Когда-то давно в Одесском яхтклубе я неосмотрительно подошел к здоровенному, коренастому, лет 60-ти, сурового вида мужчине в тельняшке, сосредоточенно смолившему шлюпку. По нему было видно, что никто и ничто на свете не отвлечет его от этого занятия. И вот я, несчастный студент, получив задание от капитана нашей киевской яхты изыскать резервы для экономии копченой колбасы, которую нам выдали всего-ничего по профсоюзной линии аж на два месяца гонок, подошел к нему, выбрал, как мне показалось, удачный момент и, заикаясь, робко поинтересовался, как мне лучше всего сделать съедобными мидии, которые я намеревался насобирать на дне акватории, чтобы удовлетворить аппетиты ненасытной команды. Я слышал, что их как-то едят. Когда он повернул ко мне угрюмое, обрамленное седой гривой волос, просоленное морскими ветрами и похожее, простите, на попу носорога, багровое лицо, я понял, что момент, похоже, не такой уж удачный, даже, пожалуй, совсем неудачный и сейчас меня просмолят, не сходя с места, как эту шлюпку, чтобы не приставал с ерундой... "
Молодой человек..." - с нажимом сказал он и крепко взял меня за рукав (при этом я внутренне съежился) - "
Не слушайте больше никого, слушайте, шо Я вам скажу...". И так, попеременно держа меня железными пальцами то за рукав, то за пуговицу, он неполный час (я не вру!) обстоятельно мне рассказывал, что их можно готовить и так и эдак, и с этим и без этого, а вот тетя Фрося их готовит прямо в каше со скорлупками, но можно и без скорлупок, а вот соседка - так, а он сам - по-другому... Смола давно застыла, кисть высохла... В заключение он мне сказал - "
Да вывали ты их на сковородку да и все, и жди пока раскроются и чуть пожелтеют, их даже солить не надо...". Что я потом и делал в течении недели, пока народ не взмолился.
Обожаю Одессу...
