогите мне!»
161
Постепенно мои мысли обрели форму, и я начала писать. У меня была очень хорошая подруга,
которая незадолго до того отреклась от мира. Теперь она жила в ашраме Шри Ауробиндо в
Пондишерри на юге Индии, и я умоляла её направить свои медитации в мою сторону, так как я
крайне нуждаюсь в помощи и более не чувствую себя способной справляться с собой. Она быстро
ответила, что она вместе с другими в ашраме посылает столько духовной помощи, сколько возможно.
Её ответ так тронул меня, что я решила как можно скорее покинуть Запад и поехать в Индию.
Прошло много месяцев до того, как это стало возможным? Вся моя энергия теперь была направлена
на то, чтобы продать недвижимость моё го мужа и мои вещи. Наконец, я, измотанная, отплыла в
Индию, намереваясь оставаться там до тех пор, пока я не найду просветленного наставника. Прошло
ровно три года с тех пор, как я переехала в Соединенные Штаты.
Индия и Бирма: Однажды жарким днем, два месяца спустя после моё го отъезда из Нью-Йорка, я
прибыла на территорию большого ашрама, в котором жила моя подруга. Меня без слов провели в её
крошечную комнатку, и моё облегчение, когда она, ласково улыбаясь, вошла поприветствовать меня,
были настолько сильным, что я залилась слёзами, мои руки перестали меня слушаться, и я стала
терять сознание. Хотя я полностью и не осознавала это, но годы, проведенные в Соединенных
Штатах, были настолько наполнены внутренним напряжением и борьбой, что я не могла сразу
привыкнуть к этому спокойствию. В силу привычки моё сознание и тело длительное время
продолжали оставаться скованными.
Ашрам, раскинувшийся на берегу Бенгальского залива, просто омолаживал. Но в Индии сильны
метафизические рассуждения и философские дискуссии, и я всегда быстро втягивалась в них. Хотя
они и возбуждали какую-то часть меня, мой потаенный инстинкт предупреждал меня, что они, в
итоге, окажутся бесполезными. Образа жизни, который пробуждал во мне такое желание изучать и
читать, казалось, в то конкретное время мне и не хватало. Я испытывала растущую потребность в
медитации под чьим-то внимательным руководством.
Моя все возрастающая разочарованность тем, что я посчитала непродуманной медитацией в ашраме,
совпала с приездом американского буддиста, который в течении ряда лет практиковал дзен в Японии.
Что меня больше всего поразило в этом американце, так это та невозмутимость, с которой он
погружался в самые разнообразные обстоятельства, с которыми ему приходилось сталкиваться в
ашраме, и его сострадательный интерес к судьбам всех, с кем он встречался, включая и меня саму,
такую уставшую от отчаянных и непомерных усилий. Я решилась ехать в Японию, при условии, если
он окажет мне помощь. Её он мне обещал без ограничений, заверив меня также, что поможет мне
найти там дзенского наставника.
После своего отъезда из ашрама я путешествовала по всей Индии, посещая другие ашрамы,
знакомясь с местами археологических раскопок и впитывая обильные знания и всепроникающую
религиозную атмосферу буддистских и индуистских святых мест: гробниц, храмов и пещёр,
которыми богата Индия. Её архитектуру и внушительную скульптуру пещёр наполняет духовное
видение огромной силы, так что невозможно войти в такие пещёры, не поддавшись этому
религиозному пылу. Стоя перед гигантскими высеченными в камне Буддами, я просто дрожала от
благоговения, и моей решимости следовать по пути Будды был дан мощнейший импульс.
Я давно надеялась посетить Бирму, которая, как я представляла себе, уступает только Тибету в своём
уникальном отношении к религии как к основе повседневной жизни. Поэтому, когда мой
американский друг написал, что среди всех буддистских стран Юго-Восточной Азии центры
медитации Бирмы считаются самыми лучшими, предложив мне присоединиться к нему в центре
известного бирманского учителя (Махаши Саядава) в Рангуне для пяти недель интенсивной
медитации, я тут же ухватилась за эту возможность.
Теперь началась моя первая настоящая практика медитации под руководством наставника, и она
оказалась во всех отношениях крайне мучительной. Жаркий сезон уже наступил, когда я добралась
до Рангуна, и я сразу же подхватила лихорадку вместе с невыносимым кашлем, которые не
проходили почти до самого моего отъезда и заметно ослабили меня. К страшной жаре и апатии,
которой она способствовала, добавилось непрерывное напряжение от сидения в одиночестве в
маленькой необставленной комнатке на деревянных нарах час за часом, пытаясь побороть жгучие
162
боли в коленях и спине от сидения со скрещёнными ногами. Для начинающего, лишенного
невидимой поддержки других, сидящих рядом с ним, и более визуальной поддержки меняющегося
распорядка, как это заведено в дзен в Японии, сидёть в одиночестве невыносимо трудно, и вскоре
начинаешь искать средства уйти от скуки и боли.
Сама медитация заключается в сосредоточении на вдыхании и выдыхании, внимание фиксируется на
диафрагме. Когда сознание начинает блуждать (как это неоднократно бывает), нужно с помощью
слов «мысли, мысли, мысли» снова направить его на диафрагму. При любом другом сбое поступают
схожим образом: «Кашель, кашель», когда человек кашляет, «слух, слух», когда внимание поглощает
какой-либо звук. Час сидения чередуется с часом ходьбы, которая выполняется большей частью
похоронным шагом взад и вперёд за дверями вашего жилища и в полном молчании. Руки держат за
спиной, а сознание сосредоточено только на движении при каждом шаге. «Подъем, подъем», когда
нога поднимается, «движение», когда она переставляется вперёд, «опускание», когда она ставится на
землю.
Ежедневно в полдень мы встречались со своим наставником, старшим монахом, который проверял,
чего мы достигли. Он задавал незначительные вопросы и требовал подробного отчета о том, как
прошло время сидения. Когда я пожаловалась ему, сказав, что частое блуждание моих мыслей
вызвано скукой, он рассмеялся и посоветовал мне думать: «Скучно, скучно, скучно», пока скука не
пройдет. К моё му удивлению, это подействовало.
Как и всем остальным, мне при поступлении в центр пришлось дать обязательство соблюдать
буддистские заповеди, воздерживаться от еды после полудня и не спать более пяти часов за ночь.
Пищу приносили к моим дверям дважды до полудня в специальной посуде, и я ела её в одиночестве,
медитируя «подъем, подъем, опускание, опускание, жевание, жевание, глотание, глотание». Точно
таким же образом нужно было с полнейшим вниманием сопровождать каждое, даже самоё
незаметное, действие, как умственное, так и физическое.
Здесь, в центре, в первый раз в своей жизни я оказалась в положении, в социальном отношении более
низком, чем мужчина, и, кроме того, как женщина-мирянка - в самом низком слое из всех в иерархии,
которая помещала монахов на самый верх, следующими монахинь, затем мужчин-мирян и, наконец,
женщин-мирянок. Тем не менее, я была чрезвычайно благодарна за эту возможность практиковать
медитацию даже в таком приниженном положении, а позже понять, что только моё эго заставляло
меня ставить своё положение на первое место.
В конце пятой недели мои сосредоточенность и здоровье значительно улучшились, вопреки или из-за
острой боли и дискомфорта, через которые я прошла по своей собственной воле. Поворот сознания от
внешней активности к внутреннему созерцанию был, во многом, самой благодарной задачей, за
какую я когда-либо бралась, и, без всякого сомнения, самой трудной. Внешний мир, когда я опять в
него вступила, показался моему свежему взгляду сияюще прекрасным, и я обрела спокойствие и
невозмутимость, которые, хоть ещё и не глубокие, превосходили все, что я до того испытала. Я знала,
что сделала первый шаг в том направлении, в котором я хотела двигаться.
Япония и дзен: В первый же день моё го прибытия в Японию мой американский друг сопроводил
меня в Рютаку-дзи, риндзайский монастырь, раскинувшийся гигантской птицей среди рощ
высочайших сосен и бамбука в тени величественной горы Фудзи и глядевший свысока на холмистую
долину захватывающей красоты. Благодаря великодушию его хозяина, Соэн-роси, он стал моим
домом на следующие пять месяцев. Под доброжелательным руководством роси я начала изучать
монастырскую жизнь. Я научилась по призыву гонга подниматься в немыслимоё время - четыре
утра, стремительно облачаться в монастырское платье, брызгать себе на лицо холодной водой и
занимать с монахами свое место в главном зале холодным утром для открывающего день пения сутр.
Распевание сутр очень вдохновило меня и стало одним из ярчайших впечатлений моё й жизни.
Мой нетерпеливый характер начал медленно ломаться, и внутри меня начало устанавливаться
определенное равновесие. Долгие часы, которые я провела, дрожа на невыносимо болевших коленях,
в продуваемом зале, ожидая своей очереди, чтобы идти к роси на сандзен, придала мне такой
терпеливости, на которую я не предполагала себя способной. Часы ежедневного дзадзен, и ещё более
часы на сэссин, стали мучительно дававшимися уроками терпения и выдержки, отмеченными, так
сказать, увесистыми ударами кёсаку по моим опущенным плечам. Частично именно этот
риндзайский метод применять палку спереди в ответ на поданную жестом просьбу, и определил моё
163
последующее острое неприятие кёсаку, когда к ней прибегали, как это заведено в школе Сото,
внезапно и без предупреждения со спины, когда человек сидит лицом к стене; частично я была
приучена смотреть на побои как на унижение человеческого достоинства из-за своего западного
наследия.
Моё желание снова выйти замуж заставило меня оставить этот риндзайский монастырь, и я
присоединилась к группе Сото дзен, к которой принадлежал мой муж, в Тайхэй-дзи, в пригороде
Токио, руководимой Ясутани-роси. Поскольку почти все последователи этого дзенского учителя
являются мирянами и мирянками, на его сэссин придерживаются менее строгого распорядка, чем в
монастыре, чтобы дать им возможность посещать его ровно столько, сколько позволяет их занятость
на работе. Соответственно, больше всяких хождений туда-сюда, что поначалу очень отвлекает.
Внешне суровую дисциплину, к которой принуждает монастырская жизнь, здесь нужно налагать на
себя самому. Я вскоре поняла, что за откровенно расслабляющей атмосферой сэссин скрыта
напряженная серьезность. Ограниченные размеры этого храма вынудили меня чаще общаться с
остальными, и я обнаружила, что не могу более удалиться в одиночество своей крохотной комнаты,
чтобы провести там ночь, а должна удовлетвориться всего лишь матом, разостланном в помещёнии,
занимаемом и многими другими. Выполнять дзадзен в таких (для меня) стесненных условиях было
чем-то вроде легкого потрясения после строгой, но просторной обстановки монастыря. После
нескольких сэссин в храме, однако, я увидела, что сидение с теми, кто, как и я, не был монахиней или
монахом, взаимно стимулирует и воодушевляет.
В Тайхэй-дзи приближался рохацу-сэссин, и мои чувства в отношении его посещёния были
смешанными. Я слышала отзывы об этом ежегодном сэссин в середине зимы от людей, которые
принимали в нём участие в монастырях. Он был известен, как самый тяжелый сэссин всего года,
выливаясь в постоянную борьбу с холодом и усталостью. Я очень боялась сильного холода. Моё тело
становилось таким напряженным из-за дрожи, что я не могла сохранять свою сидячую позу. А при
большой усталости я чувствовала головокружение. На эти два обстоятельства я смотрела как на
своих настоящих врагов. В то же время, тот факт, что он ознаменовывал просветление Будды,
событие, которое приходилось как раз на день накануне моё го собственного дня рождения, глубоко
меня трогал. Наконец я решилась поехать и выложить всю свою энергию. Это был мой шестой сэссин
в Японии. В первый раз у меня было твердое убеждение, что я вполне могу осознать своё Я на этом
предстоящем сэссин. Я также чувствовала, что крайне нуждаюсь в нем. В течении многих недель
меня снова одолевало старое беспокойство и тревога, с которыми я столько боролась в Соединенных
Штатах. Теперь все это было смешано с нетерпеливостью и раздражительностью. Вдобавок к этому,
я до смерти устала от внутренних психических и эмоциональных колебаний, которые до сих пор
играли такую доминирующую роль в моё й жизни, и теперь я чувствовала, что я смогу избавиться от
этого нездоровья только через опыт Самоосознания.
Я взяла свои самые теплые вещи и, когда я поворачивала в замке ключ, на меня нашло ощущение
глубокого счастья. В глубине своей души я знала, что та женщина, которая будет открывать эту дверь
после сэссин, уже не будет той, что сейчас закрывает её.
В первый день сэссин для меня, оказалось, буквально невозможно сохранять своё сознание
устойчивым. Приходы и уходы других участников, вместе с шумом и сумятицей, вызываемыми
применением кёсаку, стали источником постоянного беспокойства. Когда я пожаловалась роси,
насколько лучше был мой дзадзен, когда я была одна в своем собственном доме, он посоветовал мне
не обращать внимания на других и подчеркнул, что очень важно научиться медитировать при
отвлекающих условиях. На сэссин, однако, меня ни разу не ударили кёсаку. Это настолько мешало
мне на предыдущем сэссин, что роси дал указания не применять её ко мне.
К концу второго дня моя сосредоточенность стала устойчивей. Я больше не испытывала сильную
боль в ногах, и холод был терпимым благодаря той одежде, которую я привезла. Была, однако,
проблема, которая приобретала для меня всё большее и большее значение. Мне неоднократно
говорили перемещать своё сознание в низ своего живота или, точнее, в.область ниже пупка. Чем
больше я пыталась это сделать, тем меньше я понимала, что же такого особенного в этом месте
живота, чтобы придавать ему такую значимость. Оно было названо роси центром, или фокусом, но я
понимала это только в философском смысле. Теперь же я должна была переместить своё сознание в
это философское место и повторять раз за разом: «Му!» Я не могла обнаружить никакой связи между
какой-либо частью живота и процессом дзенской медитации, тем более просветлением. Роси, правда,
назначил мне коан Му, только удостоверившись в моём серьезном желании Самоосознания, и
164
наставлял меня в отношении его цели и назначения; тем не менее, я все ещё не могла определить, как
говорить Му. Ранее я пыталась подходить к нему так же, как и к индийской мантре Ом, стараясь быть
единой с его вибрациями и не вопрошая, что такое Му. Теперь я начала представлять себе Му
алмазом на конце сверла, а себя — сверловщиком, пробивающимся сквозь слои сознания, которые я
рисовала себе геологическими пластами и через которые я, в конце концов, должна была проникнуть
во что-то, чего я не могла себе вообразить.
Утром третьего дня я по-настоящему сосредоточилась, благодаря аналогии с процессом сверления. Я
могла теперь сфокусировать своё сознание где-то в своем животе, не зная, однако, где именно, и моё
сидение начало обретать устойчивость скалы. К середине утра, сразу после беседы роси, мне удалось
достаточно хорошо сосредоточиться, делая глубокие вдохи, которые были синхронизированы с
произнесением Му. Я надеялась, что это будет способствовать ещё большей сосредоточенности.
После примерно пятнадцати минут сочетания этого глубокого дыхания и повторения Му в моих
запястьях началась странная дрожь, которая медленно распространялась к кистям рук и пальцам, а
также в сторону локтей. Когда это ощущение распространилось, я признала его идентичным тому,
которое я испытала при страшном эмоциональном шоке, случавшемся в моё й жизни несколько раз.
Я сказала себе, что если я ещё больше усилю своё дыхание и сосредоточение, я могу прийти к кэнсё.
Я так и сделала и преуспела только в том, что ухудшила ситуацию, в итоге придя в полуобморочное
состояние. Перед тем как это состояние достигло своей кульминации, я стала испытывать глубокую и
мучительную печаль, и при этом у меня начались сильнейшие спазмы и скрежетание зубов. Нервные
пароксизмы снова и снова сотрясали моё тело. Я горько заплакала, и меня скрутило так, будто сквозь
моё тело прошла волна электричества. Затем я начала обильно потеть. Мне казалось, что мой живот
разрывают печали целой вселенной и что меня втягивает в водоворот нестерпимых мучений. Я
вспоминаю, как некоторое время спустя - не могу точно сказать какое — мой муж велел мне
прекратить дзадзен, лечь и отдохнуть. Я повалилась на подушку для сидения, и меня начала бить
дрожь. Руки у меня совершенно одеревенели: ни мои пальцы, торчавшие под разными углами, ни мои
локти не желали сгибаться. В моей голове шумело, и я лежала без сил. Постепенно нервное
напряжение ослабло. Через полчаса все прошло, силы вернулись ко мне, и я была полностью готова
возобновить дзадзен.
Днем на докусан роси тотчас же спросил, что случилось. Когда я ему объяснила, он сказал, что это
было макё и что нужно продолжать делать дзадзен. Подобные вещи могут случаться и впредь,
предупредил он; они показывали, что моя медитация углубляется. Затем он предложил мне искать
Му в области ниже солнечного сплетения. При словах солнечное сплетение всё вдруг встало на свои
места в первый раз — я точно знала, куда я иду и что лучше делать.
Следующим утром, на четвертый день, я проснулась от звона колокольчика в 4 часа утра и поняла,
что я не расставалась с Му даже во время сна, к чему меня и призывал постоянно роси. Во время
первого периода сидения, до утреннего докусан, начали появляться симптомы предыдущего дня. На
этот раз, говоря себе, что это всего лишь макё, я не отступала, преисполненная решимости обскакать
его. Однако постепенно у меня оцепенели также и ноги, и я могла только слышать, как муж сказал
откуда-то издалека, что я - в трансе. Мне казалось, что моё тело может начать левитировать, но я всё
ещё продолжала свой дзадзен. Затем я беспомощно повалилась на сторону и так и лежала недвижима.
Когда я почувствовала себя достаточно хорошо, чтобы начать снова, утренний докусан уже был
окончен.
Я стала предполагать, что я, по всей видимости, делаю что-то не так, направляю свою энергию не
совсем туда, куда надо. Во время периода отдыха после утренней беседы я вдруг поняла, что этим
центром, куда мне было сказано переместить своё сознание, может быть только определенная
область, давно мне знакомая. С раннего детства это был мир, внутрь которого я всегда удалялась,
чтобы предаться мыслям. Я выстроила целую серию сокровенных образов в отношении его. Если мне
когда-либо нужно било понять правду ситуации, я должна была перенестись именно в эту особую
сферу, чтобы заняться такими проблемами, к которым следовало подходить с состоянием сознания
ребенка, свободным от предубеждений. Я просто удерживала там своё сознание и сохраняла покой,
почти не дыша, пока что-нибудь не налаживалось. Это, я полагала, и была та область, которую имел в
виду роси. Я интуитивно обожествила её и всей своей энергией направила Му туда. Где-то через
полчаса в моём животе начала расти тёплая точка, медленно распространяясь в сторону моей спины и
постепенно начиная ползти вверх по позвоночнику. Это было как раз то, к чему я стремилась.
165
Ликуя от восторга, на следующем докусан я сказала роси, что я нашла место и описала ему, что в нем
происходит, как я всегда это ощущала. «Отлично! — воскликнул он. - Продолжайте дальше!»
Вернувшись на свое место, я бросилась в дзадзен с такой решительностью, что вскоре
паралитические явления снова заявили о себе — на этот раз самым жесточайшим образом. Я совсем
не могла двигаться, и моему мужу пришлось меня уложить и накрыть одеялами. Пока я лежала,
приходя в себя, я подумала: моё тело явно не способно выдерживать то напряжение, которому я его
подвергаю. Если я хочу всмотреться в Му, это следует делать одним моим сознанием, и я должна как-
то сдерживать свою физическую и нервную энергию, которая понадобится для завершающего
усилия.
На этот раз, когда я восстановилась, я попыталась сосредоточить своё сознание, не произнося и не
думая о Му, но это оказалось для меня трудным. На практике это означало, по сути, отделять
сосредоточение от ритма дыхания. Однако после неоднократных попыток мне это удалось, и я могла
твердо удерживать своё сознание в области живота, как бы пристально вглядываясь во что-то, и
просто позволив своему дыханию выбирать тот ритм, к которому оно было склонно. Чем дольше я
сосредотачивала своё сознание в своем животе, тем появлялось больше мыслей, подобных облакам.
Но они не были рассудочными. Они напоминали ступеньки, указывавшие мне направление. Я
прыгала с одной на другую, постоянно продвигаясь вдоль хорошо заметной тропинки, по которой
меня вела моя собственная интуиция. При этом мне все же казалось, что в каком-то месте она должна
оборваться, и моё сознание станет совершенно пустым, как меня приучили ожидать, перед кэнсё.
Присутствие этих мыслей сигнализировало мне, что я, должно быть, всё ещё далека от своей цели.
С целью сохранить как можно больше энергии я сидела в расслабленной позе и, чтобы утешиться,
натянула одеяло, которое было накинуто на мои плечи, себе на голову. Я позволила рукам свободно
свисать между моих ног и придала скрещённым ногам более раскованное положение. Даже это
небольшое количество энергии, оказавшееся в распоряжении моё го сознания, позволило увеличить
его сосредоточенность.
На следующее утро на докусан, на пятый день, роси сказал мне, что я дошла до критической точки и
не должна ни на мгновение отделять себя от Му. Опасаясь, что оставшихся двух дней и одной ночи
может оказаться недостаточно, я вцепилась в Му, как бульдог в свою кость - такой мёртвой хваткой,
что звон колокольчика и другие сигналы стали отдаленными и нереальными. Я более не могла
вспомнить, что мне следует делать, когда звучали сигналы, и мне пришлось спрашивать своего мужа,
что они означают. Для того чтобы поддержать свои силы, я ела с аппетитом при каждом приёме
пищи и использовала все то время для отдыха, которое позволял распорядок сэссин. Я чувствовала
себя ребенком, совершающим путешествие в новые, незнакомые места и ведомым шаг за шагом
роси.
В середине того дня, направившись в баню, я шла по дороге, не переставая думать о Му. Я начала
раздражаться. «Что такое, все-таки, это Му? - спрашивала я себя. — Что же это такое может быть,
черт возьми? Это просто смешно! Я уверена, что никакого Му нет». «Му не существует!» -
восклицала я досадуя. Как только я сказала, что это — ничто, я вдруг вспомнила о тождестве
противоположностей. Конечно, Му - это также и все! Моясь, я думала: «Если Му - это все тогда это и
вода для мытья, тогда это и мыло, тогда это и моющиеся ». Эта догадка дала новый импульс моё му
сидению, когда я возобновила его.
Каждое утро примерно в 4.30 роси обычно делал обход и обращался ко всем сидевшим. Используя
аналогию со сражением, в котором силы неведения и просветление противостояли друг другу, роси
призывал нас атаковать противника с ещё большей решительностью. Теперь он говорил: «Вы сейчас
уже схватились с ним врукопашную. Вы можете воспользоваться любым средством и любым
оружием!» При этих словах я вдруг представила себя в непроходимых джунглях, продирающейся
сквозь мрак густой листвы, с большим ножом, болтающимся у меня на поясе, в поисках своего
противника. Этот образ приходил ко мне снова и снова, и я полагала, что с помощью Му я сумею
каким-то образом одолеть противника, к которому я теперь приближалась для окончательной
схватки.
После полудня шестого дня я в своем воображении снова прокладывала себе дорогу сквозь джунгли,
бормоча что-то про себя, стараясь выбраться из темноты и ожидая потока света, который означал бы,
что я — в конце своего пути. Внезапно, внутренне расслабившись, я поняла, что единственный
166
способ одолеть этого противника, когда он покажется, — это обнять его. Стоило мне только
подумать об этом, как противник материализовался передо мной, облаченный в наряд римского
центуриона, его короткий меч и щит были подняты перед атакой. Я бросилась к нему и в приливе
радости обхватила его своими руками. Он превратился в ничто. В это мгновение я увидела, как в
темноте джунглей появился яркий свет. Он разрастался и разрастался. Я стояла и смотрела на него, и
в центре его были слова: «Му - это я!» Я замерла — остановилось даже моё дыхание. Может ли такое
быть? Да, это так! Му - это я, а я - это Му! Меня буквально залила волна радости.
По окончании последующего периода ходьбы я шепнула своему мужу: «Каким должно быть моё
понимание, если я поняла Му?» Он внимательно посмотрел на меня и спросил: «Ты действительно
поняла?» «Я хочу, чтобы роси проверил меня на следующем докусан», - сказала я. Следующий
докусан должен был состояться только через пять часов. Я сгорала от нетерпения узнать, утвердит ли
роси моё понимание. В глубине своей души я была уверена, что знаю, что такое Му, и я твердо
сказала себе, что если мой ответ не будет принят, я расстанусь с дзен навсегда. Если я не права, тогда
и дзен не прав. Несмотря на мою уверенность, однако (поскольку я все ещё не была знакома с
дзенской символикой), мне казалось, что я могу и не суметь ответить на испытательные вопросы
роси в соответствующей дзен манере.
Наконец пришло время докусан, и я попросила роси проверить меня. Я ожидала, что он спросит
только, что такое Му. Вместо этого он спросил меня: «Какова длина Му? Сколько Му лет?» Я
подумала, что это типичные дзенские вопросы-ловушки и сидела, озадаченная, не отвечая. Роси,
пристально изучив меня, сказал, что мне следует увидёть Му более чётко и что в оставшееся время я
должна делать дзадзен с величайшим напряжением, на какое я только способна.
Когда я вернулась на свое место, я бросилась в дзадзен ещё раз, задействовав все свои силы. Теперь
мыслей не было - они у меня все иссякли. Час за часом я сидела, сидела и сидела, думая только о Му
всем своим сознанием. Постепенно по моему позвоночнику стало подниматься тепло. Между моих
бровей появилась горячая точка, начав с силой вибрировать. От неё вниз по моим щекам, шее и
плечам расходились пары тепла. Мне показалось, что что-то обязательно должно произойти, по
крайней мере, внутренний взрыв по ничего не случилось, за исключением того, что я несколько
увидела, как я сижу со скрещёнными ногами в пустынной горной местности, медитируя и упрямо
пробиваясь сквозь переполненные людьми города под палящим солнцем. На следующем докусан я
сказала роси об этих видениях и ощущениях. Он сказал мне, что хороший способ вернуть этот
вибрирующий центр, который в тот момент находился у меня между глаз, обратно в солнечное
сплетение - это проложить ему дорогу, представив себе как нечто наподобие меда, сладкое и вязкое,
стекает вниз. (Как правило, следует направлять свое внимание в тандэн, или хара, то есть в нижнюю
часть живота. Но поскольку для этой ученицы солнечное сплетение имело особое значение, роси
сказал ей переместить свое внимание именно туда). Он также сказал мне не занимать себя ни этими
видениями, ни парами тепла, поскольку и те и другие являются результатом тех громадных усилий,
которые я предпринимаю. Важно только непрерывно сосредотачиваться на Му. После нескольких
попыток я смогла ещё раз установить этот центр в области солнечного сплетения и продолжать
делать то, что он мне велел.
На следующий, седьмой день, я ещё раз предстала перед роси на докусан. После шести или семи
часов непрерывного дзадзен я была так физически измучена, что едва могла говорить. Незаметно моё
сознание пришло в состояние неземной чистоты и восприятия. Я знала, и я знала, что я знаю. Он
начал вкрадчиво допрашивать меня: «Каков возраст Бога? Дайте мне Му! Покажите мне Му на
железнодорожной станции!» Теперь моё внутреннее видение было точно в фокусе, и я ответила без
колебаний на все его вопросы, после чего роси, мой муж, который выступал в роли переводчика, и я
радостно рассмеялись вместе, и я воскликнула: «Это всё так просто!» Вслед за этим роси сказал мне,
что впредь моя практика в отношении последующих коанов должна быть иной, и затем объяснил, что
мне делать дальше.
Слишком уставшая, чтобы продолжать сидёть, я тихо, выскользнула из главного зала и пошла в баню
во второй раз. Никогда ранее дорога не была так похожа на дорогу, лавки никогда не были такими
совершенными, а зимнее небо столь, неописуемо звездным. Во мне ключом била радость.
Последующие дни и недели были в моей жизни самыми счастливыми и ясными. Такое слово как
«проблема» перестало существовать. Что-то получалось, что-то не получалось, но в любом случае не
167
было ни волнений, ни опасений, На свои прошлые отношения с людьми, которые когда-то вызывали
у меня глубокое беспокойство, я смотрела теперь с полным пониманием. Впервые в своей жизни я
была способна двигаться подобно воздуху, в любом направлении, свободная, наконец, от той себя,
которая всегда мучительно сковывала меня.
Шесть лет спустя: Однажды весенним днем, когда я работала в саду, мне показалось, что воздух как-
то странно задрожал, как будто обычная последовательность времени открылась в какое-то новое
измерение, и я почувствовала, что должно случится что-то нехорошее, если не в этот день, то всё же
скоро. Рассчитывая подготовиться каким-то образом, к этому, я увеличила в два раза
продолжительность своего сидения в дзадзен и изучала буддистские книги ежедневно до поздней
ночи.
Несколько дней спустя, после того как я тщательно просмотрела «Тибетскую книгу мертвых», а
затем приняла ванну, я села перед картиной с изображением Будды, послушала в тишине при свете
свечи неторопливое звучание «Минорного квартета» Бетховена, глубочайшего выражения
человеческого самоотречения, и пошла спать. На следующее утро, сразу после завтрака, мне вдруг
почудилось, что меня ударила молния и меня начало трясти. Совершенно внезапно в своем сознании
я увидела всю травму своего трудного рождения. Подобно ключу, это раскрыло темные комнаты
тайных обид и затаившихся страхов, которые полились из меня, как отрава. Брызнули слёзы и так
ослабили меня, что мне пришлось лечь. Однако было и чувство глубокого счастья... Постепенно мой
фокус сместился: «Это я - мертва! Нет ничего, что можно было бы назвать мной! Меня никогда не
было! Это - аллегория, образ в уме, образец, по которому ничего никогда не было создано». У меня
от радости закружилась голова. Твёрдые предметы показались тенями, и все, на что падал мой взгляд,
было сияюще прекрасным.
Эти слова могли только намекнуть на то, что ярко раскрылось передо мной в последующие дни:
1) Мир, как он воспринимается органами чувств, — менее всего истинен (в смысле полноты), менее
всего динамичен (в смысле вечного движения) и менее всего значим в безбрежной «геометрии
существования» невыразимой глубины» скорость вибраций, насыщенность и тонкость которого не
поддается словесным описаниям.
2) Слова - громоздки и примитивны, почти бесполезны в качестве выражения истинных, имеющих
множество измерений, проявлений неописуемо огромного комплекса динамических сил, для
возможности контактировать с которыми нужно отказаться от своего нормального уровня сознания.
3) Самоё незначительное действие, такое как еда или почесывание руки, - вовсе не так уж просто.
Оно - только моментально видимоё проявление сети причин и следствий, простирающихся вперёд в
Неизведанное и назад в безграничность Молчания, куда индивидуальное сознание не может даже и
помыслить проникнуть. Поистине нет ничего, что нужно знать, ничего, что можно знать.
4) Физический мир — это бесконечность движения и Времени-Существования. Но одновременно это
и бесконечность Молчания и Пустоты. Каждый объект — прозрачен. Все имеет свой собственный
особый сокровенный характер, свою собственную карму или «жизнь во времени», но в то же время
нет такого места, где была бы пустота, где один объект не перетекал бы в другой.
5) Малейшее проявление изменения погоды, ласковый дождик или легкий ветерок, дает мне
ощущение - как бы это лучше сказать — чуда из чудес, волшебства несравненной красоты и доброты.
Не нужно ничего делать: просто быть - это в высшей степени совершенный акт.
6) Всматриваясь в лица, я вижу кое-что из длинной цепи их прошлых жизней, а порой кое-что и из их
будущего. Прошлые лица проступают за настоящим лицом подобно тончайшей ткани, но в тоже
время и пропитывают его.
7) Когда я одна, я могу слышать «песню», раздающуюся отовсюду. Все и вся имеет свою
собственную песню; даже настроения, мысли и чувства имеют свои почти неуловимые песни.
Однако за этим разнообразием они смешиваются в единое невыразимо огромное целое.
8) Я испытываю любовь, которую как не имеющую определенной направленности, лучше всего
назвать нежностью ко всему. Но к изъявлениям этой в высшей степени мягкой и не требующей
усилий любви всё ещё примешиваются мои старые эмоциональные реакции.
168
9) Я ощущаю в себе сознание, которое и принадлежит и не принадлежит мне, которое защищает или
ведет меня в направлении, способствующем моему правильному росту и созреванию, и отталкивает
меня от того, что этому росту мешает. Это подобно потоку, в который я погрузилась и который с
радостью несет меня за мои пределы.

[drovosek]

Спойлер

Он сказал, мое мнение – вопрос веры и как таковое является косвенным убеждением, а потому ровным счетом ничего не значит.
- Твоя, как, впрочем, и чья угодно, вера в существование Бога основана на том, что кто-то кому-то когда-то сказал, а не на твоем непосредственном видении, – продолжал он. – Но если бы ты даже мог видеть, ты все равно неизбежно допустил бы ту же ошибку, что и мистики. Каждый, кто видит человеческую матрицу, автоматически принимает ее за Бога.
Дон Хуан назвал мистический опыт случайным видением, одиночным попаданием, которое само по себе не имеет никакой ценности, поскольку является результатом случайного сдвига точки сборки. Он заявил, что выносить верные суждения по данному вопросу могут только новые видящие, поскольку они искоренили случайное видение, заменив его способностью видеть человеческую матрицу в любой необходимый момент.
И они увидели, что то, что мы называем Богом, есть статический прототип человеческого образа, не имеющий никакой силы, поскольку человеческая матрица ни при каких обстоятельствах не может ни помочь нам в наших действиях, ни наказать нас за неправедные дела, ни воздать нам за дела праведные. Мы – отпечаток матрицы, продукт штамповки. То, что понимается под человеческой матрицей, в точности соответствует своему названию – это образец, форма для заливки, группирующая определенную связку волокнообразных элементов, которую мы именуем человеком.
Все, что он говорил, причиняло мне самые настоящие страдания, однако его, похоже, мало трогала глубина моих переживаний. Он продолжал методически меня доставать. Он сказал, что случайные видящие совершили непростительное преступление, заставив людей вкладывать невосполнимую энергию в сосредоточение на том, что никак не может никому помочь. Чем больше он говорил, тем сильнее я раздражался. Когда я дошел до такой стадии раздражения, что готов был начать на него кричать, он сдвинул меня и состояние еще более повышенного осознания, ударив по правой стороне туловища между тазом и ребрами. Этот удар отправил меня парить в радужном свете, в лучезарном источнике мира и дивной благодати. Этот свет был небом, оазисом в окружавшей меня черноте.
Субъективно я ощущал, что время остановилось. Я видел этот свет неизмеримо долго. Описать словами все великолепие того, что я созерцал, не было никакой возможности, но понять, что именно делает это столь прекрасным, я тоже не мог. Затем я подумал, что ощущение красоты порождается чувством гармонии, мира, покоя и столь долгожданной безопасности. Дышать было так легко, я вдыхал и выдыхал, пребывая в состоянии абсолютного покоя. Какое дивное изобилие! Без тени сомнения я знал – это есть Бог, источник всего сущего, и я встретился с Ним лицом к лицу. И я знал – Он любит меня. Бог суть любовь и всепрощение – это я тоже знал. Свет омывал меня, я был очищен и спасен. Я не был властен над собой, я рыдал. В основном о себе. Этот свет и – я. Боже, как недостоин и мерзок я!
Вдруг в ушах моих зазвучал голос дона Хуана. Он велел мне идти дальше, подняться над матрицей. Он говорил, что матрица – всего лишь ступень, передышка, которая дает временное пристанище, сообщая мир и безмятежность тому, кто отправляется в неизвестное. Но она бесплодна и статична. Она есть одновременно плоское отражение образа в зеркале и само зеркало. Плоское отражение суть образ человека.
Я страстно отверг сказанное доном Хуаном. Я восстал против его Богохульных и святотатственных речей. Мне хотелось послать его подальше, но я не мог преодолеть связывающую силу своего видения. Я был ею пойман. Дон Хуан, казалось, в точности знал все, что я думаю.
- Ты не можешь послать нагваля, – сказал он у меня в ушах. – Ибо нагваль дает тебе видение. Это – искусство нагваля, его сила. Нагваль – тот, кто ведет.
И тут я кое-что понял относительно этого голоса. Он не был голосом дона Хуана, хотя весьма на него походил. И, кроме того, голос был прав. Инициатором моего видения действительно был нагваль Хуан Матус. Именно его искусство и сила заставили меня увидеть Бога. Он сказал, что это – не Бог, а шаблон человека. И я знал, что он прав. Но я не мог с этим согласиться, причем не из упрямства или от злости, но просто потому, что мною всецело владело чувство преданности и любви к Божеству, бывшему передо мной.
Со всей страстностью, на какую я только был способен, всматривался в этот свет. Он как бы сконденсировался, обретая форму, и я увидел очертания человека. Сияющего человека, от которого исходило благословение, любовь, понимание, искренность и истина. Человека, воплощавшего в себе всю сумму добра.
Страсть, которая охватила меня, когда я увидел этого человека, превосходила все, когда-либо мною испытанное. Я рухнул на колени. Я жаждал поклоняться воплощенному Богу, но тут вмешался дон Хуан. Он ударил меня по верхней части грудной клетки слева, возле лопатки, и я тут же потерял Бога из виду.
Я остался, охваченный мучительным чувством – некой смесью сожаления, воодушевления, уверенности и сомнений. Дон Хуан меня высмеял. Он сказал, что я набожен и легкомысленен, что из меня мог бы получиться дивный священник, а теперь к тому же и пророк – лидер религиозной конфессии, видевший Бога. И он язвительно посоветовал мне взяться за проповедничество и описывать всем то, что я видел.
А потом он с небрежным видом, но как бы заинтересованно произнес, наполовину в вопросительном, наполовину – в утвердительном тоне:
- А мужчина? Ты ведь не можешь забыть, что Бог – мужчина. Огромность чего-то неопределенного начала вырисовываться передо мной по мере того, как я обретал состояние полной ясности.
- Удобно-то как, а? – с улыбкой добавил в тот раз дон Хуан. – Бог – мужского пола. Облегчение какое!

Карлос Кастанеда. Огонь изнутри. Глава 16. Человеческая матрица.
http://ukastanedy.ru/?page_id=621

[Сергей Б]

как все культивируют слово любовь и так и сяк и эдак ...вот аж тошнит

Кто-то Лану "качнул" помолился в троллейбусе.

[Alisa SU]

dzadzen, Спасибо -интересно ...

Сатори -это состояние которое проходит , какое бы оно ,не было яркое мощное и даже несколько дневное ,но это состояние проходящие .
Говорят когда человек это хоть один раз в жизни по чувствовал ,он будет стремится к этому все оставшееся время .

Самадхи-это состояние просветления ,но обязательно с последующим перерождением ...
как пример , когда люди бывают в клинической смерти , ощущают ,не забываемое блаженство ,
но потом возвращаются , но уже другими
С открывшимся даром или с новым отношениям к тому ,что до КС было не реально
перерождение этого человека в другого ,более высокого уровня .

[погода]

Сатори -это состояние которое проходит , какое бы оно ,не было яркое мощное и даже несколько дневное ,но это состояние проходящие .
Говорят когда человек это хоть один раз в жизни по чувствовал ,он будет стремится к этому все оставшееся время .

Самадхи-это состояние просветления ,но обязательно с последующим перерождением ...
как пример , когда люди бывают в клинической смерти , ощущают ,не забываемое блаженство ,
но потом возвращаются , но уже другими
С открывшимся даром или с новым отношениям к тому ,что до КС было не реально
перерождение этого человека в другого ,более высокого уровня .

Не совсем так. Это одно и тоже на разных языках. Сатори - японский, по средством дзен-буддистких практик. Самадхи - на санскрите.

Сатори бывает неглубокое, поверхностное - и оно проходит. И бывает глубокое. Поэтому наставники в монастырях говорят - медитируй дальше, не останавливайся на поверхностном.

[Alisa SU]

dzadzen, на сколько я поняла
это разные вещи
но сатори как одна 0.1 от самадхи

но с чем люди сталкиваются и называют это безусловной любовью ..полетом ..блаженством ...
это сатори
а самадхи это могут испытать только высоко просветлённые личности ..которые к этому стремятся путем долгих практических медитаций ...

что Японское а что Буддиское я не совсем разбираюсь ....
а вот если по факту самих =явлений= более менее разобралась ...

Состояние сатори может вызвать сильный стресс ,радость , высокая эмоциональность , эстетический отклик на музыку например или уведенное что -то прекрасное ....и так далее ,где в одну секунду отклик взлетает на неописуемую высоту ...

а самадхи это скажем так цель , медитаций (ради чего и для того что бы дойти до наивнейшей степени )

я углублю свои знания на этот счет ....как раз есть источник !

[погода]

Юрьевна,
Я плотно изучал и практиковал дзен-буддизм. Так вот сатори и самадхи одно и тоже. Есть разные пути достижения просветления. У японцев своя школа. Так вот у них есть разные степени сатори. И есть глубокое, которое случается раз и навсегда. Полное просветление.

Вы поймите что эти разные слова из разных культур языковой группы и школ. Как God и Бог. Только разные языки и одно и тоже, и первое англоязычное более употребляется в католичестве и протестанской традиции, второе в православной, но это не значит что в связи с этим Бог разный

[Alisa SU]

dzadzen, подожди пока я так подробно еще не разобралась в этом

мне надо было объяснения одного момента ...я полезла искать ..
нашла и так нашла ...что все что было со мной было описано по пунктам ..

для себя я нашла более менее объяснимость ...
а дальше уже углубилась в эту информацию ...
но пока в пути ...но очень интересно ..

ты вот видишь практиковал

а я только нащупала ..
это все же новая совсем инфа ..много вопросов

Добавлено спустя 2 минуты 57 секунд:

дзен-буддизм. Т

а у тебя есть на этот счет ...какие источники ..в интернет варианте ?

[погода]

а у тебя есть на этот счет ...какие источники ..в интернет варианте ?

Почитай в первую очередь вот эту книгу. http://www.flibusta.net/b/215652 Она о настоящем дзен-буддизме, с практикой, с прямыми записями из монастырей, что до нее никогда не делалось.

Потом можно вот эту. Она вообщем, но сама по себе хороша. http://www.flibusta.net/b/80497

[Alisa SU]

dzadzen, пробежалась ...
да да ..как раз то что надо ...
почитаю с удовольствием ...

а аудио ..может есть ..что послушать

Добавлено спустя 18 минут 21 секунду:
dzadzen, послушай на досуге ....что скажешь ?

Спойлер

phpBB [media]

[1234]

испытать сатори можно представив всё свое сознание иллюзией. тоесть, всего вашего сознания на самом деле не существует.

[Alisa SU]

1234, ээээ я пока все не изучу не в какие практике не полезу
так и до дурочки не далеко

я ищу ответы на свои вопросы ...после того как ...но не как не в процессе того о чем я пока понятия не имею...
но идея очень заманчива
но и здравый смысл тоже берет вверх

знать что и почем ....мне пока больше по приколу чем практиковать

а вот технику управлять сновидениями ...я уже нашла
и практиковать начала ..пока не пойму

[1234]

1234, ээээ я пока все не изучу не в какие практике не полезу
так и до дурочки не далеко

я ищу ответы на свои вопросы ...после того как ...но не как не в процессе того о чем я пока понятия не имею...
но идея очень заманчива
но и здравый смысл тоже берет вверх

знать что и почем ....мне пока больше по приколу чем практиковать

а вот технику управлять сновидениями ...я уже нашла
и практиковать начала ..пока не пойму

не стать сумашедшим от серьёзных практик- можно через соблюдение обеих условий:
1)постепенным наращиванием глубины, концентрации их применения и
2)правильного выполнения самой практики.

и на всякий случай скажу:
несерьёзное отношение к серьёзной практике может принести больше проблем, чем отсутствие серьёзной практики.