Галина Усова

[Natish]

в С.Петербурге,на выходе из станции м. Политехническая, почти каждый день, стоит бабушка-поэт, 81 год, Галина Усова, и продает книги со своими стихами и книги известных зарубежных авторов со своим переводом (Байрон, Киплинг, Лоусон, Вальтер Скотт и т.д.). Давайте вместе поможем бабушке и купим у нее книгу по стоимости двух бутылок пива, а она зато сможет заплатить за коммуналку и, сходив в магазин, сядет писать новые отличные стихи, а не будет думать о том, как купить хлеб.




...от сердца к сердцу

[Nadin]

Да, забыла добавить... я думаю, в таком возрасте мысли о смерти- это уже не сенсация из области фантастики. Наоборот, возможно, она живет каждый день как последний. Причем не напрасно, не в депрессии сидя у окошка и живя одними воспоминаниями.

[Марфа Меньшикова]

Я думаю дело не в "раскрутке" в нашем понимании, а в том, что человек писал стихи, потом печатал эти маленькие книжки на свои деньги.
И ему просто хочется, чтобы кто-то прочитал, а не чтобы тираж умер вместе с ним в его квартире.
Для любого писателя и поэта естественно стремится к тому, чтобы его читали.
Кто как может, так и пытается свои книги подать.

[Nadin]

Скарлетт, Возможно, она хочет отдать, познакомить людей со своим творчеством, а не признания. Смысл в стол писать? Стол не умеет читать...

[Natish]

кстати, еще она участник Союза писателей СССР.

На закате, на закате
Серо-сизые тона,
И луна луча не тратит,
Небо скрыла пелена.

Всюду серо, всюду сыро,
Всё в терзаниях немых,
И несовершенство мира
Скрыто в линиях прямых.

Город стынет, город стонет,
Всё сверкает, словно лак,
А проклятые ладони
Не согреются никак…

Вот приду в тепло, оттаю,
Для всего найду слова…
Хорошо, что я мечтаю:
Это значит – я жива!

[Nadin]

Хорошо, что я мечтаю:
Это значит – я жива!

Браво! Мои аплодисменты!

[Natish]

Спойлер

В таком же состоянии петербургский поэт и переводчик Игнатий Игнатовский. Вот отрывок из моего поста здесь же, на "Эхе Москвы".
На днях у меня дома раздался телефонный звонок, и мужской голос, назвав меня по имени и отчеству, представился: «Игнатий Михайлович Ивановский, поэт-переводчик, ученик Михаила Лозинского. Позвольте занять несколько минут вашего времени...»
Далее мой коллега по Союзу писателей СССР, а ныне Санкт-Петербурга, в телефонном справочнике которого он и нашел меня, рассказал, что изложил стихами основные сюжеты Библии, Корана, первоисточников индуизма, буддизма, конфуцианства, даосизма, что все это вошло в его недавно вышедшую книгу «Духовные пути», и что он, автор, предлагает мне купить ее за 500 рублей. А чтобы я имел представление, как все это выглядит и звучит, он предлагает мне послушать несколько стихотворных отрывков. Я согласился, и Игнатий Михайлович прочел. Отрывки мне понравились, о чем я ему и сказал — емкие, строгие строки, слова лежат плотно, как камни в Стене Плача. «Спасибо, - ответил Игнатий Михайлович, - не буду больше вас отвлекать от ваших дел. Если надумаете купить - звоните». Я сказал, что куплю. Ну, а Игнатий Михайлович, как мне показалось, пошел дальше по списку членов Союза писателей...

Его я запомнил давно - хотя встречал только на собраниях нашего союза. Когда-то он перевел заново все сонеты Шекспира, что после Маршака считалось делом рискованным и зряшным. Кстати, в свое время его принимали в СП СССР по рекомендации Маршака и Ахматовой, с которой он, молодой переводчик, дружил, и которого она называла «лучшим». А Михаил Лозинский, если кто запамятовал, - переводчик «Божественной комедии» Данте. Кроме Шекспира, Ивановский переводил Байрона, Шелли, Китса и много кого еще. Переводил также шведских поэтов, в том числе К. М. Бельмана (шведского Пушкина), за что получили звание лауреата Шведской академии. Пишет и собственные стихи и поэмы. Личность одаренная и неординарная. Ему уже 80 лет, мальчиком он пережил блокаду Ленинграда.

Сегодня я ему перезвонил. Извинившись, задал несколько вопросов, заранее назвав их некорректными. Выяснилось, что за свой титанический труд - книгу «Духовные пути», вышедшую в Санкт-Петербургском издательстве «Инкери», гонорара не получал. Сам факт, что тебя издают, нынче приравнивается к гонорару. Автору дали 40 экземпляров.

- В качестве платы? – спросил я.
- Нет, - ответил Ивановский. – Я продаю ее уважаемым мною людям, а деньги возвращаю издательству. Уже почти все продано…
- На что же вы живете? – спросил я.
- На пенсию, - засмеялся Ивановский.

На мой очередной некорректный вопрос, какова она, он отвечать категорически отказался.
- Стыдно называть это пенсией, - сказал он. При том, что ему, как блокаднику, положены какие-то надбавки.
Договорились встретиться.

Я плохо думаю об СССР. Но к литературе, к слову тогда относились трепетно – и верхи, и низы.
Цена его во всех смыслах была высока.
Ныне слово не стоит ничего.
И это, конечно, беда.

http://echo.msk.ru/blog/sergeynidolov/1023076-echo/

[Nadin]

Как вспомню этот политех.... мрачноватое место.. церковь, откуда меня выгоняли вечно, черная крыса, живущая в урной у "Севера".... отстойные места с трущобами, заброшенные дома, темнота, чернота... а ведь так близко с центром...

[Скарлетт]

На мой очередной некорректный вопрос, какова она, он отвечать категорически отказался.
- Стыдно называть это пенсией, - сказал он. При том, что ему, как блокаднику, положены какие-то надбавки.
Договорились встретиться.

Natish, да не верь ты этому - 15-25 тысяч у блокадников пенсия, плюс компенсация за квартиру. И индексируется регулярно, то есть повышается. Город их не обижает.
Обычно, кто без надбавок и у кого мало, то есть не ветераны, они и не стесняются называть сумму своей пенсии - что если 8-10 тысяч, то так и говорят. Тут , я думаю, человек слегка....ээ, как бы так покультурней сказать... хотел создать себе определённый образ с определённой целью.

[Natish]

хотел создать себе определённый образ с определённой целью.

а вам все жалко, да? сами образы создаем себе каждый день, а им нельзя?

[Brittany]

"На закате, на закате
Серо-сизые тона,
И луна луча не тратит,
Небо скрыла пелена.

Всюду серо, всюду сыро,
Всё в терзаниях немых,
И несовершенство мира
Скрыто в линиях прямых.

Город стынет, город стонет,
Всё сверкает, словно лак,
А проклятые ладони
Не согреются никак…

Вот приду в тепло, оттаю,
Для всего найду слова…
Хорошо, что я мечтаю:
Это значит – я жива!"