#1 Emerge » Сб, 25 февраля 2012, 19:55
Полную версию могу прислать после успешного отгадывания.
Конец Света все не наступал, несмотря на пророчества. Мне промывали мозги на религиозных семинарах
каждую пятницу в Школе Христианского Наследия, доказывая, что все признаки Конца Света налицо. "Вы
узнаете, что Зверь уже выбрался из Преисподней, поскольку услышите адское лязгание его зубов", - могла
выдать миссис Прайс перед рядами вжавшихся в парты шестиклассников. "И все, дети и родители, будут
страдать. Те, кто не носят метку, его номер, будут обезглавлены перед своими семьями и соседями." На
вершине своего монолога миссис Прайс могла сделать паузу, покопаться в папке со снимками апокалипсиса
и извлечь наружу фотоснимок штрих-кода с номером 666. Это означало, что мы уже подошли к Концу Света:
штрих-код был знаком Зверя, предсказанным в Откровениях. Мы должны были знать, что автоматы в
супермаркетах настроены так чтобы контролировать человеческий разум. Они предупреждали, что скоро
эти сатанинские штрих-коды заменят деньги, и каждый, кто будет носить знак на руке, получит все. "Если
вы отвергните Христа, - продолжала миссис Прайс, - и сделаете себе эту татуировку на руке или макушке, вы
останетесь живы, но будете потеряны навеки", - она поднимала карточку с изображением Иисуса,
спускающегося с небес и произносила: "жизнь". На других семинарах она показывала карточку с газетной
вырезкой, на которой был изображен Джон Хинкли, совершивший в свое время покушение на Рональда
Рейгана. Она могла держать ее и читать из Откровения тринадцатого: "Поймите, номер Зверя: это
человеческий номер, и этот номер - 666" .Факт, что сочетание шести букв во всех трех именах Рейгана и есть
тот же самый знак, означал, что Антихрист уже пришел на землю и мы должны готовиться к пришествию
Христа и молиться. Мои учителя считали это неоспоримым фактом, предсказанным в Библии. Они свято
верили. И это было наглядно видно в их ежедневном предвкушении апокалипсиса, в том, как они были
уверены, что должны быть спасены -умереть, но жить на небесах, свободными от страданий. Тогда же у
меня начались ночные кошмары, продолжающиеся и поныне. Я был запуган рассказами о Конце Света и
Антихристе. Я был охвачен этими страхами, просматривая фильмы "Изгоняющий Дьявола" и "Омен", читая
книги "Столетия" Нострадамуса, "1984" Джорджа Оруэлла и новеллу по фильму "Вор В Ночи". В
комбинации с еженедельными мучениями в Христианской Школе все это делало апокалипсис настолько
реальным и близким, что я постоянно сталкивался с мыслью, что произойдет, если я узнаю, кто Антихрист
на самом деле. Что если и я ношу этот проклятый знак на себе, под кожей или на заднице. Что если я сам
Антихрист?
Однажды Мисс Прайс начала урок, спросив: "Есть ли хоть один католик в классе?" Никто не ответил, и тогда она
погрузилась в долгие разглагольствования о различиях между католической и епископальной церковью.
Она рассказывала о неправильной интерпретации Библии и фальшивых идолах, в частности Деве Мари.
Я сидел офигевший, не зная, на кого мне обижаться
- на нее или моих предков, взрастивших меня
епископалианцем. Также нас посещали заезжие лекторы, которые дружно рассказывали, как они были
проститутками, наркоманами и черными магами, пока не нашли Бога, выбрали его путь и родились заново.
Все это напоминало вечеринку Общества Анонимных Сатанистов. Порой они предлагали каждому из нас
подняться на кафедру, воздеть к потолку руки и быть спасенным. Я частенько думал, мог ли я это сделать,
мог ли встать перед всем классом и объявить, что чист, честен и праведен. Местом, от которого я просто
тащился, был каток для роллеров. Я мечтал стать чемпионом по роликам и упросил предков ссудить мне
сумму в четыреста баксов для покупки умопомрачительных коньков. Моей партнершей по катанию была
Лайза, хрупкая девчушка, ставшая моим первым разочарованием. Она была из очень религиозной семьи. Ее
мать работала секретарем у преподобного Эрнеста Энгли, одного из самых жутких телевангелистов нашего
времени. Наши катания с Лайзой обычно заканчивались употреблением "суицида" - безумного коктейля из
колы, 7up и пива, после чего мы шли в церковь Энгли. Преподобный был одним из самых страшных людей,
которых я когда-либо встречал: его абсолютно прямые зубы блестели, как надраенный кафель, челка,
уложенная на макушку, напоминала шапку из волос, вытащенных из сливного отверстия в ванной, он всегда
носил синий костюм и ярко-зеленый галстук. От него за версту несло искусственностью во всем, начиная с
внешнего вида и заканчивая именем, которое при желании можно было произнести как Ирнест Энджел, то
есть "убежденный ангел". Каждую неделю он собирал целое варьетте убогих людей на сцене и выставлял их
напоказ миллионам телезрителей. Он мог положить руку на ухо глухого или глаза слепого и сказать что-
нибудь типа "Злой дух выходит" или "Скажи, детка". В апогее шоу присутствовавшие бросали на сцену
деньги. Это был дождь из тысячи четвертаков, серебряных долларов, не говоря уже о совсем мелких
монетах. Стены его церкви украшали пронумерованные литографии с изображением жутких сцен типа
четырех всадников апокалипсиса, скачущих на закате по городку вроде Кантона, оставляя за собой кучу
перерезанных глоток. Службы длились по пять часов, и порой меня затаскивали в отдельную комнату, где
проводились специальные семинары для молодежи. Там высказывали недовольство, что я развращаю
других подростков тем, что слушаю рок, говорю о сексе и вообще уделяю слишком много внимания
преходящим радостям материального мира. Лайза и ее мамаша были очарованы этой церковью в частности
потому, что Лайза с детства была полуглухой, а Преподобный восстановил ей слух в течение одной службы.
Каждый раз, когда они подвозили меня домой после служб, я представлял, как мамаша Лайзы моет дома
руки, потому что она меня касалась. Это меня несколько угнетало, но я все равно таскался с ними, поскольку
это был мой единственный шанс быть с Лайзой вне катка. Однако скоро наши отношения прекратились. Я
понял, что создал себе идеал, забыв о том, что все далеко не идеальны. Это случилось, когда мы ехали домой
из церкви, болтая на заднем сиденье мамашиного авто. Лайза начала прикалываться какой я тощий и я
заткнул ей рот ладонью. Она продолжала смеяться и выплюнула комок зеленых соплей в мою руку. Моя
любовь была разбита. Я увидал монстра за маской. До сих пор помню зеленую жижу меж своих пальцев и
смеющееся лицо Лайзы. Крушение иллюзий продолжалось. Однажды я принес в школу фото, которое моя
бабка Уайер сделала в самолете при перелете из Западной Вирджинии в Огайо. На фото получился ангел,
летящий сквозь облака. Я хотел поделиться со своими учителями тем чудом, которое видела моя бабка. Они
не поверили мне, сказав, что это монтаж, и отправили домой, обвинив в богохульстве. Это была моя самая
честная попытка присоединиться к их христианским идеям, к их вере, и я был жестоко за нее наказан. Это
подтвердило все мои опасения - я не могу быть спасен, как многие другие. Я покидал школу, трясясь от
страха, что мир закончится, я так и не попаду на небеса, а значит, и никогда не увижу своих родителей после
смерти. Но шли месяцы, и мир, а с ним и миссис Прайс, и я, и новообращенные проститутки
оставались целы и невредимы. В конце концов я начал недолюбливать Христианскую Школу и сомневаться
во всем, что я говорил раньше. Мне становилось ясно, что страдания, об освобождении от которых они
молятся - это страдания, которые они сами взяли на себя и пытаются втянуть в это нас. Зверь, которого они
боялись, жил в них самих. Этот Зверь был создан их собственным страхом. Зерна осознания самого себя
благополучно пустили во мне корни. "Дураками не рождаются, - напиcaл я однажды в своей тетрадке по
этике, - дураки растут и подпитываются институтами типа Христианства." В тот же день после ужина я
поведал обо всем предкам. "Послушайте, - сказал я, - я хочу ходить в обычную школу. Я не хочу
принадлежать этой школе. Все, что мне нравится, они ненавидят." Они ничего не могли на это сказать. Не
потому что они хотели видеть во мне семинариста, просто они хотели, чтобы я вырос приличным человеком.
Обычная школа рядом с нами была не самым хорошим местом. Но мне надо было туда идти...
...Кстати, некоторые учителям могли додуматься до того, чтобы
повернуть ручки магнитофона. заставив пленку крутиться назад, и пытаться прочесть зашифрованные
сатанинские послания. Любая экстремальная музыка была для них сатанизмом. Они могли показывать нам
фото музыкантов как наглядную агитацию апокалипсиса, но смотря на эти фото, я понимал, что хочу иметь
длинные волосы и серьгу в ухе.Но первое место в их хит-параде ненависти занимал Фредди Меркьюри
и больше всего они ненавидели песню "We Are The Champions", потому
что считали ее гимном гомосексуалистов, а если прокрутить пленку задом наперед, во всей этой галиматье
они слышали рефрен "My Sweet Satan".