© 2001-2010 АНО Редакция ежедневной ГАЗЕТЫ
http://www.gzt.ru/topnews/culture/20087.htmlАлессандра Ферри: "Я как Барышников: трудяга, но не работоголик"11 октября, 2002 15:54 | Ольга Гердт
Prima ballerina assolutа Aлессандра Ферри – звезда La Scala, Covent Garden, American Ballet Theatre, первая итальянка, с триумфом выступившая на сцене Opera de Paris, – танцует сегодня одну из лучших своих ролей, Джульетту в спектакле миланского театра La Scala. Легендарный балет Кеннета МакМиллана "Ромео и Джульетта" впервые показывают на сцене Большого театра. С Алессандрой Ферри встретилась корреспондент ГАЗЕТЫ.- Вы уже двадцать лет танцуете Джульетту, и трудно назвать другую исполнительницу, которая так естественна была бы в этой роли. Неужели вы так хорошо помните все, что происходит с девочками в переходном возрасте?
- Ну, мне не нужно было об этом помнить – когда я готовила партию, я сама была ребенком. Мне было девятнадцать лет. Но МакМиллан сказал мне такую вещь, которую я всегда вспоминаю, когда исполняю эту партию. Я с ним сидела в Covent Garden и смотрела, как танцует Джульетту какая-то другая балерина. Он сказал: "Помни, пожалуйста, ты никогда не должна бояться быть уродливой на сцене". Мы-то всегда считаем, что балерина должна быть красавица-раскрасавица, и когда она умирает, то должна так умирать... красиво! Он сказал: "Нет, когда ты расстроен, когда происходит что-то страшное в жизни, – ты становишься уродливым, ужасным. Ты можешь использовать движения, чтобы выразить боль. Даже, может быть, нарушить какие-то классические линии, сломать их".
Я думаю, что в музыке Прокофьев то же самое делал. Иногда одна и та же мелодия, один и тот же мотив начинает звучать иначе. В третьем акте скрипки действуют на вас так, что кожа начинает болеть. Прокофьев чуть-чуть нарушает гармонию звучания, и это создает чудовищное чувство, будто что-то ужасное происходит.
- Ваша Джульетта меняется?
- Постоянно. Но я никогда не анализирую, почему и как. Я даже редко репетирую этот балет – только проверяю какие-то маленькие технические моменты. Все остальное на сцене – импровизация. Каждый вечер. Потому что мне действительно кажется, что я знаю, чувствую Джульетту. Она меняется, потому что я меняюсь. Просто я позволяю быть этому на сцене.
- Пишут, что МакМиллан, который изначально ставил эту партию для Линн Сеймур и Марго Фонтейн – великих балерин, так вдохновился, что сильно изменил партию специально для вас...
- Да нет. Никогда он ничего ни для кого не менял! Хореография абсолютно одинакова для всех. Просто он позволил мне быть очень свободной в моих движениях. Можно ведь одни и те же движения делать по-разному. Он просто позволил мне быть естественной.
- А вы не помните, что он вам сказал после премьеры?
- О, мой Бог! Нет, конечно. Он не был очень говорливым человеком. Настоящий такой англичанин. Он сказал, ну, может быть ( чопорно): "Very good, darling" ( смеется) . Но на самом деле мы ведь очень много лет работали над Джульеттой – и в Лондоне, и в Нью-Йорке, в American Ballet Theatre, – у нас была возможность все обсудить. Он всегда интересовался прежде всего развитием характера. Он даже разрешал все технические репетиции вести другим людям. Сам же создавал такую атмосферу, где театральная часть балетного искусства становилась крайне важной.
- В АBT из балета Covent Garden вы ушли за МакМилланом или потому, что вас пригласил Барышников?
- Да, сначала я действительно приехала потому, что Барышников меня пригласил. Но после этого МакМиллан стал вице-директором. И как раз в это же время поставил "Реквием" для Барышникова и для меня.
- О Барышникове-руководителе отзываются по-разному и не всегда хорошо...
- Он был прекрасным директором! Он многому меня научил. Я с ним очень много работала. Я ведь свою первую Жизель с ним станцевала. Это были великие уроки. Он объяснил мне, что одного таланта мало. Он, конечно, все преувеличивал всегда, но как партнер и как директор был очень требовательным. Мне приходилось много работать, чтобы выдать то, чего он от меня ждал. Он был уже мега, супер и сверхзвезда, но был всегда сконцентрирован. При этом говорил: "Я трудяга, но я не работоголик".
- Вы такая же?
- Я очень ответственна, но я не работоголик, конечно. Я могу запросто и не работать. Иногда это даже важно – не работать какое-то время.
- Вы танцевали в Лондоне, Нью-Йорке, в Париже. Десять лет назад вернулись в Милан и танцуете в La Scala. Вы считаете себя итальянкой или можете, как Барышников (который, кстати, на родину так и не вернулся), сказать: "Я гражданин своей работы"?
- Конечно, я итальянка. Но мир сейчас – это одна большая страна. Я живу в Нью-Йорке, работаю с АBT – я свободная гражданка. В Италию я вернулась, потому что несколько лет ситуация в балете там была не очень хорошая. Надо было быть вместе с La Scala, что мне самой очень приятно.
- Ваше сотрудничество с Роланом Пети продолжается? Он ведь вас обожает.
- А я его. Мы работаем уже лет пятнадцать, с тех пор как он попросил меня станцевать его "Кармен". В этом сезоне я сделала "Собор Парижской Богоматери" Пети, только что в Токио танцевала премьеру его "Летучей мыши". В будущем году этот балет ставят в La Scala.
- Были ситуации, когда вам приходилось выбирать: жизнь или работа, семья или творчество?
- У меня двое детей! Старшей дочери пять лет, младшей – десять месяцев. Мне кажется, для того чтобы быть свободной артисткой, надо прежде всего стать женщиной. Сначала женщиной – потом балериной. Только благодаря той жизни, которая есть у меня, я могу выдавать что-то на сцене. Танцы – важная часть моей жизни, но это не вся моя жизнь.
- Трудно было решиться на второго ребенка?
- У меня выбора не было. Я очень хотела ребенка, и когда я это поняла, сказала себе: "Ну что ж, значит, я хочу ребенка". Конечно, мне повезло в том плане, что моя карьера началась очень рано. Поэтому я подумала: если что-то случится в моей жизни и я не смогу танцевать, ну что ж – я уже достаточно сделала как танцовщица, чтобы у меня не было никаких переживаний по этому поводу.
- Как считает старшая дочь: мама-балерина – хорошая мама?
- Но она ведь ничего другого и не видела. Она свободна в своем решении – быть с мамой в театре или без мамы. Делает то, что она хочет. Не захотела, например, поехать со мной на гастроли в Токио – и не поехала. Сказала: хочу дома остаться.
- У вас двое детей, вы состоялись как балерина, при этом находите время общаться с поклонницами Джульетты. Расскажите об этом клубе в Вероне, где вы, как говорят, назначены "официальной Джульеттой". Что это за клуб?
- Это просто такой адрес: "Джульетт-клуб". Старинное заведение, куда девочки (и не только девочки) присылают письма о своей безумной любви. Клуб получает каждый год тысячи писем. Все я, конечно, не читаю. Но некоторые, на которые нужны личные ответы, мне пересылает директор. Я так много танцевала Джульетту, что многие меня отождествляют с этим образом. И пишут: "Джульетте, Алессандре Ферри".
- Вы себя - отождествляете с каким-нибудь образом?
- Только с тем, что я делаю сегодня и сейчас. Раньше – да, я обожала Джульетту. Но я росла. В двадцать лет, например, Кармен не понять – нужен опыт, который у тебя только с возрастом появляется. Я танцевала Татьяну в "Онегине" Джона Кранко – эту роль можешь полностью понять, когда тебе, наверное, к тридцати.
- Чем вы любите заниматься кроме балета?
- Люблю быть с детьми. Люблю быть дома. Жить своей собственной жизнью.
- Фотограф и режиссер Фабрицио Ферри, с которым вы делали книгу и фильм, ваш родственник?
- Это мой муж! Отец моих детей. Просто так совпало, что мы однофамильцы.
Адрес статьи:
http://www.gzt.ru/topnews/culture/-alessandra-fer ... hnikov-trudyaga-no-/20087.html