Христианское учение
Предисловие
Жил я до 50-ти лет, думая, что та жизнь человека, которая проходит от
рождения и до смерти, и есть вся жизнь его и что потому цель человека есть
счастье в этой смертной жизни, и я старался получить это счастье, но чем
дальше я жил, тем очевиднее становилось, что счастья этого нет и не может
быть. То счастье, которое я искал, не давалось мне; то же, которого я
достигал, тотчас же переставало быть счастьем. Несчастий же становилось все
больше и больше и неизбежность смерти становилась все очевиднее и очевиднее,
и я понял, что после этой бессмысленной и несчастной жизни меня ничего не
ожидает, кроме страдания, болезни, старости и уничтожения. Я спросил себя:
зачем это? и не получил ответа. И пришел в отчаяние.
То, что говорили мне некоторые люди и в чем я сам иногда старался уверить
себя, что надо желать счастья не себе одному, но другим, близким и всем
людям, не удовлетворяло меня, во-1-х, потому, что я не мог искренно, так же
как себе, желать счастья другим людям; во-2-х, и главное, потому, что другие
люди, точно так же как и я, были обречены на несчастье и смерть. И потому
все мои старанья об их благе были тщетны.
Я пришел в отчаяние. Но тут я подумал о том, что мое отчаяние может
происходить оттого, что я особенный человек, что другие люди знают, зачем
живут, и потому не приходят в отчаяние.
И я стал наблюдать других людей, но другие люди точно так же, как и я, не
знали, зачем они живут. Одни старались суетой жизни заглушить это незнание,
другие же уверяли себя и других, что они верят в разные веры, которые с
детства внушили им; но верить в то, во что они верили, невозможно было, так
это было глупо. Да и многие из них, мне казалось, только притворялись, что
они верят, но в глубине души не верили.
Продолжать суетиться я уже не мог: никакая суета не скрывала непрестанно
стоящего передо мною вопроса; и также не мог вновь начать верить в ту веру,
которая была преподана мне с детства и которая, когда я возмужал умом, сама
собой отпала от меня. Но чем больше я изучал, тем больше я убеждался, что
тут и не может быть истины, что тут одно лицемерие и корыстные виды
обманывающих и слабоумие, упрямство и страх обманутых.
Не говоря уже о внутренних противоречиях этого учения, о низменности,
жестокости его, признающего Бога карающим людей вечными мучениями (*),
главное, что не позволяло мне поверить в это учение, было то, что я знал,
что рядом с этим православным христианским учением, утверждавшем, что оно
одно в истине, было другое христианское католическое, третье лютеранское,
четвертое реформатское, - и все различные христианские учения, из которых
каждое про себя утверждало, что оно в истине; знал я и то, что рядом с этими
христианскими учениями существуют еще нехристианские религиозные учения -
буддизма, браманизма, магометанства, конфуцианства и др., точно так же
считающие только себя истинными, все же другие учения - заблуждением.
(* Все противоречия эти я изложил подробно в книге"Критика догматического
богословия" *)
И я не мог вернуться ни к той вере, которой был научен с детства, ни
поверить в какую-либо из тех, которые исповедовали другие народы, потому что
во всех были одни и те же противоречия, бессмыслицы, чудеса, отрицающие все
другие веры, а главное, их обман, требования слепого доверия своему учению.
Итак, я убедился в том, что в существующих верах я не найду разрешения
моего вопроса и облегчения моих страданий. Отчаяние мое было таково, что я
был близок к самоубийству.
Но тут и пришло мне спасение. Спасение было в том, что я с детства удержал
смутное представление о том, что в Евангелии есть ответ на мой вопрос. В
учении этом, в Евангелии, несмотря на все извращения, которым оно
подверглось в учении христианской церкви, я чуял истину. И, как последнюю
попытку, я, откинув всякие толкования евангельского учения, стал читать
Евангелия и вникать в смысл их. И чем больше я вникал в смысл этой книги,
тем больше мне уяснялось нечто новое, совсем не похожее на то, чему учат
христианские церкви, но отвечающее на вопрос моей жизни. И, наконец, ответ
этот стал совершенно ясен.
И ответ этот был не только ясен, но и несомненен, во-первых, тем, что он
вполне совпадал с требованиями моего разума и сердца, во-вторых, тем, что
когда я понял его, то я увидал, что ответ этот не есть исключительное мое
толкование Евангелия, как это могло показаться, и не есть даже исключительно
откровение Христа, но что этот самый ответ на вопрос жизни более или менее
ясно высказывали все лучшие люди человечества и до и после Евангелия,
начиная с Моисея, Исаии, Конфуция, древних греков, Будды, Сократа и до
Паскаля, Спинозы, Фихте, Фейербаха и всех тех, часто незаметных и
непрославленных людей, которые искренно, без взятых на веру учений, думали и
говорили о смысле жизни. Так что в познании почерпнутой мной из Евангелий
истины я не только не был один, но был со всеми лучшими людьми прежнего и
нашего времени. И я утвердился в этой истине, успокоился и радостно прожил
после этого 20 лет своей жизни и радостно приближаюсь к смерти.
И вот этот ответ на смысл моей жизни, давший мне полное успокоение и
радость жизни, я и хочу передать людям.
Я стою по своему возрасту, состоянию здоровья одной ногой в гробу, и
потому человеческие соображения не имеют для меня значения, и ежели бы имели
какое-либо значение, то я знаю, что это изложение моей веры не только не
будет содействовать ни моему благосостоянию, ни доброму мнению обо мне
людей; но, напротив, только может возмутить и огорчить как людей неверующих,
требующих от меня литературных писаний, а не рассуждений о вере, так и
верующих, возмущающихся всякими моими религиозными писаниями и бранящими
меня за них. Кроме того, по всем вероятиям, писание это станет известно
людям только после моей смерти. И потому побуждает меня к тому, что я делаю,
не корысть, не слава, не мирские соображения, а только страх не исполнить
того, чего от меня хочет тот, кто послал меня в этот мир, к которому я
каждый час жду своего возвращения.
И потому я прошу всех тех, которые будут читать это, читать и понимать мое
писание, откинув так же, как и я, все светские соображения, имея в виду
только то вечное начало истины и добра, по воле которого мы пришли в этот
мир, и очень скоро, как телесные существа, исчезнем из него, и без
поспешности и раздражения понимать и обсуждать то, что я высказываю, и, в
случае несогласия, не с презреньем и ненавистью, а с сожалением и любовью
поправлять меня; в случае же согласия со мною, помнить, что если я говорю
истину, то истина эта не моя, а Божья, и что только случайно часть ее
проходит через меня, точно так же, как она проходит через каждого из нас,
когда мы познаем истину и передаем ее.
1. ДРЕВНИЕ ВЕРОУЧЕНИЯ
1. Всегда, с самых древних времен, люди чувствовали бедственность,
непрочность и бессмысленность своего существования и искали спасения от этой
бедственности, непрочности и бессмысленности в вере в Бога или Богов,
которые могли бы избавлять их от различных бед этой жизни и в будущей жизни
давали бы им то благо, которого они желали и не могли получить в этой жизни.
2. И потому с древнейших времен среди разных народов были и разные
проповедники, которые учили людей о том, каковы тот Бог или те Боги, которые
могут спасать людей, и о том, что нужно было делать для того, чтобы угодить
этому Богу или Богам, для того, чтобы получить награду в этой или будущей
жизни.
3. Одни религиозные учения учили тому, что Бог этот есть солнце и
олицетворяется в разных животных; другие учили, что Боги - это небо и земля;
третьи учили тому, что Бог создал мир и избрал из всех народов один любимый
народ; четвертые учили, что есть много богов и что они участвуют в делах
людей; пятые учили тому, что Бог, приняв образ человека, сошел на землю.
И все эти учителя, перемешивая истину с ложью, требовали от людей, кроме
воздержания от поступков, считавшихся дурными, и исполнения дел, считавшихся
добрыми, еще и таинства, и жертвы, и молитвы, которые больше всего другого
должны были обеспечивать людям их благо в этом мире и в будущем.
2. НЕДОСТАТОЧНОСТЬ ДРЕВНИХ ВЕРОУЧЕНИЙ
1. Но чем больше жили люди, тем меньше и меньше удовлетворяли эти
вероучения требованиям души человеческой.
2. Люди видели, во-первых, то, что счастье в этом мире, к которому они
стремились, не достигалось, несмотря на исполнение требований Бога или
Богов.
3. Во-вторых, вследствие распространения просвещения, доверие к тому, что
проповедовали религиозные учителя о Боге, о будущей жизни и о наградах в
ней, не совпадая с уяснившимися понятиями о мире, все ослабевало и
ослабевало.
4. Если прежде люди беспрепятственно могли верить, что Бог сотворил мир
6000 лет тому назад, что земля есть центр вселенной, что под землей
находится ад, что Бог сходил на землю и потом улетел на небо и т. п., то
теперь уже этому нельзя верить, потому что люди верно знают, что мир
существует не 6000 лет, а сотни тысяч лет, что земля не есть центр мира, а
только очень маленькая планета в сравнении с другими небесными телами, и
знают, что под землей ничего не может быть, так как земля шар; знают, что
улететь на небо нельзя, потому что неба нет, а есть только кажущийся свод
небесный.
5. В-третьих, главное - подрывалось доверие к этим различным учениям тем,
что люди, вступая в более близкое общение между собой, узнавали про то, что
в каждой стране религиозные учителя проповедуют свое особенное учение,
признавая одно свое - истинным, и отрицают все другие.
И люди, зная про это, естественно делали вывод о том, что ни одно из этих
учений не более истинно, чем другое, и что потому ни одно из них не может
быть принято за несомненную и непогрешимую истину.
3. НЕОБХОДИМОСТЬ НОВОГО ВЕРОУЧЕНИЯ, СООТВЕТСТВУЮЩЕГО СТЕПЕНИ ПРОСВЕЩЕНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
1. Недостижимость счастья в этой жизни, все распространяющееся просвещение
человечества и общение людей между собой, вследствие которого они узнали
вероучения других народов, делали то, что доверие людей к преподанным им
вероучениям все ослабевало и ослабевало.
2. А между тем потребность объяснения смысла жизни и разрешения
противоречия между стремлением к счастью и жизни, с одной стороны, и все
более и более уяснявшимся сознанием неизбежности бедствия и смерти, с другой
- становилась все настоятельнее и настоятельнее.
3. Человек желает себе блага, видит в этом смысл своей жизни, и чем больше
он живет, тем более видит, что благо это для него невозможно; человек желает
жизни, продолжения ее, и видит, что и он и все существующее вокруг него
обречено на неизбежное уничтожение и исчезновение; человек обладает разумом
и ищет разумного объяснения явлений жизни и не находит никакого разумного
объяснения ни своей, ни чужой жизни.
4. Если в древности сознание этого противоречия между жизнью человеческой,
требующей блага и продолжения ее, и неизбежностью смерти и страданий было
доступно только лучшим умам, как Соломону, Будде, Сократу, Лао-Тсе и др., то
в позднейшее время это стало истиной, доступной всем; и потому разрешение
этого противоречия стало нужнее, чем когданибудь.
5. И вот именно в то время, когда разрешение противоречия стремления к
благу и жизни, с сознанием невозможности их, стало особенно мучительно
необходимым для человечества, - оно и дано было людям христианским учением в
его истинном значении.
4. В ЧЕМ СОСТОИТ РАЗРЕШЕНИЕ ПРОТИВОРЕЧИЯ ЖИЗНИ И ОБЪЯСНЕНИЕ ЕЕ СМЫСЛА, ДАВАЕМОЕ ХРИСТИАНСКИМ ВЕРОУЧЕНИЕМ В ЕГО ИСТИННОМ ЗНАЧЕНИИ?
1. Древние вероучения своими уверениями о существовании Бога - творца,
промыслителя и искупителя старались скрыть противоречие жизни человеческой;
христианское же учение, напротив, показывает людям это противоречие во всей
его силе; показывает им то, что оно должно быть, и из признания противоречия
выводит и разрешение его. Противоречие состоит в следующем:
2. Действительно, с одной стороны, человек есть животное и не может
перестать быть животным, пока он живет в теле; с другой стороны, он есть
духовное существо, отрицающее все животные требования человека.
3. Человек в первое время своей жизни живет, не зная о том, что он живет,
так что живет не он сам, но через него живет та сила жизни, которая живет во
всем, что мы знаем.
4. Человек начинает жить сам только тогда, когда знает, что он живет.
Знает же он, что живет, когда знает, что желает блага себе и что другие
существа желают того же. Это знание дает ему пробудившийся в нем разум.
5. Узнав же то, что он живет и желает блага себе и что того же желают и
другие существа, человек неизбежно узнает и то, что то благо, которого он
желает для своего отдельного существа, недоступно ему и что вместо того
блага, которого он желает, ему предстоят неизбежные страдания и смерть. То
же самое предстоит и всем другим существам. И является противоречие,
которому человек ищет разрешения такого, при котором его жизнь, такая, какая
она есть, имела бы разумный смысл. Он хочет, чтобы жизнь продолжала бы быть
тою, какою она была до пробуждения его разума, т. е. совсем животною, или
чтобы она была уже совсем духовною.
6. Человек хочет быть зверем или ангелом, но не может быть ни тем, ни
другим.
7. И тут-то является то разрешение этого противоречия, которое дает
христианское учение. Оно говорит человеку, что он ни зверь, ни ангел, но
ангел, рождающийся из зверя, - духовное существо, рождающееся из животного.
Что все наше пребывание в этом мире есть не что иное, как это рождение.
5. В ЧЕМ СОСТОИТ РОЖДЕНИЕ ДУХОВНОГО СУЩЕСТВА?
1. Как только человек пробуждается к разумному сознанию, сознание это
говорит ему, что он желает блага; а так как разумное сознание его
пробудилось в его отдельном существе, то ему кажется, что его желание блага
относится к его отдельному существу.
2. Но то самое разумное сознание, которое показало ему себя отдельным
существом, желающим себе блага, показывает ему и то, что отдельное существо
это не соответствует тому желанию блага и жизни, которые он ему приписывает,
он видит, что отдельное существо это не может иметь ни блага, ни жизни.
3. "Что же имеет истинную жизнь?" - спрашивает он себя и видит, что
истинной жизни не имеет ни он, ни те существа, которые окружают его, а
только то, что желает блага.
4. И, познав это, человек перестает признавать собою свое отдельное от
других телесное и смертное существо, а признает собою то нераздельное от
других духовное и потому не смертное существо, которое открыто ему его
разумным сознанием.
В этом состоит рождение в человеке нового духовного существа.
6. ЧТО ТАКОЕ ТО СУЩЕСТВО, КОТОРОЕ РОЖДАЕТСЯ В ЧЕЛОВЕКЕ?
1. Существо, открываемое человеку его разумным сознанием, есть желание
блага, есть то же самое желание блага, которое и прежде составляло цель его
жизни, но с той разницей, что желание блага прежнего существа относилось к
отдельному одному телесному существу и не сознавало себя, теперешнее же
желание блага сознает себя и потому относится не к чемулибо отдельному, а ко
всему существующему.
2. В первое время пробуждения разума человеку казалось, что желание блага,
которое он сознает собою, относится только к тому телу, в которое оно
заключено.
3. Но чем яснее и тверже становится разум, тем яснее становилось, что
истинное существо, истинное я человека, как скоро он сознает себя,
есть не его тело, не имеющее истинной жизни, а желание блага само в себе,
другими словами - желание блага всему существующему.
4. Желание же блага всему существующему есть то, что дает жизнь всему
существующему, то, что мы называем Богом.
5. Так что существо, которое открывается человеку его сознанием,
рождающееся существо, - есть то, что дает жизнь всему существующему, - есть
Бог.
7. БОГ, ПО ХРИСТИАНСКОМУ УЧЕНИЮ ПОЗНАВАЕМЫЙ ЧЕЛОВЕКОМ В САМОМ СЕБЕ
1. По прежним учениям, для познания Бога человек должен был верить тому,
что ему другие люди говорили о Боге, о том, как Бог сотворил будто бы мир и
людей и потом проявил себя людям; по христианскому же учению, человек
непосредственно познает Бога своим сознанием в самом себе.
2. В самом себе сознание показывает человеку, что сущность его жизни есть
желание блага всему существующему, есть нечто необъяснимое и не выразимое
словами и вместе с тем самое близкое и понятное человеку.
3. Начало желания блага появилось в человеке сначала как жизнь его
отдельного животного существа, потом как жизнь тех существ, которые он
любил, потом, с тех пор как пробудилось в нем его разумное сознание, оно
проявилось как желание блага всему существующему. Желание же блага всему
существующему есть начало всякой жизни, есть любовь, есть Бог, как и сказано
в Евангелии, что Бог есть любовь.
8. БОГ, ПО ХРИСТИАНСКОМУ УЧЕНИЮ ПОЗНАВАЕМЫЙ ЧЕЛОВЕКОМ ВНЕ СЕБЯ
1. Но кроме Бога, познаваемого, по христианскому учению, в самом себе как
желание блага всему существующему - любовь, - человек, по христианскому
учению, познает его еще и вне себя, - во всем существующем.
2. Сознавая в своем отдельном теле духовное и нераздельное существо Бога и
видя присутствие того же Бога во все живом, человек не может не спрашивать
себя - для чего Бог, существо духовное, единое и нераздельное, заключил себя
в отдельные тела существ и в тело отдельного человека.
3. Для чего существо духовное и единое как бы разделилось само в себе? Для
чего божественная сущность заключена в условия отдельности и телесности? Для
чего бессмертное заключено в смертное, связано с ним?
4. И ответ может быть только один: есть высшая воля, цели которой
недоступны человеку. И эта-то воля поставила человека и все существующее в
то положение, в котором оно находится. Эта-то причина, которая для каких-то
недоступных человеку целей заключила себя, желание блага всему существующему
- любовь, - в отдельные от остального мира существа, - есть тот же Бог,
которого человек сознает в себе, познаваемый человеком вне себя.
Так что Бог, по христианскому вероучению, есть и та сущность жизни,
которую человек сознает в себе и познает во всем мире как желание блага; и
вместе с тем и та причина, по которой сущность эта заключена в условия
отдельной телесной жизни.
Бог, по христианскому учению, есть тот отец, как это и сказано в
Евангелии, который послал в мир своего подобного себе сына для исполнения в
нем своей воли, - блага всего существующего.
9. ПОДТВЕРЖДЕНИЕ ИСТИННОСТИ ХРИСТИАНСКОГО ПОНИМАНИЯ ЖИЗНИ ВНЕШНИМ ПРОЯВЛЕНИЕМ БОГА
1. Бог проявляется в разумном человеке желанием блага всему существующему
и в мире - в отдельных существах, стремящихся каждый к своему благу.
2. Хотя неизвестно и не может быть известно человеку, для чего нужно было
единому духовному существу - Богу - проявить себя в разумном человеке
желанием блага всему существующему и в отдельных существах желанием блага
каждого себе, человек не может не видеть, что и то и другое сходится к одной
ближайшей определенной и доступной и радостной человеку цели.
3. Цель эта открывается человеку и наблюдением, и преданием, и
рассуждением. Наблюдение показывает, что все движение в жизни людей, -
насколько оно известно им, - состояло только в том, что прежде разделенные и
враждебные друг другу существа и люди все более и более соединяются и
связываются согласием и взаимодействием. Предание показывает человеку, что
все мудрецы мира всегда учили тому, что человечество должно от разделения
переходить к единению, как говорил пророк, что все люди должны быть научены
Богом, копья и мечи перекованы на серпы и плуги и, как говорил Христос,
чтобы все были едины, как я един с Отцом. Рассуждение показывает человеку,
что наибольшее благо людей, к которому стремятся все люди, может быть
достигнуто только при наибольшем единении и согласии людей.
4. И потому, хотя конечная цель жизни мира и скрыта от человека, он
все-таки знает, в чем состоит ближайшее дело жизни мира, в котором он
призван участвовать; дело это есть замена разделения и несогласия в мире
единением и согласием.
5. Наблюдение, предание, разум показывают человеку, что в этом состоит то
дело Божие, в котором он призван участвовать, и внутреннее стремление его
рождающегося в нем духовного существа - любви - влечет его к тому же самому.
6. Внутреннее влечение рождающегося духовного существа человека только
одно: увеличение в себе любви. И это-то увеличение любви есть то самое, что
одно содействует тому делу, которое совершается в мире: замены разъединения
и борьбы единением и согласием, то, что в христианском учении называется
установлением Царства Божия.
7. Так что, если бы и могло быть для человека сомнение в истинности
христианского определения смысла жизни, совпадение внутреннего стремления
человека по христианскому учению с ходом жизни всего мира подтверждало бы
эту истинность.
10. В ЧЕМ СОСТОИТ ОТКРЫВАЕМАЯ ЧЕЛОВЕКУ ХРИСТИАНСКИМ УЧЕНИЕМ ЖИЗНЬ В ЭТОМ МИРЕ?
1. Рождаясь к новой жизни, человек сознает, что в его отдельном от всех
других существ существе заключено желание блага не себе одному, а всему
существующему - любовь.
2. Если бы это желание блага всему существующему, эта любовь находилась не
в отдельном существе, оно бы не знало про себя и оставалось бы всегда равным
самому себе; но, будучи заключено в пределы отдельного существа - человека,
оно сознает себя и свои пределы и стремится разорвать то, что связывает его.
3. По свойству своему любовь, желание блага, стремится обнять все
существующее. Естественным путем оно расширяет свои пределы любовью -
сначала к семейным - жене, детям, потом к друзьям, соотечественникам; но
любовь не довольствуется этим и стремится обнять все существующее.
4. В этом неперестающем расширении пределов области любви, составляющем
сущность рождения духовного существа, и заключается сущность истинной жизни
человека в этом мире. Все пребывание человека в этом мире от рождения и до
смерти есть не что иное, как рождение в нем духовного существа. Это
неперестающее рождение есть то, что в христианском учении называется жизнью
истинной.
5. Можно себе представить, что то, что составляет наше тело, которое
теперь представляется как отдельное существо, которое мы любим
предпочтительно пред всеми другими существами, когда-нибудь в прежней,
низшей жизни было только собрание любимых предметов, которые любовь
соединила в одно так, что мы его в этой жизни уже чувствуем собою; и точно
так же наша любовь теперь к тому, что доступно нам, составит в будущей жизни
одно цельное существо, которое будет так же близко нам, как теперь наше тело
(у Отца вашего обителей много).
11. ЧЕМ РАЗНИТСЯ ИСТИННАЯ ЖИЗНЬ, ОТКРЫВАЕМАЯ ХРИСТИАНСКИМ УЧЕНИЕМ, ОТ ЖИЗНИ ПРЕЖНЕЙ?
1. Разница между личной жизнью и жизнью истинной заключается в том, что
цель личной жизни состоит в увеличении наслаждений внешней жизни и
продолжении ее, и цель эта, несмотря на все усилия, никогда не достигается,
потому что человек не властен над внешними условиями, препятствующими
наслаждению, и над всякого рода бедствиями, всегда могущими постигнуть его;
цель же истинной жизни, состоящая в расширении области любви и увеличении
ее, ничем не может быть воспрепятствована, так как все внешние причины,
как-то: насилие, болезни, страдания, которые мешают достижению цели личной
жизни, содействуют достижению цели духовной.
2. Разница в том, в чем разница между теми рабочими, которые, будучи
посланы в хозяйский сад, как это рассказано в евангельской притче, решили,
что сад принадлежит им, и потому не отдавали плодов хозяину, и теми, которые
признают себя работниками и исполняют порученное хозяином.
12. ЧТО МЕШАЕТ ЧЕЛОВЕКУ ЖИТЬ ИСТИННОЙ ЖИЗНЬЮ?
1. Для исполнения своего назначения человек должен увеличивать в себе
любовь и проявлять ее в мире, - и это увеличение любви и проявление ее в
мире есть то самое, что нужно для совершения дела Божия. Но что же может
делать человек для проявления любви?
2. Основа жизни человека есть желание блага всему существующему. Любовь в
человеке заключена в пределы отдельного существа и потому естественно
влечется к расширению своих пределов, так что человеку ничего не нужно
делать, чтобы проявлять в себе любовь: она сама собой стремится к своему
проявлению, человеку нужно только устранять препятствия к ее продвиганию. В
чем же состоят эти препятствия?
3. Препятствия, мешающие человеку проявлять любовь, заключаются в теле
человека, в отдельности его от других существ: в том, что, начиная свою
жизнь младенчеством, во время которого он живет одною животною жизнью своего
отдельного существа, человек и впоследствии, когда уже в нем пробуждается
разум, не может никогда вполне отрешиться от стремления к благу своего
отдельного существа и совершает поступки, противоположные любви.
13. ЗНАЧЕНИЕ ПРЕПЯТСТВИЙ К ПРОЯВЛЕНИЮ ЛЮБВИ
1. Желание блага всему существующему - любовь, стремясь к своему
проявлению, встречает препятствия к этому проявлению в теле человека и в
особенности в том, что разум человека, освобождающий любовь, пробуждается в
человеке не при появлении человека на свет, а после известного времени,
тогда, когда человек уж усвоит себе привычки животной жизни. Для чего это?
2. Человек не может не спрашивать себя от этом. Для чего духовное существо
- любовь - заключено в отдельное существо человека? И на вопрос этот
различные учения отвечали и отвечают различно. Одни, пессимистические,
отвечают тем, что заключение духовного существа в тело человека есть ошибка,
которая должна быть исправлена уничтожением тела, уничтожением животной
жизни. Другие учения отвечают тем, что предположение о существовании
духовного существа есть ошибка, которая должна быть исправлена тем, чтобы
признать действительно существующим одно тело и его законы. И то и другое
учение не разрешает противоречий, а только не признает - одно: законности
тела, другое: законности духа. Только христианское учение разрешает его.
3. На совет, который дает соблазнитель Христу уничтожить жизнь, если
нельзя по своей воле удовлетворять всем требованиям животной природы,
Христос говорит, что нельзя противиться воле Бога, пославшего нас в жизнь в
виде отдельного существа, но что в этой жизни отдельного существа на4о
служить одному Богу.
4. По христианском учению нужно для разрешения противоречия жизни не
уничтожить самую жизнь отдельного существа, что было бы противно воле Бога,
пославшего ее, и не покоряться требованиям животной жизни отдельного
существа, что было бы противно духовному началу, составляющему истинное
я человека, а должно в том теле, в которое заключено это истинное
я человека, служить одному Богу.
5. Истинное я человека есть живущая в нем, постоянно стремящаяся к
увеличению, беспредельная любовь, составляющая основу его жизни. Любовь эта
заключена в пределы животной жизни отдельного существа и всегда стремится к
освобождению себя от нее.
6. В этом освобождении духовного существа от животной личности, в этом
рождении духовного существа и состоит истинная жизнь каждого отдельного
человека и всего человечества.
7. Любовь в каждом отдельном человеке и в человечестве подобна пару,
сжатому в паровике: пар, стремясь к расширению, толкает поршни и производит
работу.
Как для того, чтобы пар производил свою работу, должны быть препятствия
стен, так и для того, чтобы любовь производила свою работу, нужно
препятствие пределов отдельного существа, в которое она заключена.
14. ЧЕГО НЕ ДОЛЖЕН ДЕЛАТЬ ЧЕЛОВЕК ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ЖИТЬ ИСТИННОЙ ЖИЗНЬЮ?
1. Человек во время своего младенчества, детства, иногда и позже, живет
как животное, исполняя волю Бога, познаваемую им как желание блага своему
отдельному существу, и не знает никакой другой жизни.
2. Пробудившись к разумному сознанию, человек, хотя и знает, что жизнь его
- в его духовном существе, продолжает чувствовать себя в отдельном теле и,
по усвоенной им привычке животной жизни, совершает поступки, имеющие целью
благо отдельной личности и противные любви.
3. Поступая так, человек лишает себя блага истинной жизни и не достигает
той цели блага отдельного существа, к которой он стремится, и потому,
поступая так, совершает грехи. В этих-то грехах и заключаются прирожденные
препятствия проявлению любви в человеке.
4. Препятствия эти усиливаются еще тем, что прежде жившие люди, делавшие
грехи, передают привычки и приемы своих грехов следующим поколениям.
5. Так что каждый человек - и потому, что он усвоил в детстве привычку
личной жизни отдельного существа, и потому, что эти же привычки личной жизни
передаются преданиями ему от предков, всегда подлежит грехам, препятствующим
проявлению любви.
15. ТРИ РОДА ГРЕХОВ
1. Есть три рода грехов, мешающих любви: a) грехи, вытекающие из
неискоренимого влечения человека, пока он живет в теле, к благу своей
личности, - грехи прирожденные, естественные; b) грехи, вытекающие из
предания человеческих учреждений и обычаев, направленных на увеличение блага
отдельных лиц, - грехи наследственные, общественные и c) грехи, вытекающие
из стремлений отдельного человека к большему и большему увеличению блага
своего отдельного существа, - грехи личны, придуманные.
2. Грехи прирожденные состоят в том, что люди полагают благо в сохранении
и увеличении животного блага своей отдельной личности. Всякая деятельность,
направленная на увеличение животного блага своей личности, есть такой
прирожденный грех.
3. Грехи наследственные - это те грехи, которые делают люди, пользуясь
существующими, установленными людьми, жившими прежде них, приемами
увеличения блага отдельной личности. Всякое пользование учреждениями и
обычаями, установленными для блага своей личности, есть такой наследственный
грех.
4. Грехи личные, придуманные - это те грехи, которые делают люди,
придумывая, кроме наследственных приемов, еще новые средства увеличения
блага своей отдельной личности. Всякое придуманное человеком новое средство
увеличения блага отдельного своего существа есть грех личный.
16. РАЗДЕЛЕНИЕ ГРЕХОВ
1. Есть шесть грехов, препятствующих проявлению любви в людях:
2. Грех похоти, состоящий в том, чтобы приготавливать себе удовольствия от
удовлетворения потребностей.
3. Грех праздности, состоящий в том, чтобы освобождать себя от труда,
нужного людям для удовлетворения потребностей.
4. Грех корысти, состоящий в том, чтобы приготавливать себе возможность
удовлетворения своих потребностей в будущем.
5. Грех властолюбия, состоящий в том, чтобы покорять себе подобных.
6. Грех блуда, состоящий в том, чтобы устраивать себе наслаждения из
удовлетворения половой похоти.
7. Грех опьянения, состоящий в том, чтобы производить искусственное
возбуждение своих телесных и умственных сил.
17. ГРЕХ ПОХОТИ
1. Человеку нужно удовлетворять своим телесным потребностям, и в
бессознательном состоянии он, как и всякое животное, вполне удовлетворяется
им, не воздерживаясь и не усиливая их, и в этом удовлетворении потребностей
находит благо.
2. Но, пробудившись к разумному сознанию, человеку в первое время кажется,
что благо его отдельного существа заключается в удовлетворении его
потребностей, и он придумывает средства увеличения удовольствия от
удовлетворения своих потребностей, старается поддержать придуманные прежде
жившими людьми средства приятного удовлетворения потребностей и сам
придумывает новые, еще более приятные средства удовлетворения их. В этом
состоит грех похоти.
3. Кода человек ест или пьет, не будучи еще голоден, когда одевается не
для того, чтобы защитить тело от холода, или строит дом не для того, чтобы
укрыться в нем от непогоды, а для того, чтобы увеличить удовольствие от
удовлетворения потребностей, он совершает прирожденный грех похоти.
4. Когда же человек родился и вырос в привычках излишества в питье, еде,
одежде, жилище и продолжает пользоваться своим излишеством, поддерживая эти
привычки, то такой человек совершает наследственный грех похоти.
5. Когда же человек, живя в роскоши, придумывает еще новые, не
употребляемые людьми вокруг него, более приятные средства удовлетворения
потребностей: вместо прежней простой пищи и питья вводит новые, более
утонченные; вместо прежней, прикрывавшей его тело одежды, добывает новую,
более красивую; вместо прежнего меньшего, простого дома, строит новый, с
новыми украшениями и т. п. - такой человек совершает личный грех похоти.
6. Грех похоти, как прирожденный, так и наследственный и личный, состоит в
том, что, стремясь к благу своего отдельного существа посредством
удовлетворения своих потребностей, человек, усиливая эти потребности,
препятствует своему рождению к новой духовной жизни.
7. Кроме того, человек, поступающий так, не достигает той цели, к которой
стремится, так как всякое усиление потребностей делает менее вероятною
возможность удовлетворения похоти и ослабляет самое наслаждение от
удовлетворения. Чем чаще человек утоляет голод, чем утонченнее употребляемые
им кушанья, тем меньше он получит наслаждений от еды. То же самое и по
отношению удовлетворения всех других животных потребностей.
18. ГРЕХ ПРАЗДНОСТИ
1. Человеку, так же как и животному, нужно упражнять свои силы. Силы эти
естественно направляются на приготовление предметов, нужных для
удовлетворения потребностей. После направленного на это труда человеку, как
и всякому животному, нужен отдых.
2. И в бессознательном состоянии человек, так же как и животное,
приготовляя для себя предметы, нужные для жизни, чередует труд с отдыхом и в
этом естественном отдыхе находит благо.
3. Но, пробудившись к разумному сознанию, человек разделяет труд от отдыха
и, находя отдых более приятным, чем труд, старается уменьшить труд и
продлить отдых, заставляя силой или хитростью других людей служить своим
потребностям. В этом состоит грех праздности.
4. Когда человек, пользуясь трудами других людей, отдыхает тогда, когда он
еще мог бы трудиться, он совершает прирожденный грех праздности.
5. Когда же человек родился и живет в таком положении, что он пользуется
трудами других людей, не будучи поставлен в необходимость трудиться самому,
и он поддерживает такой порядок вещей, не трудясь, пользуясь трудами других,
то такой человек совершает наследственный грех праздности.
6. Когда же человек, родясь и живя в среде людей, привыкших без труда
пользоваться трудом других людей, сам придумывает средства еще освободить
себя от трудов, которые он прежде сам исполнял, и накладывает эти труды на
других, когда человек, сам чистивший себе одежду, заставляет это делать
другого, или сам писавший письма, или делавший свои счеты, или сам ходивший
по своим делам, - заставляет это делать других, а сам употребляет свободное
время на отдых или забаву, то такой человек совершает личный грех
праздности.
7. То, что каждый человек не может сделать все для себя сам, а часто
разделение труда совершенствует и облегчает труд, не может служить
оправданием освобождения себя от труда вообще или от тяжелого труда, заменив
его легким. Всякое произведение труда, которым человек пользуется, требует
от него соответствующего труда, а не облегчения своего труда или
совершенного освобождения от него.
8. Грех праздности, как прирожденный, так и наследственный и личный,
состоит в том, что, прекращая свой труд и пользуясь трудом других, человек
делает противное тому, на что он предназначен, так как истинное благо
приобретается только деятельность служения.
9. Кроме того, человек, поступающий так, не достигает и того, к чему
стремится, так как наслаждения от отдыха получает только после труда. И чем
меньше труда, тем меньше наслаждений отдыха.
19. ГРЕХ КОРЫСТИ
1. Положение человека в мире таково, что телесное существование его
обеспечено законами общими, которым человек подчинен вместе со всеми
животными. Человек, отдаваясь своему инстинкту, должен работать, и
естественная цель его работы есть удовлетворение своих потребностей, и эта
работа всегда с излишком обеспечивает его существование. Человек есть
общественное животное, и плоды его работы накопляются в обществе так, что,
если бы только не было грехов корысти, всякий человек, не могущий работать,
всегда мог бы иметь то, что ему нужно для удовлетворения его потребностей. И
потому евангельское изречение о том, чтобы не заботиться о завтрашнем дне, а
жить, как птицы небесные, - не есть метафора, а утверждение существующего
закона всякой животной общественной жизни. Точно то же сказано в коране, что
нет на свете ни одного животного, которому Бог не дал бы пропитания.
2. Но человеку и после пробуждения его к разумному сознанию еще долго
продолжает казаться, что жизнь его заключается в благе его отдельного
существа, а так как существо это живет во времени, то человек и заботится об
особенном обеспечении удовлетворения своих потребностей в этом будущем для
себя и для своей семьи.
3. Особенное же обеспечение в будущем удовлетворении потребностей себя и
своей семьи возможно только при удержании от других людей предметов
потребления, то, что называется собственностью. И вот на это приобретение,
удержание и увеличение собственности и направляет человек свои силы. В этом
состоит грех корысти.
4. Когда человек считает исключительно своею приготовленную им или
полученную от кого-либо пищу на завтра, или одежду, или кров на зиму для
себя или для своей семьи, то он совершает прирожденный грех корысти.
5. Когда же человек с пробудившемся сознанием находит себя в таких
условиях, что он считает известные предметы исключительно своими, несмотря
на то, что предметы эти не нужны для обеспечения его жизни, и удерживает эти
предметы от других, то он совершает наследственный грех корысти.
6. Когда же человек, имеющий уже предметы, нужные ему для обеспечения
потребностей в будущем его и его семьи, и владея предметами, излишними для
поддержания жизни, приобретает еще новые и новые предметы и удерживает их от
других, то человек этот совершает личный грех корысти.
7. Грех корысти, как прирожденный, так и наследственный и личный, состоит
в том, что, стараясь обеспечить в будущем благо своего отдельного существа и
для этого приобретая предметы и удерживая их от других, человек делает
противное тому, на что он предназначен; вместо того чтобы служить людям,
отнимает от них то, что им нужно.
8. Кроме того, человек, поступающий так, никогда не достигает той цели, к
которой он стремится, так как будущее не во власти человека, а человек
всякую минуту может умереть. Потратив же на неизвестное и могущее не
наступить будущее несомненное настоящее, он делает очевидную ошибку.
20. ГРЕХ ВЛАСТОЛЮБИЯ
1. Человек, как животное, поставлен в такие условия, что всякое
удовлетворение его потребностей заставляет его вступать в борьбу с другими
существами.
2. Животная жизнь человека поддерживается только в ущерб других существ.
Борьба есть естественное свойство и закон животной жизни. И человек, живя
животной жизнью до пробуждения в нем сознания, в этой борьбе находит благо.
3. Но когда в человеке пробуждается разумное сознание, ему в первое время
этого пробуждения кажется, что благо его увеличится, если он покорит и
победит как можно больше существ, и человек употребляет свои силы на
покорение себя людей и существ. В этом состоит грех властолюбия.
4. Когда человек, для того чтобы отстоять свое личное благо, считает
нужным бороться и борется против тех людей и существ, которые хотят покорить
его, то такой человек совершает прирожденный грех властолюбия.
5. Когда же человек родился и вырос в известных условиях власти, родился
ли он сыном царя, вельможи, купца, зажиточного мужика, оставаясь в этом
положении, не прекращает борьбу, иногда незаметную, но всегда необходимую
для поддержания своего положения, то он совершает наследственный грех
властолюбия.
6. Когда же человек, находясь в известных постоянных условиях борьбы,
желая увеличить свое благо, вступает еще в новые столкновения с людьми и
другими существами, желая увеличить свою власть, когда он нападает на
соседа, чтобы завладеть его имуществом, его землями, или старается
посредством приобретения прав, диплома, чина занять более высокое, чем он
занимает, положение, или, желая увеличить свое имение, вступает в борьбу с
соревнователями и рабочими, или вступает в борьбу с другими народами, -
такой человек совершает личный грех властолюбия.
7. Грех властолюбия, как прирожденный, так и наследственный и личный,
состоит в том, что, употребляя свои силы на достижение блага своего
отдельного существа посредством борьбы, человек делает прямо обратное тому,
что свойственно истинной жизни. Вместо того, чтобы увеличивать в себе
любовь, т. е. уничтожить преграды, отделяющие его от других существ, он
увеличивает их.
8. Кроме того, вступая в борьбу с людьми и существами, человек достигает
обратного тому, к чему он стремится. Вступая в борьбу, он увеличивает
вероятие того, что другие существа будут нападать на него и что вместо того,
чтобы покорить другие существа, он будет покорен ими. Чем больше успевает
человек в борьбе, тем больше требует напряжения в ней.
21. ГРЕХ БЛУДА
1. В человека вложена потребность поддержания рода: половая потребность, и
человек в животном состоянии, отдаваясь ей, совокупляясь, исполняет этим
свое назначение и в этом исполнении своего назначения находит благо.
2. Но при пробуждении сознания человеку представляется, что удовлетворение
этой потребности может увеличить благо его отдельного существа, и он
вступает в половое общение не с целью продолжения рода, но с целью
увеличения своего личного блага. В этом состоит грех блуда.
3. Грех блуда отличается от всех других грехов тем, что, тогда как при
всех других грехах полное воздержание от прирожденного греха невозможно, а
возможно только уменьшение прирожденного греха, в грехе блуда возможно
полное воздержание от греха. Происходит это оттого, что полное воздержание
от удовлетворения потребности личности (пищи, одежды, крова) уничтожает
самую личность, точно так же уничтожает личность отсутствие всякого отдыха,
всякой собственности и всякой борьбы, но воздержание от половой потребности,
целомудрие - одного или нескольких - не уничтожает рода человеческого, того,
что должна поддерживать половая потребность, так как воздержание одного,
нескольких и многих людей от полового общения не уничтожает рода
человеческого. Так что удовлетворение половой потребности необязательно для
каждого человека: каждому отдельному человеку предоставлена возможность
воздержания от этой потребности.
4. Людям как бы предоставлен выбор двух способов служения Богу: или,
оставаясь свободным от брачной жизни и ее последствий, самому исполнять
своею жизнью в этом мире все то, что предназначено Богом исполнять человеку,
или, сознав свою слабость, передать часть исполнения или, по крайней мере,
возможность исполнения неисполненного своему рождаемому, вскармливаемому и
воспитываемому потомству.
5. Из этой особенности половой потребности от всех других вытекают и две
различные степени греха блуда, смотря по тому, какое из двух назначений
избирает человек.
6. При первом назначении, когда человек хочет, оставшись целомудренным,
все свои силы посвятить на служение Богу, грехом блуда будет всякое половое
общение, хотя бы и имеющее целью рождение и воспитание детей, самый чистый и
целомудренный брак будет таким прирожденным грехом для человека, избравшего
назначение девственности.
7. Наследственным же грехом для такого человека будет всякое продолжение
таких половых сношений, хотя и в браке, имеющих целью рождение и воспитание
детей, освобождение от наследственного греха будет для такого человека
прекращение полового общения.
8. Личным, придуманным грехом для такого человека будет вступление в
половое сношение с другим лицом, кроме того, с которым он уже находится в
браке.
9. При избрании человеком назначения служения Богу продолжением рода
прирожденным грехом будет всякое половое общение, не имеющее целью
продолжение рода, как это бывает при проституции, случайных связях, при
браках, заключаемых по расчету, по связям, по любви.
10. Наследственным же грехом для человека, избравшего назначение
продолжение рода, будет такое половое общение, от которого не могут родиться
дети или при котором родители не могут или не хотят воспитывать рождающихся
от их брака детей.
11. Когда же человек, избравший второе назначение служения продолжению
рода, будет ли то мужчина или женщина, находясь уже в половом общении с
одним лицом, вступает в такое же общение с другими лицами, не для
произведения семьи, а для увеличения наслаждения от полового общения, или
старается предотвратить деторождение или предается неестественным порокам,
то такой человек совершает личный грех блуда.
12. Грех, т. е. ошибка блуда, для человека, избравшего назначение
девственности, состоит в том, что человек, могший избрать высшее назначение
и все силы свои употреблять на служение Богу, следовательно на продление
любви и достижение высшего блага, спускается на низшую ступень жизни и
лишается этого блага.
13. Для человека же, избравшего назначение продолжение рода - грех, ошибка
блуда в том, что, лишаясь деторождения или, по крайней мере, семейного
общения, люди лишаются лучшего блага половой жизни.
14. Кроме того, люди, старающиеся увеличить благо от полового общения, как
и во всех удовлетворениях потребностей, тем больше уменьшают естественное
наслаждение, чем больше предаются этой похоти.
22. ГРЕХ ОПЬЯНЕНИЯ
1. В естественном состоянии своем человеку, как и всякому животному,
свойственно приходить от внешних причин в состояние возбуждения, и это
временное возбуждение дает благо человеку, находящемуся в животном
состоянии.
2. Пробудившись же к сознанию, человек замечает те причины, которые
приводят его в это возбужденное состояние, и старается воспроизвести и
усилить эти причины с тем, чтобы вызывать в себе это состояние, и для этой
цели приготовляет себе и принимает в желудок или вдыхает вещества,
производящие такое возбуждение, или устраивает для себя ту обстановку, или
делает те особенные движения, которые приводят его в это состояние. В этом
состоит грех опьянения.
3. Особенность этого греха в том, что, тогда как все те грехи только
отвлекают рожденного к новой жизни человека от свойственной ему
деятельности, усиливая в нем его стремление к продолжению животной жизни, и
не ослабляют и не нарушают деятельности разума, грех же опьянения не только
ослабляет деятельность разума, но на время, а иногда совершенно уничтожает
ее; так что человек, приводящий себя в возбужденное состояние курением,
вином, известной торжественной обстановкой или усиленными движениями, как
это делают дервиши и другие религиозные фанатики, при этих условиях
совершает часто поступки, не только свойственные животным, но такие, которые
по неразумию и жестокости своей не свойственны животным.
4. Единственный прирожденный грех опьянения состоит в том, что человек,
получив удовольствие от известного состояния возбуждения, производится ли
оно пищей, или питьем, обстановкой, воздействующей на зрение и слух, или
известными движениями, не воздерживается от того, что производит это
опьянение. Когда человек, сам не замечая того, без намерения возбудить себя,
ест пряности, пьет чай, квас, брагу, украшает себя или жилище, пляшет или
играет, он совершает прирожденный, естественный грех опьянения.
5. Когда же человек родился и воспитан в известных привычках опьянения:
привычках употребления табаку, вина, опиума, привычках торжественных зрелищ,
общественных, семейных, церковных или привычках известного рода движений:
гимнастики, пляски, поклонов, прыжков и т. п. и поддерживает эти привычки,
человек совершает наследственный грех опьянения.
6. Когда же человек воспитан в известных привычках периодического
опьянения и привык к ним, и вводит, подражая другим или сам придумывая,
новые приемы опьянения: после табака начинает курить опиум, после вина пьет
водку, вводит новые торжественные празднования с новым усиленным
воздействием картин, танцев, света, музыки или вводит новые приемы телесных
возбуждающих движений, гимнастики, велосипедной езды и т. п., то человек
совершает личный грех опьянения.
7. Грех опьянения, как прирожденный, так и наследственный и личный,
состоит в том, что человек, вместо того чтобы все силы своего внимания
употребить на то, чтобы устранить все то, что может затуманить его сознание,
открывающее ему смысл его истинной жизни, старается, напротив, ослабить и
затемнить это сознание внешними средствами заблуждения.
8. Кроме того, человек, поступающий так, достигает обратного тому, к чему
он стремится. Производимое внешними средствами возбуждение слабеет с каждым
новым приемом возбуждения, и, несмотря на усиление приемов возбуждения,
разрушающее здоровье, сама способность возбуждения все более и более
слабеет.
23. ПОСЛЕДСТВИЯ ГРЕХОВ
1. Грехи служат препятствием проявлению любви.
2. Но мало того, что грехи служат препятствием проявлению любви, грехи
производят в людях и величайшие бедствия. Бедствия, производимые грехами,
двух родов: одни бедствия - те, от которых страдают лица, подпадающие греху;
другие - те, от которых страдают другие. Бедствия, постигающие тех, которые
совершают грехи, суть: изнеженность, пресыщенность, скука, тоска, апатия,
забота, страх, подозрительность, злоба, ненависть, ожесточение, ревность,
бессилие и всякого рода мучительные болезни. Бедствия же те, от которых
страдают другие: воровство, грабежи, истязания, побои, убийства.
3. Не будь грехов, не было бы ни нищеты, ни пресыщения, ни разврата, ни
воровства, ни грабежей, ни убийств, ни казней, ни войн.
4. Не будь греха похоти, не было бы нужды у обделенных, не было бы скуки и
страха у роскошествующих, не было бы напрасной траты сил на ограждение
удовольствий роскошествующих, не было бы принижения духовных сил
нуждающихся, не было бы той постоянной глухой борьбы между теми и другими,
воспитывающей зависть, ненависть в одних и презрение и страх в других; и не
прорывалась бы временами эта вражда насилиями, убийствами, революциями.
5. Не будь греха праздности, не было бы, с одной стороны, замученных
работой людей и, с другой стороны, людей, изуродованных бездействием и
постоянными увеселениями; не было бы разделения людей на два враждебных
лагеря: людей пресыщенных и голодных, празднующих и замученных работою.
6. Не будь греха собственности, не было бы всех тех насилий, которые
производятся одними людьми над другими для приобретения и удержания
предметов; не было бы воровства, грабежа, заточения в тюрьмы, ссылок,
каторжных работ, казней.
7. Не будь греха власти, не было бы тех огромных, бесполезных трат сил
людских на одоление друг друга и на поддержание власти; не было бы гордости
и отупения победителей и лести, обмана и ненависти побежденных; не было бы
тех разделений семейных, сословных, народных и вытекающих из них ссор, драк,
убийств, войн.
8. Не будь греха блуда, не было бы рабства женщины, истязания ее и рядом с
этим баловства и извращения ее; не было бы ссор, драк, убийств из-за
ревности, не было бы низведения женщины до орудия удовлетворения плоти,
проституции; не было бы неестественных пороков; не было бы расслабления
телесных и душевных сил, тех страшных болезней, от которых теперь страдают
люди; не было бы заброшенных детей и детоубийства.
9. Не будь опьянения табаком, вином, опиумом, возбуждающими усиленными
движениями и торжествами - не было бы распущенности людей в грехах. Не было
бы одной сотой тех ссор, драк, грабежей, прелюбодеяний, убийств, которые
происходят теперь, особенно под влиянием ослабления духовных сил людей; не
было бы той напрасной траты энергии не только на ненужные, но на прямо
вредные дела; не были бы одурены, изуродованы часто лучшие люди, проживающие
в жизни без пользы другим и в тягость себе.
24. СОБЛАЗНЫ
1. Губительные последствия грехов для отдельных лиц, совершающих их, так
же как и для общества людей, среди которых совершаются грехи, так очевидны,
что с самых древних времен люди видели происходящие от них бедствия и
проповедовали и издавали законы против грехов и наказывали за них:
запрещалось воровать, убивать, развратничать, клеветать, опьяниться; но,
несмотря на запрещения и казни, люди продолжали и продолжают грешить, губя
жизни свои и своих ближних.
2. Происходит это оттого, что существуют для оправдания грехов такие
лживые рассуждения, по которым выходит, что существуют такие исключительные
обстоятельства, по которым грехи не только простительны, но необходимы.
Лживые оправдания эти суть то, что называется соблазнами.
3. Соблазн по-гречески (?????????) - означает западню, ловушку. И
действительно, соблазн есть ловушка, в которую заманивается человек подобием
добра и, попав в нее, погибает в ней. Поэтому-то и сказано в Евангелии, что
соблазны должны войти в мир, но горе миру от соблазнов и горе тому, через
кого они входят.
4. Вот от этих-то соблазнов, лживых оправданий грехов люди не исправляются
от грехов, а продолжают коснеть в них и, что хуже всего, воспитывают в них
молодые поколения.
25. ПРОИСХОЖДЕНИЕ СОБЛАЗНОВ
1. Рождение человека к новой жизни совершается не вдруг, а постепенно,
точно так же, как и рождение плотское: усилия рождения сменяются остановками
и возвращениями к прежнему положению, - проявления духовной жизни
проявлениями жизни животной; человек то отдается служению Богу и в этом
служении видит благо, то возвращается к личной жизни и ищет блага своего
отдельного существа и совершает грехи.
2. Совершив же грех, человек сознает несоответствие поступка с требованием
совести. Пока человек желает только совершить грех, несоответствие это еще
не вполне ясно. Но как скоро грех совершен, несоответствие обличается, и
человек желает уничтожить его.
3. Уничтожить же несоответствие поступка и положения, в которое вступает
человек вследствие греха, можно только тем, чтобы употребить свой разум на
оправдание совершенного поступка и положения.
4. Оправдать же противоречие греха с требованиями духовной жизни можно
только тем, чтобы объяснить свой грех требованиями духовной жизни. Это самое
и делают люди, и эта умственная деятельность людей и есть то, что называют
соблазном.
5. С тех пор как проявилось в людях сознание противоречий между их
животной и духовной жизнью, с тех пор как стали люди совершать грехи, стали
люди и придумывать оправдание им, т. е. соблазны, и потому между людьми
установились предания все одних и тех же оправданий грехов, т. е. соблазнов,
так что человеку не нужно самому придумывать оправданий своих грехов, - они
уже придуманы раньше него, и ему нужно только принять готовые, составленные
соблазны.
26. РАЗДЕЛЕНИЕ СОБЛАЗНОВ
1. Есть пять соблазнов, погубляющих людей: соблазн личный, или соблазн
приготовления; соблазн семейный, или соблазн продолжения рода; соблазн дела,
или соблазн пользы; соблазн товарищества, или соблазн верности; соблазн
государственный, или соблазн общего блага.
2. Соблазн личный, или соблазн приготовления, состоит в том, что человек,
делая грехи, оправдывается тем, что он готовится к деятельности, которая в
будущем должна быть полезна людям.
3. Соблазн семейный, или продолжения рода, состоит в том, что человек,
делая грехи, оправдывает их благом своих детей.
4. Соблазн дела, или пользы, состоит в том, что человек оправдывает свои
грехи необходимостью ведения и окончания начатого им и полезного для людей
дела.
5. Соблазн товарищества, или верности, состоит в том, что человек
оправдывает свои грехи благом тех людей, с которыми он вступил в
исключительные отношения.
6. Соблазн государственный, или общего блага, состоит в том, что люди
оправдывают совершаемые ими грехи благом многих людей, народа, человечества.
Это тот соблазн, который выражен Каиафой, требовавшим убийства Христа во имя
блага многих.
27. СОБЛАЗН ЛИЧНЫЙ, ИЛИ СОБЛАЗН ПРИГОТОВЛЕНИЯ
1. "Я знаю, что смысл жизни моей не в служении себе, а в служении Богу или
людям; но для того, чтобы служение людям было успешно, - говорит человек,
который подпал этому соблазну, - я могу допустить некоторые отступления от
требований совести, если они необходимы для моего совершенствования,
приготавливающего меня к будущей полезной людям деятельности; мне нужно
прежде выучиться, нужно прежде отслужить срок службы, нужно прежде поправить
свое здоровье, нужно прежде жениться, нужно прежде обеспечить средства жизни
в будущем, и пока я не могу вполне следовать требованиям своей совести,
когда же я окончу это, тогда я начну жить уже совершенно так, как этого
требует моя совесть".
2. И, признав необходимость заботиться о своей личной жизни для наиболее
действительного служения людям и проявления любви впоследствии, человек
служит своей личности, совершая грехи - и похоти, и праздности, и
собственности, и власти, и разврата даже, и опьянения, не считая эти грехи
важными потому, что он разрешает их себе только на время, на то время, когда
все силы его направлены на приготовление себя к деятельному служению людям.
3. Начав же служить своей личности, сохраняя, усиливая и совершенствуя ее,
человек естественно забывает ту цель, для которой он делает это, и лучшие
годы, а иногда и всю жизнь отдает на такое приготовление к служению, которое
никогда не наступает.
4. Между тем разрешенные себе грехи ради благой цели становятся все
привычнее и привычнее, и человек, вместо предполагаемой полезной
деятельности для людей, проводит всю жизнь в грехах, губящих его собственную
жизнь и соблазняющих других людей и вредящих им. В этом состоит соблазн
приготовления.
28. СОБЛАЗН СЕМЕЙНЫЙ, ПРОДОЛЖЕНИЯ РОДА
1. Люди, вступая в семейную связь, преимущественно женщины, бывают склонны
думать, что их любовь к своей семье, к детям и есть то самое, чего требует
от них их разумное сознание, и что поэтому, если в семейной жизни и
приходится совершать грехи для удовлетворения потребностей семьи, то эти
грехи простительны.
2. Признав же это, такие люди считают возможным во имя любви к семье не
только освобождать себя от требований справедливости к другим людям, но и с
уверенностью в том, что они поступают хорошо, совершать для блага своих
детей величайшие жестокости против чужих.
3. "Если бы у меня не было жены, мужа или детей, - говорят себе люди,
подпавшие этому соблазну, - я бы жил совсем иначе и не делал этих грехов;
теперь же для того, чтобы воспитать детей, я не могу жить иначе. Если бы мы
не жили так, не делали бы этих грехов, не мог бы продолжаться и род
человеческий".
4. И, сделав такое рассуждение, человек спокойно отнимает у людей их труд,
заставляет их трудиться в ущерб их жизни, отнимает у людей их землю и, самый
поразительный пример, - отнимает у ребенка молоко для того, чтобы мать этого
ребенка кормила его дитя, и не видит того зла, которое он делает. В этом
состоит соблазн семейный, или продолжения рода.
29. СОБЛАЗН ДЕЛА
1. Человек, по свойству своей природы, должен упражнять свои умственные и
телесные силы и для упражнения их избирает какое-либо дело.
2. Дело же всякое требует в известное время известных поступков, так что
если поступки эти не сделаны в свое время, то разрушается полезное людям
дело, не принося никому никакой пользы.
3. "Мне нужно допахать пашню с посеянными семенами; если я не сделаю
этого, пропадут, не принеся никому пользы, и семена, и работа. Мне надо
кончить к такому-то сроку работу; если я не кончу ее, работа, которая могла
быть полезна, пропадет даром. У меня в ходу фабрика, производящая нужные
людям предметы и дающая возможность труда десятку тысяч рабочих; если я
прерву работу, предметы не будут изготовлены и люди лишатся труда", -
говорят люди, подпавшие этому соблазну.
4. И, сделав такое рассуждение, человек не только не бросает недопаханную
пашню, чтобы помочь вытащить из трясины завязшую лошадь соседа, не только не
бросает срочную работу для того, чтобы просидеть день у постели больного, не
только не прекращает фабрику, работа на которой губит здоровье людей, но
готов воспользоваться несчастьем соседа, чтобы допахать пашню, готов
оторвать человека от ухода за больным с тем, чтобы только кончить работу к
сроку, готов губить здоровье нескольких поколений людей, только бы
производились хорошо обработанные предметы.
В этом состоит соблазн дела, или пользы.
30. СОБЛАЗН ТОВАРИЩЕСТВА
1. Случайно или искусственно становясь в известные одинаковые условия,
люди склонны выделять себя вместе с находящимися в тех же условиях людьми из
всех остальных и считать себя обязанными для соблюдения выгод этих стоящих в
исключительных условиях людей отступать от требований своей совести и не
только предпочитать выгоды этих своих выгодам других, но даже делать зло
людям, только бы не нарушить верности к своим.
2. Люди делают явно дурное дело, но это наши товарищи, и потому надо
скрыть, оправдать их дурное дело. То, что мне предлагают делать, - дурно,
бессмысленно, но все товарищи решили это, и мне нельзя отстать от них. Для
посторонних это может быть страданием, несчастием, но для нас и нашего
товарищества это будет приятно, и потому надо поступать так.
3. Товарищества такие бывают самые разнообразные. Таково товарищество двух
убийц или воров, идущих на свое дело и считающих более обязательной свою
верность товарищам для совершения предпринятого дела, чем верность совести,
осуждающей предпринятое дело; таковы же товарищества учеников учебных
заведений, рабочих артелей, полков, ученых, духовных лиц, королей.
4. Все эти люди считают верность установлению своего товарищества
обязательнее верности требованиям своей совести по отношению ко всем другим
людям. В этом состоит соблазн товарищества, или верности.
5. Особенность этого соблазна состоит в том, что во имя его совершаются
самые дикие и бессмысленные поступки, вроде наряжения себя в особенные,
странные одежды и приписывания этим одеждам особенного значения, и поступки
вроде отравления себя вином, пивом, и очень часто во имя этого же соблазна,
вызывающего враждебность одних товариществ к другим, совершаются страшно
жестокие поступки - драки, дуэли, убийства и т. п.