Сталин – заказчик убийства Кирова

[просто Соня]

Об этом свидетельствовала Ольга Шатуновская, при Хрущеве — член партийного контроля и Комиссии Шверника

Спойлер

Когда все документы уничтожены – потому что свидетельствуют о преступлении, остаются – по недосмотру или в силу изменившейся политической конъюнктуры – люди, видевшие эти документы. Именно так произошло с «Кировским делом». Убийство С. М. Кирова открыло широкую дорогу безраздельной сталинской власти и Большому террору. На этой дороге нельзя было оставлять следов. И все же они остались – идеальных убийств, как известно, не бывает.

Эти следы обнаружила специально созданная Хрущевым для выяснения обстоятельств смерти Кирова так называемая Комиссия Шверника. Но результаты работы этой комиссии руководство КПСС испугалось обнародовать. Однако в составе комиссии была старая большевичка Ольга Шатуновская, нарушившая партийную дисциплину и рассказавшая о том, что удалось выяснить. Она вообще не отклонялась вместе с линией партии…
Вот что пишет о роли Шатуновской и ее соратников в процессе десталинизации видный американский историк Стивен Коэн в своей книге «Долгое возвращение» (М.: Новый хронограф, 2009 г.):

«Немногие знают, что при Хрущеве вернувшиеся из ГУЛАГа зэки играли значительную роль в политике… наиболее важную политическую роль играла немногочисленная группа бывших гулаговцев, неожиданно объявившаяся близ центра власти<...>. Освободившись в 1953—1954 годах, они быстро оказались в числе людей, окруживших Хрущева и его ближайшего соратника в руководстве, Микояна<…>. За глаза их называли «хрущевские зэки», что звучало подчас уважительно, но в то же время не без издевки<…>. Самыми влиятельными и активными среди «хрущевских зэков» были Шатуновская и Снегов<…>. Когда вокруг десталинизации в правящих кругах развернулась борьба, Шатуновская со Снеговым, по словам сына Хрущева, оказались «нужны» его отцу и Микояну, служа им «глазами и ушами», а, возможно, также и совестью».

Ольгу Шатуновскую хорошо знал и внимательно слушал наш блестящий современник Григорий Померанц, написавший специально для «Новой» публикуемую статью. Чтобы было очевидно, что свидетельствам этого человека можно безусловно доверять, приведу краткую биографическую справку.

Григорий Соломонович Померанц родился 13 марта 1918 в Вильнюсе. Философ, культуролог, писатель, эссеист. В 1940 г. окончил знаменитый ИФЛИ, в 1941 г. пошел на фронт добровольцем, дважды ранен. В 1949 г. арестован по обвинению в антисоветской деятельности, в лагере – до 1953 г., реабилитирован в 1956 г. Работал библиографом в ИНИОН РАН. Автор нескольких книг. Среди которых – «Открытость бездне. Встречи с Достоевским» (1990 г.), «Выход из транса» (1995 г.), «Страстная односторонность и бесстрастие духа» (1998 г.), «Записки гадкого утенка» (2003 г.), «Следствие ведет каторжанка» (2004 г.). Последняя – как раз об Ольге Шатуновской.

Путем выхода из духовных и политических кризисов современности Померанц полагает отказ от наукообразных и мифологизирующих идеологий, «самостоянье» личности в религии и культуре, путь в глубь себя взамен растворения в массе (так сказано в «Википедии», и с этим нельзя не согласиться).
Одним из наукообразных мифов до сих пор остается миф о непричастности Сталина к убийству Кирова. И это несмотря на известный историкам факт победы Сергея Мироновича над Иосифом Виссарионовичем на ХVII съезде партии — так называемом Съезде Победителей, впоследствии поголовно расстрелянном.
Григорий Померанц разоблачает этот миф.

Олег Хлебников,
шеф-редактор спецвыпуска

С Ольгой Григорьевной Шатуновской я познакомился в доме моего тестя, Александра Ароновича Миркина. В ранней юности он вместе с другим гимназистом основал в Баку, в 1919 году, Союз учащихся-коммунистов. Это был ответ на армянскую резню, устроенную аскерами Нури-Паши вместе с местными жителями в октябре 1918 года. Тогда три дня трупы валялись на перекрестках. И над ними всю ночь выли собаки.

Живой легендой Бакинского подполья была Оля, член партии с 1916 г. (ей было тогда 15 лет). В эти же годы она была готова носить на груди сборник стихов Рабиндраната Тагора «Жертвенные песни» и отдала ходокам из деревни всю свою библиотеку. В 1918 г. Шатуновская – секретарь Шаумяна, турками присужденная к повешению, уцелевшая благодаря великодушию вновь назначенного азербайджанского министра внутренних дел. Заболевшая тифом, когда ухаживала за больными товарищами во Владикавказе, занятом белыми, вывезенная в тюках с коврами в Грузию и, едва оправившись, вернувшаяся на подпольную работу в Баку. Оттуда через два фронта пробралась с письмом к Ленину и вернулась с мешком денег для закупки оружия… оказавшегося ненужным.

После вступления в Баку Красной армии возмутилась действиями нового советского правительства, отдавшего несколько дворцов Нариму Нариманову: он нужен был для азербайджанского политического фасада новой власти (из легендарных двадцати шести Бакинских комиссаров азербайджанцев была пара человек). И Ольгу отправили на партийную работу в русскую глубинку, где за ней не тянулся шлейф славы, придававший ей дерзости.

Случай ее снова выдвинул. Накануне ареста она заведовала отделом в МК. Оттуда попала на Колыму. Старый ее друг Микоян, безбожно льстивший Сталину и во всем ему угождавший, был ей всю жизнь верен и подсунул дело Шатуновской на реабилитацию, но Берия не выпускал на волю людей, знавших его, и весь свой срок с избытком она отбыла; очень ненадолго вернулась в Москву, к детям, и по совету Микояна уехала подальше; по всесоюзному розыску ее выловили и отправили в бессрочную ссылку, оттуда она послала Хрущеву записку: «Никита Сергеевич, вы знаете, что я не враг народа». И ни слова больше.

Стрела попала в цель. Хрущев действительно знал ее, и ему нужна была такая сотрудница, не сломленная ничем, способная по своему уму и воле уточнять характер его сумбурной политики. Вызвав Шатуновскую, он проговорил с ней (в обычном своем беспорядочном стиле) и назначил членом Комиссии партийного контроля. Подробнее я рассказываю о ее пути в моей книге «Следствие ведет каторжанка» (М., 2004). Перескажу здесь только один эпизод.

Один из немногих честных сотрудников аппарата, с которыми Ольга Григорьевна познакомилась, рассказал, что бессрочная ссылка не предусмотрена ни одним из кодексов союзных республик. Можно было в 1947 году, вслед за постановлением ЦК об очистке городов от выживших и вернувшихся лагерников, а также прочих антисоветских элементов, вроде меня, ввести в кодексы необходимую статью. Но Сталин забыл распорядиться. Ольга Григорьевна доложила Хрущеву, и было принято постановление о роспуске по делам всех незаконно сосланных.

Однако к Шатуновской шли телеграммы, что постановление не выполняется. Существовал порядок (законом его нельзя назвать, но порядок был), что Президиум Верховного Совета, получив постановление Политбюро, на другой день оформляет его как закон. И вдруг оказалось, что в Президиуме Верховного Совета ничего о постановлении не слыхали. Ольга позвонила Микояну. Микоян воскликнул: «Этого не может быть!» Потом Хрущев, выслушав Микояна, тоже воскликнул: «Этого не может быть!» —проверил, как обстоит дело, и через голову Политбюро (сперва не успевшего договориться, растерянно проголосовавшего, а потом пытавшегося затормозить и похоронить в бумагах свою резолюцию) дело было доведено до конца.

Еще больше возмутил стариков доклад на XX съезде, подготовленный по материалам, собранным Шатуновской и другой каторжанкой, Пикиной. Попытка свалить Хрущева в первый раз, как известно, не удалась – Политбюро стало «антипартийной группировкой». И тогда, после XX съезда создана была Комиссия Шверника. Кроме Шверника в нее входили генеральный прокурор Руденко, председатель КГБ Шелепин, один из заведующих отделом ЦК Миронов (ничем, кроме членства в Комиссии, не отмеченный в истории) и Шатуновская. Задачей Комиссии было расследовать роль Сталина в убийстве Кирова. Работала Шатуновская с несколькими выбранными ею сотрудниками, Шверник ей сочувствовал, остальные делали вид, что тоже сочувствовали, выслушивая ее доклады. Кроме этого Шатуновская время от времени разрабатывала проекты решений, из которых прошел только один: отмена «пакетов», содержавших деньги, не учитывавшиеся ни в системе налогов, ни при уплате партийных взносов. Проект конфискации генеральских дач, построенных солдатами, и другие подобные проекты не прошли. Суслов, партийный идеолог, восемь раз предлагал Шатуновскую уволить, но Хрущев крепко за нее держался.

Ольга Григорьевна с гостевым мандатом присутствовала на XVII партийном съезде и помнила, что кулуары гудели от возмущенных рассказов делегатов о бедствиях, вызванных политикой Сталина (тогда миллионы крестьян погибли от голода). Но никто не решился вынести свое возмущение на трибуну. Работа пропаганды между XVI и XVII съездами превратила Сталина в живого бога. Открыто выступить против него было так же невозможно, как похулить Мохаммеда в Мекке. Но почему только три человека зачеркнули имя Сталина при тайном голосовании? Мандат комиссии Шверника позволил Шатуновской своими руками перебрать все бюллетени, хранившиеся в музее. Зачеркивание было действительно только в трех случаях. А 289 бюллетеней просто не хватало.

Шатуновская стала разыскивать членов счетной комиссии. Уцелели только двое. Один – насмерть перепуганный, ничего не хотел вспоминать. Зато Верховых, подводивший итог подсчетам по урнам, откровенно все рассказал. Вычеркиваний было 292. Не зная, что делать, он тогда пошел к Кагановичу и вместе с ним к Сталину. Сталин спросил: «А сколько вычеркнуло Кирова?» «Трое». (Я думаю, это были Сталин, Молотов и Каганович.)
Сталин знал о совещании на квартире Орджоникидзе, когда Орджоникидзе предлагал Кирову сменить Сталина, Киров отказался. Перед лицом Гитлера он не решался ломать миф о сталинском гении, на котором очень многое держалось – и действительно выдержало все ошибки и все преступления Сталина и все поражения 1941 и 1942 годов.

Сталину о совещании донесли, и Киров, вызванный к нему, объяснил свое поведение. Сталин ничего ему не сказал, но после рокового разговора Киров говорил друзьям: «Моя голова лежит на плахе». Он понимал, что всякого соперника, даже невольного и только мыслимого, Сталин уничтожит.

Выслушав Верховых, Сталин спросил: «А сколько людей вычеркнуло Кирова?» – «Трое». – «Тогда поставьте и мне – трое, а остальные бюллетени сожгите». И Каганович лично все крамольные бюллетени сжег. Когда он стал членом антипартийной группировки, Шатуновская допрашивала его, и он дал письменное признание в своем поступке.

Оставалось теперь понять дальнейшие действия Сталина. Мандат Комиссии Шверника давал Шатуновской возможность вскрыть личные сейфы Сталина. Впоследствии Ольга Григорьевна рассказывала дочери:
«От пола до потолка гигантские сейфы. И их десятки, наполненные документами. Разве мы могли бы, даже если бы годами там рылись, найти. Но позвала заведующего тем архивом, сейчас его фамилию не помню. Меня предупредили, что это человек Маленкова. Тем не менее я с ним стала говорить, ну как с порядочным человеком. Убеждать его, что вот видите, мы в силу решения XX съезда должны исследовать этот вопрос. Что у вас есть? Дайте нам! Потому что мы пришли в ваш архив, но ведь он колоссальный. А вы знакомы с содержанием этого архива. Дайте нам то, что может послужить ключом» («Об ушедшем веке рассказывает Ольга Шатуновская». Берлин, 2001)

Я один раз поймал на лету взгляд Ольги Григорьевны, в который она вложила всю себя. Это было при встрече со старыми товарищами по Бакинскому подполью. Но взгляд этот помог мне понять, почему заведующий архивом, человек Маленкова, на другой день принес ключ к механизму Большого террора. Это были списки двух террористических центров, ленинградского и московского, составленные рукой Сталина. Фамилии Зиновьева и Каменева были сперва в ленинградском списке (значит, хотел их сразу расстрелять), но потом зачеркнуты и перенесены в московский список (значит, наметил особый московский процесс). Графологическая экспертиза подтвердила: почерк Сталина.

Киров и Орджоникидзе считались лучшими друзьями Сталина. Этот идеологический макет не хотелось разрушать, вдову Орджоникидзе и родных Кирова не трогали. Шатуновская их опросила, и они многое рассказали. Ольга Григорьевна упоминала их показания в списке важнейших документов. Другие свидетели тоже нашлись.
Сталин, по-видимому, сумел убедить своих приспешников, что тайная оппозиция, на словах курившая ему фимиам, опаснее явной, что этой болезнью заражены многие, не способные принять превращение Сталина в кумира, стоявшего выше человеческой критики, и эту широко разлитую, незаметную оппозицию надо уничтожить. Без культа вождя нельзя победить Гитлера. И потому весь неясно очерченный слой, зараженный критицизмом, должен быть уничтожен. Но надо это сделать, сохраняя идеологические штампы, так, будто продолжается борьба с троцкизмом, а арестованных заставляя признаться в том, что они прямые агенты гитлеровской разведки.

Ольга Григорьевна проследила выполнение этого плана до деталей. Она выяснила, как в Ленинград был направлен чекист Запорожец с заданием убить Кирова, как Леонида Николаева убедили взять на себя эту роль, как его трижды задерживала личная охрана Кирова – и как трижды убийце возвращали портфель и оружие. Ей удалось восстановить картину первого допроса Николаева, кричавшего, что он выполнял волю партии. Свидетели допроса были расстреляны или покончили с собой, как Пальгов, прокурор Ленинградской области; прежде чем застрелиться, он рассказал все Опарину. И письменные показания хранителей тайны, не знавших друг друга, совпали.

От имени Комиссии Шверника Ольга Григорьевна Шатуновская запросила КГБ и получила от Шелепина справку по полугодиям и областям о масштабах Большого террора, охватившего всю страну. Запомнить всю таблицу было невозможно. Врезались в память только общие итоги: около 20 млн арестованных и 7 млн расстрелянных за шесть с половиной лет, с 1 января 1935 г. по 1 июля 1941 г.

(64 тома собранных Шатуновской документов не оставляли сомнения в тягчайших преступлениях ЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ, КПСС и лично Сталина против народа — только с 1935 по 1941-й, по данным Шатуновской, было репрессировано 19 840 000 человек, из них расстреляно больше 7 миллионов. Сколько погибло в лагерях, точно установить не удалось.)

Любая советская статистика не вполне достоверна, но Пол Пот в маленькой Кампучии уничтожил 3 374 768 человек (цитирую по книге «Похороны Колоколов». М., 2001). Мудрено ли, что Сталин в большой стране достиг большего. Я помню, что примерно у трети студентов ИФЛИ были арестованы старшие родственники. Я помню общую атмосферу ужаса, разлившуюся по стране в 1937–1938 гг. (Я отдыхал от смрада общего страха, еженедельно посещая Музей новой западной живописи, и созерцал покой, разлитый в полотнах Моне, Сислея, Марке.)

Хрущев плакал, читая резюме дела в 64 томах, законченного к XXII съезду, но Суслов, главный идеолог партии, и Козлов, второй секретарь ЦК, дали ему понять, что сплоченное большинство ЦК против публикации этого документа, и Хрущев согласился отложить публикацию на 15 лет.

Ольга Григорьевна безуспешно пыталась доказать, что это политическое самоубийство, и оказалась права. Чекисты не могли спокойно спать, зная, что у Хрущева, с его непредсказуемыми решениями, осталась в руках идеологическая бомба. После выхода Шатуновской на пенсию (из-за ссоры с Сердюком, фактически возглавлявшим Комитет партконтроля и упорно травившим Ольгу Григорьевну) дело в 64 томах начали потрошить, а после отставки Хрущева совершенно распотрошили. И мы стоим перед выбором: что считать фактами? То, что запомнила Ольга Шатуновская и рассказала своим детям и внукам (и мне лично)? Или официозную фальшивку? Такую же липу, как официозный вариант расстрела в Катыни? Когда могилы польских офицеров разрывали и подкладывали трупам приметы придуманного времени расстрела?

При первой возможности, 10 февраля 1990 г. (в год ее смерти), Шатуновская направила в «Известия» письмо, где коротко и четко изложила основные результаты расследования и главные подлоги, ставшие ей известными. Этот фонд до сих пор не учтен историками. Одним мешает рептильный сталинизм, другим — антикоммунистическая прямолинейность. Слышатся голоса, что разница между Сталиным и Кировым невелика, и не так важно, как один гад пожрал другого.

Когда Сталин умер, я вышел на волю и вышли все мои лагерные друзья. Для всех нас было очевидно, что Большой террор разрушил армию. Большой террор дал Гитлеру его легкие победы, а нам – необходимость затыкать собственной шкурой дыры, созданные просчетами и преступлениями Сталина и его ставленников. Следствием сталинских действий были блокада Ленинграда и миллионы пленных, умиравших в гитлеровских лагерях или в сталинских – за «измену родине». Большой террор истребил все кадры, способные повернуть страну. Победы на поле брани привели нас в социальный тупик. И при попытке реформ оказалось, что на официальной авансцене нет реформаторов. Творческая инициатива годами, десятилетиями наказывалась и иссякла.

Итоговая цифра террора, запомнившаяся Шатуновской, смешивает нарастание террора в 1935–1936 гг., Большой террор (в 1937–1938 гг.) и террор 1939—1941 гг., в основном развернувшийся в областях, присоединенных на Западе. Но даже если бы вся таблица Шелепина была полностью опубликована и подвергнута анализу, это не всех убедило бы. Десятки миллионов людей грезят о новом Сталине, строгом, но справедливом, который наведет в стране строгий, но справедливый порядок. Невозможно переубедить людей, жизненной необходимостью которых стали фантомы.

Можно попытаться учить только тех, кто хочет учиться, готов удержать в голове, что Сталин – убийца десятков миллионов людей и Сталин – создатель системы, выдержавшей войну с гитлеровской Германией; Сталин – разрушитель армии (число арестов здесь точно подсчитано) и Сталин – организатор новых вооруженных сил; Сталин – создатель стиля работы на износ, дававшей поразительно эффективные результаты на короткой дистанции, а на долгой – подорвавшей охоту работать. Стиля, создавшего великие стройки – и подрывавшего самые основы жизни (недаром я его сравнивал с Цинь Шихуанди, строителем Великой китайской стены, после которого династия его сразу рухнула).

Одинокая женщина, влиявшая на властные решения только от случая к случаю, боролась за реформу системы, обладавшей огромной силой инерции. Одним из неудавшихся проектов Шатуновской была реабилитация Бухарина; но за его личной реабилитацией открывалась возможность реабилитации его идей (которые в Китае использовал Дэн Сяопин). В русской политической элите это вызвало яростное сопротивление. Серьезная реформа отбросила бы в сторону стареющих маразматиков. Им нужен был застой – интеллектуальный, социальный, всякий. И система, созданная Сталиным и оставшаяся без Сталина, медленно ползла к развалу.

На политическом Олимпе не было мужчин, способных поддержать женщину, в которой догорал пыл ее гимназических лет. Но в памяти остался ее образ. Может быть, кому-то еще он запомнится.

Григорий Померанц
01.06.2009

[просто Соня]

Когда Померанцу и Миркиной вручали "малую нобелевку" в Норвегии, приехали-слетелись деятели культуры со всего мира. Были представители многих посольств. Только российское посольство не прислало ни одного представителя.
Вежливое изумление было всеобщим.
90-летие Померанца было в один день с 95-летием С. Михалкова. По достоверным сведениям было устное распоряжение Путина: "Михалкова чествовать всюду, Померанца - нигде".
Что и случилось.
Кто-то только походя вспомнил о дате на Эхе Москвы.
И все.

[лора25]

Я раньше Померанца вообще не знала , но теперь всего его перечитаю , он очень хорошо пишет. Соня , ещё раз спасибо.

[просто Соня]

***

Неполнота официальных документов и прямые подлоги – очень давняя традиция. Советская власть шла здесь по хорошо проторенной дороге. Фаина Гримберг в книге «Две династии» (М., 2000) жалуется: «Как не имеем мы „полного (более или менее) корпуса“ материалов о допросах сторонников Разина, так и допросы по делам пугачевцев столь же смутные и путаные, изобилующие пропусками и умолчаниями (вспомним, с какими трудностями столкнулся Пушкин, когда писал свою „Историю пугачевского бунта“, – главная трудность заключалась в недоступности материалов» (с. 337). Даже такие события, как наводнение, не всегда попадали в печать. Маркиз де Кюстин, столкнувшийся с этой особенностью русских порядков, шутил, что если бы всемирной потоп случился при императоре Николае, мы никогда бы о нем не узнали. В советское время мы просто привыкли, что сведения о происшествиях и катастрофах доходят только по слухам, что нет у нас никаких происшествий, крушений поездов, самолетов, убийств – только у них. День Победы мы празднуем не тогда, когда Кейтель подписал капитуляцию, 8 мая, а на день позже, когда товарищ Сталин выспался и подарил нам праздник. Впрочем, и Рождество мы празднуем по-своему, и только через 49 000 лет русское Рождество совпадет с западным. А потом снова разойдется…

***

После войны я попал в единственное место, где критически мыслящие личности получили свободу разбирать сталинские подлоги. Прогуливаясь между вахтой и столовой Лагерного пункта № 2 Каргопольлага, мы судили и рядили, где граница между правдой и ложью. Очень не хватало информации. Очень не хватало глубины подхода к информации. Все время мелькали ассоциации между Сталиным и Грозным, но никому не приходила в голову ассоциация с Азефом. Образ Сталина рисовался чудовищным, но крупным, он не снижался до уголовника, который заказал соперника, а потом и киллеров замочил.
Вспомним вопрос Алеши Кутьина, почему Орджоникидзе не застрелил Сталина, вместо того чтобы самому застрелиться, и ответ Ольги Григорьевны, драгоценный ответ – на детский вопрос! – о каком-то демоническом ореоле Сталина, ореоле удава, перед которым люди становились кроликами. Мы не улавливали реальности, в которой удав иногда становился мелким гадом, жалившим людей исподтишка. Прошло несколько лет – Фазиль Искандер уверенно нарисовал эту уголовную ипостась Сталина, а нам она просто не приходила в голову. Магический ореол вокруг вождя распался только после его смерти.
В 1955 году моя знакомая готовилась к экзамену. Со скукой перебирая факты, она легко вычислила, кто убил Кирова, и сказала мне об этом. Я воскликнул: «Какая изящная мысль!». Девушка удивились: при чем здесь изящество? Я не сразу мог объяснить, при чем, но слово запомнилось, а задним числом изящество решения напоминает мне переход от петель Птолемея к простой модели Коперника. Пока Сталин жил, эта простая мысль – даже в лагере, среди антисоветчиков – никому не пришла в голову. Разве только собеседнику Олега Волкова на Енисее, старику, лично знавшему участников драмы. Мы были молоды, нам в 1934 году было, в лучшем случае, 16 лет, и наш образ Сталина носил отпечаток сталинской пропаганды. Даже сравнение с Иваном Грозным Сталин сам подсказал нам. Николаев-Енисейский, однофамилец убийцы, превосходил нас не умом, а жизненным опытом, памятью времени, когда Сталин еще не был живым богом. Но и Николаеву его вывод дался мучительно трудно. Этот вывод бросал тень на весь исторический процесс, вплоть до святынь утопии. Поэтому и Ольга Григорьевна, открыв роль Сталина – заказчика убийства Кирова, – пыталась вывести ее из грязного прошлого агента Охранного отделения. И соглашаясь со мной, что можно обойтись и без этой гипотезы, все-таки тянулась к ней. Очень уж хотелось отделить донкихотский порыв ее юности от сталинской грязи. И Николаеву-Енисейскому этого хотелось. Но факты упорно выстраивались в его голове. Он знал людей, обвиненных в убийстве, знал систему охраны, не допускавшей придумку о выстреле одинокого убийцы…

История неофициальная, подлинная и подноготная, неожиданно дошла до нас из далекого прошлого. Сосед по бараку, служивший в лагере пожарником, рассказал нам о подлоге, который раскрыл. Разбирая древние грамоты, Альшиц натолкнулся на «лицевой», то есть каллиграфически переписанный свод летописи, в который нервной скорописью, на полях, был вписан боярский заговор. Альшиц проделал то, что впоследствии Ольга Григорьевна с планом двух террористических центров: отдал документ на графологическую экспертизу; экспертиза подтвердила, что вставка на полях принадлежит царю Ивану Васильевичу. По словам Альшица, статья, где он описал свое открытие, послужила главной причиной ареста. Ему инкриминировался намек на сталинские процессы 30-х годов. Альшиц решительно отрицал преступное намерение, но прогуливаясь с нами, он признавал, что аналогия действительно приходила в голову (все такие разговоры велись на прогулке, вполголоса, называя Сталина по-английски и оглядываясь, нет ли поблизости встречных). К сожалению, за Альшица я не могу поручиться, как за Шатуновскую. Он был способен и на выдумки. Но мысль о том, что боярский заговор существовал только в параноидном мозгу царя, сразу убеждала. Невероятные истории, выдававшиеся за правду на московских процессах, внушали подозрения и в подделке древних свидетельств.
Любопытно, что так же вполголоса, словно государственную тайну, мне рассказали несколько лет спустя, уже на воле, историю о еще более древнем подлоге. Есть скандинавская сага, в которой заказчиком убийства Бориса и Глеба оказывается не Святополк Окаянный, а Ярослав. Имени рассказчика я на этот раз не запомнил. Рассказчик был случайным знакомым. Но под рукой оказалась книга Фаины Гримберг «Две династии». Там нашлась разгадка. Оказалось, что сага об убийстве Борислейва опубликована и переведена на русский язык очень давно, еще в XIX веке, просто ее не принято вспоминать из пиетета к Повести временных лет и житию святых Бориса и Глеба. Гримберг подробно объясняет, почему у двух русских святых имена не славянские и не библейские, а близкие к именам казанских татар. По ее гипотезе, Борис и Глеб – не сыновья Владимира, а усыновленные им заложники, которыми он по тогдашнему обычаю обменялся с владыкой Казани при заключении вечного мира. Усыновление не давало твердых прав на киевский престол, но не исключало этого (была бы сила). Ярослав, породнившийся с Олавом Норвежским, опирался на скандинавские дружины. Борис мог рассчитывать на своих кровных родственников. «Причиной устранения Бориса и Глеба могло послужить, допустим, то, что они в борьбе за Киев могли рассчитывать на помощь и поддержку как волжских, так и дунайских болгар. О чем свидетельствует, например, предсмертный поход Бориса, который отправился „на печенегов“, а их почему-то „не оказалось на месте“, а Борис „стал на Альте“ – довольно удобно, если он собирался к Дунаю или ждал подкрепления» (с. 130).

«Каноническая версия о убиении Бориса и Глеба Святополком нам хорошо известна. Однако в 1833 году была опубликована одна из исландских саг – „Прядь об Эймунде Хрингссоне“. Уже в следующем году это произведение под именем „Эймундовой саги“ появилось на русском языке. Перевод был выполнен О. И. Сенковским, историком и филологом, также издававшим популярный журнал „Библиотека для чтения“. Сенковский выступал и как прозаик, под псевдонимом „барон Брамбеус“… Публикация „Эймундовой саги“ вызвала конфликт, Сенковского упрекали в том, что он пытается подорвать авторитет Повести временных лет, лежащей в основе русской истории. Впрочем, на стороне Сенковского, доверявшего скандинавскому источнику, выступил, например, М. П. Погодин… И до сих пор „Сага об Эймунде“ остается объектом дискуссионных суждений…
Но каковы же сведения, содержащиеся в этом источнике?
Прежде всего, в саге содержатся сведения о своего рода „втором норманнском ренессансе“, когда для борьбы с братьями после смерти отца Ярослав Владимирович использовал наемные дружины норманнов. Этот факт подтверждается и другими источниками, и связан и с женитьбой Ярослава на Ингигерд и с пребыванием в Киеве Олава Норвежского (сага даже утверждает, что Олав и Ингигерд, в русском крещении Ирина, едва ли не правили вместо Ярослава, то есть как бы с его согласия)… Эймунд и Рагнар были предводителями наемных варяжских дружин. Идентифицировать персонажей саги с персонажами Повести временных лет не составляет труда. Вальдамар – это Владимир Святославич, Виссавальд – Вышеслав, Ярислейф – Ярослав, Вартилаф – Брячислав, внук Владимира… Сомнение вызывают два лица – Бурислейф и Бурицлав. Впрочем сага их различает. Бурицлав – это хорошо известный скандинавам польский правитель Болеслав Храбрый, тесть Святополка и союзник. А Бурислейф – известный нам Борис. Любопытно, что „Эймундова сага“ – единственный источник, где Борис носит имя, похожее на „Борислав“. Впрочем, вполне логично, что создатели саги „добавили“ к имени „Борис“ титульное княжеское „слав“. Не исключено, что и сам Борис так называл себя, на славянский, княжеский лад, подчеркивая тем самым свои претензии… Ни Святополк, ни Глеб в саге не упоминаются; говорится о борьбе Ярослава и Бориса за Киев. Причем, Борис оказывается тесно связанным с „Туркландией“ – тюркоязычными народностями; он ведет на Киев, где находится Ярослав со своими норманнами, тюркоязычную „рать“. Ярославу удается одолеть Бориса хитростью, подослав Эймунда и Рагнара, которые тайно пробираются в шатер Бориса и убивают его… Кто же убийца Глеба? Где находится Святополк? На эти вопросы сага не дает ответа…

Впрочем, существует еще одна причина, вследствие которой может быть понятна ненависть Православной церкви именно к Святополку и объявление именно его убийцей Бориса и Глеба. Кстати, язычником Святополк быть не мог, тогда король-христианан Болеслав не отдал бы за него дочь. Но какого же рода христианином был Святополк? Кое-что проясняет „Хроника“ Титмара Мерзебургского, в которой говорится о заточении Владимиром Святополка вместе с его женой и ее духовником… Прибавим сюда то обстоятельство, что Владимир получил христианство из Константинополя, Болеслав же был христианином „на римский манер“… Можно сказать, что Византия дважды выиграла в борьбе с Римом: первый раз – христианизировав „по константинопольскому подобию“ дунайских болгар; и второй раз – то же самое проделав с Киевской Русью… Однако надо сказать, что в плане внешней политики это мало помогло Константинополю…
Итак, на примере истории Бориса и Глеба, мы можем понять прежде всего, как трудно „изучать и писать историю“; какая это непростая работа: сформулировать, составить, сопоставляя данные источников, ту или иную версию. И следует примириться с тем, что возможно существование нескольких версий одного и того же события. Но и это еще не все. Обратим внимание на то, что добродетели Бориса и Глеба и их убиение описаны в „Сказании“ по определенному канону; в данном случае, по византийскому житийному канону. По определенному канону описано и убийство Бориса в Эймундовой саге; но здесь задействованы модели построения фольклорные, модели сказки, легенды… Дело в том, что любой текст имеет свою структуру, состоит из определенных „канонических моментов“. Собственно информация в любом тексте подается посредством использования определенных моделей построения текста. Это совсем не означает, что тексты лгут; нет, просто надо уметь прочитать текст; надо уметь учитывать, в какое время жил создатель текста, какого был вероисповедания, каковы были его политические убеждения, у кого на службе он находился или мог находиться… Например, ясно, что Повесть временных лет ориентирована на византийские письменные традиции. Женитьба Владимира Мономаха на дочери англосаксонского правителя показывает его „англосаксонские связи“, объясняющие, в свою очередь, использование „англосаксонской модели“ в „Поучении“. Трудно понять „Войну и мир“, не разобравшись в том, как использует Толстой „модели“, задействованные в „Пармской обители“ Стендаля или в „Юлии, или Новой Элоизе“ Руссо. И невозможно ориентироваться в литературной жизни Европы XX века, не понимая мощного влияния именно русских „литературных моделей“… Итак, будем учиться уважать текст; будем учиться видеть в создателе текста, даже если мы не знаем его, все равно будем учиться видеть в нем сложную личность, имеющую свои убеждения, свою ориентацию на определенные образцы.
И, конечно, очень-очень важно понять, что вовсе не непременно мы получим ответы на все интересующие нас вопросы; даже если будем работать много и плодотворно… Зачастую важным достижением является уже сама возможность сформулировать, задать вопрос; „поставить вопрос“, что называется…

Что же касается Бориса и Глеба, то, конечно, не стоит забывать о том, какое место занимают они в русской культуре; они русские святые, этого у них не отнимешь, несмотря на все версии их происхождения и жизни и смерти…»
В истории Бориса и Глеба, пожалуй, действительно неважно, кто заказчик убийства. В исторической памяти образы убиенных настолько переросли убийц, что Бог с ними, с окаянными, готовыми зарезать родного брата ради киевского престола. Важно народное сочувствие жертвам княжеских междоусобиц. Важна легенда, воплотившая в себе сочувствие, освятившее жертвы. Другое дело – тридцатые годы XX века. Жертвы этого времени – люди грешные, и не было попыток описывать их по византийским канонам. Однако ореол божественного помазания примеривал к себе палач; сталинская легенда золотит палача, и мне страшно за наших потомков, у которых палач, того и гляди, окажется в святых. Если ставился вопрос о канонизации Гришки Распутина, то ведь и канонизацию Сталина можно себе представить…
Я надеюсь, что это только мой кошмар, но кошмар «виртуальный». Мечта о грозном царе, который покончит с коррупцией и снизит квартирную плату, может побудить очередного президента намекнуть очередному патриарху на желательность признать Сталина бичом Божьим или каким-то еще небесным избранником, изведенным убийцами в белых халатах. То, что Сталину помогли умереть, вполне вероятно, Берия этим хвастал. Но поэтика легенды способна передвинуть несколько имен, несколько дат и провести каких-нибудь мудрецов Сиона на роль Святополка, а убийц в белых халатах изобразить исполнителями всемирного заговора. Верующие, подготовленные чтением «Протоколов сионских мудрецов», вполне способны принять скорректированное издание русской истории. Цитата из статьи Тростникова (в книге Харитонова) пригодится как образец сталинского жития, и найдутся агиографы, которые выполнят заказ сердца.
Я придумал этот гротеск, еще не зная, что в патриотических газетах появились статьи, объясняющие террор тайной религиозностью Сталина, и уже тиражируется легенда, что, по его приказанию, Москву, почти окруженную немцами, обнесли иконой Божьей Матери. Любопытно, как будут оправдывать террор против крестьян, против военнопленных, закрытие церквей?
В стране, где прошлое непредсказуемо, возможно и самое невероятное в будущем.

[просто Соня]

Через путаницу добра и зла

Когда люди стали замечать сдвиги, происходящие в обществе, и заметили существование Истории, – оказалось, что это очень коварная госпожа. Каждый ее вызов может быть осознан; каждая задача отделена от других, определена – и в человеческих силах создать проект решения. Но совершенно невозможно предвидеть, к чему приведет выполненный проект.
По мере исполнения доброе дело сплетается с множеством фактов, которые не учтешь, и приносит злые плоды. Ад вымощен благими намерениями; Анатоль Франс написал об этом рассказ «Чудо святого Николая». И наоборот, дело, начатое со злым сердцем, со злой целью и злыми средствами, может где-то обернуться добром (на этом основано хвастовство Мефистофеля, положительная оценка Чингисхана, создавшего зону свободной торговли, и т. п.)
Я отвлекаюсь от того, что Чингисхан саму войну считал добрым делом. Я выношу за скобки все войны и революции. Какими прекрасными ни были цели, каким искренним ни был порыв освободительной войны, священной войны, – ясно, что насилие – средство, способное пожрать любую цель, и в ходе долгой войны цели ее неизбежно подменяются – и подменяются люди, начавшие освободительную борьбу. Поэтому возьмем пример мирного проекта, начатого с добрыми намерениями и выполненного добрыми средствами. В 1948 году возникла проблема беженцев, мешавшая заключить перемирие между арабскими странами и Израилем. Бедные арабские страны не соглашались взять на себя прокорм беженцев. Число беженцев определялось по-разному: от 550 тысяч до 900 и даже миллиона трехсот. Английская оценка может считаться компромиссной (примерно 750 000). Две богатые страны, Англия и США, взяли содержание беженцев на себя. Выделенные средства позволили бы организовать расселение беженцев и включить их в нормальную жизнь Египта, Сирии и т. д. Однако арабские страны принципиально отказывались от этого, они требовали возвращения беженцев на незаконно отнятые земли. Таким образом, осталась только одна возможность: благоустроить жизнь беженцев в лагерях.
За год до этого, в ходе раздела Индостана, число беженцев достигло 16 миллионов. Достаточной помощи не было. Индия и Пакистан вынуждены были сделать то, что делали греки с беженцами из Турции, немцы с населением Восточной Пруссии и Силезии: расселять на новых местах. Через пару лет проблема беженцев исчезла со страниц газет и журналов.
На Ближнем Востоке мешало принципиальное несогласие признать реальность Израиля, и развитие пошло другим путем. Объединенные нации, получив средства от Англии и США, создали в лагерях беженцев удовлетворительные условия жизни; молодежь училась, получала начальное, среднее и высшее образование. Арабские страны (многие из которых стали богатыми) полностью стряхнули с себя эту проблему. Палестинцам давали работу, но не предоставляли права гражданства, социальное страхование и т. п. Палестинец всюду чувствовал себя изгоем, и всюду росло чувство обиды без вины виноватых.
Особенно ярко горел костер обиды в лагерях, где оставались подрастающие дети. Они были беженцами от рождения до смерти. Лагеря стали школами ненависти, накал которой всё рос. Произошло что-то вроде превращения временной припухлости в постоянную и злокачественную опухоль. В этой психической опухоли злокачественные клетки стремительно размножались и создавали метастазы. Люди, в душе которых растет и растет обида, не способные расстаться с обидой, ставшие воплощением обиды, полны разрушительной энергии. Такая энергия создает катастрофы. Она способна взорвать мир.
Человеку, переполненному обидой, всё позволено; он это сознает и позволяет. Столкнулись две обиды: израильтян за Холокост и арабов за потерю Палестины. Сложился тип недоучившегося студента, ставшего террористом. Мы его хорошо узнали в России. Первыми террористами на Ближнем Востоке были выходцы из нашей страны; потом они выиграли войну и стали противниками террора, но дети арабских крестьян, выучившись за счет ООН, окунулись в террор, как в родную стихию.
Накал возмущения, копившегося у беженцев, хорошо описан в книге Фаваза Турки «Дневник палестинского изгнанника». Я реферировал эту книгу и хорошо ее помню. Сегодня этот накал интеллигентского возмущения, похожего на пафос революции, слился с фанатизмом традиционной религии и создал тип шахида – рыцаря глобального террора. Так доброе решение, выполненное добрыми мирными средствами, привело к злу, с которым никто не может справиться. И это не единственный пример.
Обратимся теперь к действию, начатому с заведомо недобрыми намерениями: к подхлестыванию нашего наступления от Курской дуги до Берлина. Летом 1943 г., после двух прорывов южного фронта немцев по реке Миус, наша пехота представляла собой довольно жалкое зрелище. На запад катились «студебекеры» и «шевроле» с прицепленными к ним орудиями, а за ними плелись в пыли уцелевшие пехотинцы. Немцы не мелочились, сразу отходили на хорошо подготовленную линию Вотана. И я подумал: ну что ж, исход войны решен. Теперь эти «студебекеры» и «шевроле» довезут наши пушки до границы. А Гитлера пусть добивают союзники; мы свое дело сделали.

Сталин думал иначе. В освобожденных областях мобилизовали мальчиков и стариков, избежавших угона в Германию, и пополнили стрелковые роты пушечным мясом. Возвращались в строй и легко раненные, но основной массой стрелков были «трофейные солдаты». Они легко терялись в бою и гибли несравненно чаще, чем ветераны. Обучать некогда было. Сталинские приказы требовали наступать, не считаясь с потерями.
Чего хотел Сталин? Захвата Восточной Европы, а с этого трамплина – и всей Европы. Бессмысленная затея ничего не дала, кроме растраты народных сил России и ненависти покоренных, исторически чуждых Российской империи, не желавших входить в нее и не примирившихся с порабощением. Ради этой цели, оказавшейся призраком, исчезнувшим через несколько десятков лет, солдаты и офицеры наступающей армии накачивались духом ненависти и мести, и дух этот вырвался на волю, когда мы перешли долгожданную границу, когда мы оказались «в логове зверя».
Заодно захватило и Венгрию. Вышла на русском языке книга венгерки, которую наши воины-освободители изнасиловали шестьдесят три раза и наградили сифилисом. Эта женщина не была сломлена, она сумела физически и духовно одолеть свою судьбу и на старости лет описала то, что ей пришлось перенести. Тираж книги небольшой, 500 экз., но если рукописи не горят, то тем более не сгорит книга. Надо смотреть фактам в глаза, было и такое. Хотя по большей части обходилось принуждением к сожительству: победитель показывал пистолет как ордер, и женщина покорялась. Впоследствии многие воины, вспоминая свои подвиги 1945 года, испытывали чувство стыда.
Однако допустим, что Сталин пожалел солдат, снизил темп наступления и предоставил Европу союзникам, несравненно более близким народам Центральной Европы, чем русские. Как бы союзники выполнили свою задачу? Пошли бы они на жертву миллионами жизней солдат или пустили в ход атомную бомбу?
В августе 1945 года бомбы уже были готовы. Готовились они не для Хиросимы и Нагасаки, а для Берлина и Эссена. Эйнштейн написал свое письмо Рузвельту в 1942 году, когда флаг со свастикой развевался на Эльбрусе. Казалось, что только атомная бомба может остановить Гитлера. Оппенгеймер и его команда физиков-антифашистов работали для этой цели. И медлить нельзя было: немецкие физики тоже трудились над изобретением секретного оружия…
Гитлер не капитулировал бы со второй бомбы, как Хирохито. Он не был потомком богини Аматерасу, оставшимся после капитуляции в своем дворце. Если бы фюрер не покончил с собой, его повесили бы. И после первой пары бомб он продолжал бы сопротивление до десяти, до двадцати атомных грибов, до превращения Центральной Европы в выжженную пустыню, из которой ветер разносил бы облака радиоактивной пыли на запад и восток, на север и юг.

Когда мы думаем о подвигах и преступлениях советских солдат, их разнузданность весной 1945 года кажется каплей зла сравнительно с атомной катастрофой, от которой армия, штурмовавшая Берлин, спасла Европу. Наши солдаты – простодушные варвары. Дорвавшись до окопов противника, они в плен не способны были брать, убивали сдающихся в плен, поднявших руки. А через четверть часа, когда немец, притворившийся мертвым, подымал голову, его угощали трофейной сигаретой и вели в штаб. Что-то подобное случилось и в Германии. Помрачение ума длилось две недели. После этого люди снова стали людьми и очень жалели своих квартирных хозяек, когда чехи стали поголовно выселять немцев из Судетенгау.
Бывают состояния аффекта не только у отдельных людей, но и у целых армий, целых народов. Состояние аффекта позволяет суду оправдать преступника. Но у Сталина не было временного помрачения, было постоянное господство мрака, и оно не заслуживает оправдания.
Покойный Вениамин Львович Теуш, сосед и друг четы Солженицыных в Рязани, написал комментарий к «Одному дню Ивана Денисовича». Из этого самиздатского текста мне запомнилось различие между человеческим и дьявольским злом: человеческое ожесточение перегорает и гаснет; дьявольское зло негасимо. Человеческое чувство различает врагов и друзей; дьявол с наслаждением мучает и истребляет свои собственные кадры… Моделью дьявола для Теуша явно был Сталин.
Варварское поведение солдат и офицеров показало, что ни христианизация на византийский лад, ни цивилизация на западный лад не были доведены в России до конца. Лесков писал об этом еще до разрушения культурного слоя, из которого брались царские офицеры: «Евангелие в России еще не было проповедано». Под тонким покровом культуры шевелился хаос, и напряжение войны вытолкнуло наружу наследие викингов, зарезавших Бориса и Глеба и простодушно хваставших своим подвигом. Ибо это деяние, окаянное в глазах иноков, ничем не противоречило варварской лестнице ценностей: «золото, женщины, месть, слава». Грабежи и насилия над женщинами не противоречили солдатскому пониманию воинской доблести.

Для людей, иногда даже образованных, но оставшихся душой на уровне дружин Ярослава, Сталин долго еще будет кумиром. Стихотворение Куняева о Карле XII хорошо передает их чувства. Они гордятся родством с бичом Божьим, как монголы – родством с Чингисханом. Чтобы избавиться от этого наваждения, недостаточно перекреститься на икону. Нужно преображение. Я не теряю надежды на творческое меньшинство. Но дух Сталина не раз еще будет искушать народ, хотя бы прах изверга был заложен в царь-пушку и выстрелом развеян по ветру.
Параноидный клубок в душе Сталина стал преемником «анонимных сил» истории, вырвавшихся наружу в 1914 году и с тех пор не обузданных. Об этих силах хорошо написал Гершензон: «Вокруг человека и в нем самом кишат несметные силы, о которых он вовсе не может быть осведомлен сознательно; эти силы, неуловимые для разума, чрезвычайно энергично действуют в мире… Эта война сразу приняла такие размеры и такой характер, что ее смысл как мировой катастрофы обнаружился с первых дней. Кажется, новый потоп, но уже не водный, а огненный, послан на землю за беззаконие людей… Эта черная туча, разразившаяся кровавым ливнем над Европой, скоплялась в течение многих лет… В нравственном мире, как и в физическом, есть свой закон сцепления, и порою рассеянный в мире грех собирается в грозные тучи, смывающие города и истребляющие целые царства. Нужно дать себе ясный отчет в этой простой истине, и нужно это для того, чтобы не бледнеть лицемерно или наивно перед ужасом войны, не видеть в ней внезапную напасть и не открещиваться от ответственности за нее… За нынешний ужас каждый в прошлом виновен, и по делам теперь каждому нести свою часть кары. Для нынешней катастрофы нам уже поздно каяться и поздно учиться, но надо сознать былую ошибку и научить детей».

Гершензон говорил это в Киеве, 29 марта 1917 года. Бедствия тогда только начинались. Они намного превзошли ужасы Первой мировой войны. Текст лекции о кризисе современной культуры («Избранное», т. 4. М., 2000) звучит так, как если бы она состоялась после всего страшного опыта XX века. Как избежать продолжения этого опыта, не поддаться обаянию медиумов «анонимных сил», переворачивавших вверх дном народы и государства? Как сохранить свою внутреннюю свободу перед лицом сатанинского величия? Принципы здесь не спасают. Нет такого злого дела, для которого нельзя найти прекрасного основания. «Zu Grunde kommen ist zu Grunde gehen», – писал Гегель (прийти к основанию – значит пойти ко дну). Спасает чувство «Божьего следа», как это назвал Антоний Сурожский (см. выше, в разделе «Философский комментарий», в главе «Через эпохи безумия»).
Мудрость, – если перевести слова вл. Антония на книжный язык интеллигента, – это скачок интуиции, не требующий никакого логического обоснования. Скачок интуиции, выводящий из тупика логических построений, основанных на прошлом опыте, неприменимого к неслыханной новизне. Это мудрость постоянного вглядывания в неожиданные и небывалые повороты жизни. Она не гарантирует от ошибок, но дает возможность быстро исправлять их, постоянно ставя созерцание целого выше аксиом (принципов) и логических выводов; не отказываясь от аксиом и логики, но постоянно сознавая их несовершенство в попытках ухватить истину. Мудрость требует выхода за рамки своей обусловленности эпохой и культурой, требует готовности к диалогу, в котором дух его, объединяющий людей, ставится выше столкновения реплик. Но для этого требуется взгляд на современные споры как бы с неба, как бы с птичьего полета, перешагивая через противоречия, охватывая их в неком метахудожественном и металогическом единстве…

[просто Соня]

Послесловие

Какой скачок сегодня требуется России? Как выскочить из паутины безвыходных противоречий, опутавшей весь мир? Что может сегодня сделать Россия? Начиная прямо сейчас? Восстанавливать, продолжать, расширять традиции культуры, оборванные коммунистическими экспериментами? Или создавать что-то небывалое? Мне кажется, соблазн небывалого снова искушает Россию в идеологии евразийской цивилизации. Один из творцов ее прямо признался мне, что эта цивилизация – скорее явление идеологии, чем науки, призрак величия, способный вдохновить россиян.
Привкус идеологии есть в самом слове «цивилизация». Тойнби определил цивилизацию как «наименьший круг стран, с которыми имеет дело историк, занимаясь проблемами собственной страны». Определение разваливается, если приложить его к России, Индонезии, Тибету и вообще любой стране, сложившейся на перекрестке двух или трех субглобальных цивилизаций. Историк России непременно затронет Византию (цивилизация!), мир ислама (цивилизация!), Запад (опять цивилизация!). То есть окружение России – не одна цивилизация (как для Англии, Франции и т. д.), а целых три. Определение Тойнби годится только для стран, которые и на глазок всякий относит к родственному кругу стран (Англия и Франция – страны западного христианского мира, Сирия и Египет – страны ислама). Однако в хрестоматийно плохом определении Тойнби есть одно хорошее, крепкое, точное слово – «круг» (полученное по наследству от Шпенглера). Это круг стран, а не отдельная страна. Это коалиция культур (как выразился Леви-Строс), устойчивая коалиция культур. Мысль о коалиции есть и в определении цивилизации Эмиля Дюркгейма: «своего рода моральное единство, охватывающее известное число наций, так что каждая национальная культура – только частная форма целого».

Если бы Тойнби не был эмпириком, с отвращением относившимся к сложным логическим построениям, он окинул бы с птичьего полета ход истории и разделил бы его на ступени: первые, локальные цивилизации (Шумер, Аккад, Египет); имперские попытки, обреченные на развал из-за отсутствия духовного единства (такими попытками наполнено II тысячелетие до Р. Х.); конфессионально-имперские цивилизации, объединившие племена и народы единым Священным Писанием, единым языком Святого Писания и единым шрифтом. Я их назвал субэкуменами (то есть проектами мировой цивилизации), но появление нового термина «глобализация» позволило заменить непривычный термин другим, более легким для усвоения: субглобальные цивилизации. То, что Тойнби называет цивилизацией, – субглобальные цивилизации, возникающие на основе первоначального культурного круга с появлением мировых религий.
Термин «культурный круг», по-моему, не стоит забывать. Он хорошо подходит к Ближнему Востоку до христианства и ислама. Это некоторое туманное единство нескольких смежных локальных цивилизаций, которое можно описать (и Шпенглер это делает), но нельзя строго определить. Глядя на процесс с той точки, к которой он придет, с точки зрения его «цели», – это совокупность культур, под влиянием которых и в борьбе с которыми складывался еврейский монотеизм. Я думаю, что культурный круг – хорошее описание и для ранней истории Индии.

Теперь легко понять, какую подмену, какой подлог заключает в себе идея евразийской цивилизации. Это попытка продолжить союз нерушимый республик свободных в царстве грез. Никто не спорит, что Россия – страна евразийская. Природа и история Евразии наложили на Россию свой отпечаток. Но субглобальной цивилизации Россия не создала и не создаст. Культура России расцветала в периоды открытых контактов с Византией (икона) или с Западом (литература XIX века) и глохла в периоды имперского высокомерия. Андрей Рублев строго выполнял все постановления VII Вселенского собора, и только в рамках канонов, созданных византийцами, он, быть может, превзошел своих учителей в трактовке сюжетов Троицы и Спаса. Достоевский и Толстой бесспорно превзошли своих учителей, романистов Запада. Но форму романа они заимствовали, она не выросла на русской почве. В статье о французском следе в русской культуре я писал, что наши писатели как бы ткали неповторимые русские ковры из европейских ниток. Европейское в русской культуре – это европейское в целом (не английское, не французское, не немецкое, не итальянское, не испанское), и в этом смысле оно неповторимо русское. Достоевский понимал это и в романе «Подросток» высказал устами Версилова.
Мне можно возразить, что не всё в русской литературе можно свести к монологу Версилова; я и не утверждаю, что всё. Но без европейского материала не обходятся даже размышления Лебедева, в романе «Идиот». И дальнейшее развитие русской культуры я не мыслю себе без диалога с Европой. XIX век только начал дело русской культуры – внести в европейскую (и мировую) разноголосицу свое «целостное разумение». Дело это надо продолжить. И, конечно, не только в литературе. Я думаю, русский дух расцветает в сотрудничестве с другими культурами, а не в изоляции.
Русская локальная цивилизация не имеет никаких шансов создать еще одну субглобальную коалицию. На это не хватит времени. Не хватит культурного пространства, которое можно захватить своим проектом глобализации (всё уже разобрано). Наконец – не хватит способности создать законченный круг форм культуры (ср. мою статью о гармонии форм субглобальной цивилизации в книге «Страстная односторонность и бесстрастие духа». М., 1998). Синявский назвал Россию страной Святого Духа, сильной в одухотворении любых заимствованных форм, но слабую в творчестве форм. Странички об этом в его «Голосе из хора» стоит перечесть.
Единственный пример российского цивилизационного строительства – это советская система. Она спародировала все условия субглобальной цивилизации (с замахом на глобальный масштаб: слушай, Земля, голос Кремля!). Ее Святое Писание – Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин. И – «Я русский бы выучил только за то, что им разговаривал Ленин» (Маяковский). Наконец, и шрифт был, по возможности, унифицирован и латиница заменена кириллицей.

Что из этого вышло?
России надо – как и отдельному человеку – познать себя саму. Борьба за сверхдержавность была погоней за призраком, которому приносились гигантские жертвы. Страна на пороге национального самоубийства. Мы втягиваемся в воронку глобального террора, из которого еще никто не нашел выход. Надо искать другой путь национального спасения. Стоит вспомнить, что делали некоторые народы после краха империи. Персы, например, трижды завоеванные и покоренные, не отчаялись и создали такую литературу на языке фарси, что очередные завоеватели, кызылбаши, объявили государственным этот язык, и независимость Ирана была восстановлена без единого выигранного персами сражения. Припоминается мне и надпись Бальзака на портрете Наполеона: что он не доделал мечом, я доделаю пером.

Ольга Шатуновская ошиблась, отдав в деревню всю свою библиотеку. Распределение культуры поровну на всех – бесплодное дело. Георгий Петрович Федотов одобрил решение Петра I: начинать надо с Академии, а не с народной школы. Большевики добились всеобщей грамотности, а вершины культуры разрушили, и создали массу, удобную для тоталитарного господства. Только возродив творческое меньшинство, можно поднять народ до уровня ответственной свободы.
Это дело долгое, но дорога в тысячу ли начинается с первого шага. Россия вряд ли станет стандартной европейской страной с ее местным партикуляризмом. Но вполне сбыточное дело – воссоздать вселенское понимание Европы и контакты европейского культурного мира с цивилизациями Азии. Может быть, потеряны будут некоторые территории. Но нельзя терять дух всемирной отзывчивости. Это мой философский комментарий к делу в 64 томах о преступлениях Иосифа Сталина, делу, выпотрошенному В. А. Сусловым – и все же неистребимому.

Григорий Соломонович Померанец
Следствие ведет каторжанка

[Мухомор]

Через путаницу добра и зла
///
Обратимся теперь к действию, начатому с заведомо недобрыми намерениями: к подхлестыванию нашего наступления от Курской дуги до Берлина. Летом 1943 г., после двух прорывов южного фронта немцев по реке Миус, наша пехота представляла собой довольно жалкое зрелище. На запад катились «студебекеры» и «шевроле» с прицепленными к ним орудиями, а за ними плелись в пыли уцелевшие пехотинцы. Немцы не мелочились, сразу отходили на хорошо подготовленную линию Вотана. И я подумал: ну что ж, исход войны решен. Теперь эти «студебекеры» и «шевроле» довезут наши пушки до границы. А Гитлера пусть добивают союзники; мы свое дело сделали.

Сталин думал иначе. В освобожденных областях мобилизовали мальчиков и стариков, избежавших угона в Германию, и пополнили стрелковые роты пушечным мясом. Возвращались в строй и легко раненные, но основной массой стрелков были «трофейные солдаты». Они легко терялись в бою и гибли несравненно чаще, чем ветераны. Обучать некогда было. Сталинские приказы требовали наступать, не считаясь с потерями.
Чего хотел Сталин? Захвата Восточной Европы, а с этого трамплина – и всей Европы. Бессмысленная затея ничего не дала, кроме растраты народных сил России и ненависти покоренных, исторически чуждых Российской империи, не желавших входить в нее и не примирившихся с порабощением. Ради этой цели, оказавшейся призраком, исчезнувшим через несколько десятков лет, солдаты и офицеры наступающей армии накачивались духом ненависти и мести, и дух этот вырвался на волю, когда мы перешли долгожданную границу, когда мы оказались «в логове зверя».
Заодно захватило и Венгрию. Вышла на русском языке книга венгерки, которую наши воины-освободители изнасиловали шестьдесят три раза и наградили сифилисом. Эта женщина не была сломлена, она сумела физически и духовно одолеть свою судьбу и на старости лет описала то, что ей пришлось перенести. Тираж книги небольшой, 500 экз., но если рукописи не горят, то тем более не сгорит книга. Надо смотреть фактам в глаза, было и такое. Хотя по большей части обходилось принуждением к сожительству: победитель показывал пистолет как ордер, и женщина покорялась. Впоследствии многие воины, вспоминая свои подвиги 1945 года, испытывали чувство стыда.
Однако допустим, что Сталин пожалел солдат, снизил темп наступления и предоставил Европу союзникам, несравненно более близким народам Центральной Европы, чем русские. Как бы союзники выполнили свою задачу? Пошли бы они на жертву миллионами жизней солдат или пустили в ход атомную бомбу?
В августе 1945 года бомбы уже были готовы. Готовились они не для Хиросимы и Нагасаки, а для Берлина и Эссена. Эйнштейн написал свое письмо Рузвельту в 1942 году, когда флаг со свастикой развевался на Эльбрусе. Казалось, что только атомная бомба может остановить Гитлера. Оппенгеймер и его команда физиков-антифашистов работали для этой цели. И медлить нельзя было: немецкие физики тоже трудились над изобретением секретного оружия…
Гитлер не капитулировал бы со второй бомбы, как Хирохито. Он не был потомком богини Аматерасу, оставшимся после капитуляции в своем дворце. Если бы фюрер не покончил с собой, его повесили бы. И после первой пары бомб он продолжал бы сопротивление до десяти, до двадцати атомных грибов, до превращения Центральной Европы в выжженную пустыню, из которой ветер разносил бы облака радиоактивной пыли на запад и восток, на север и юг.
///

Дайте ему вот это почитать
http://www.coldwar.ru/bases/operation-unthinkable.php

[Nilstear]

В освобожденных областях мобилизовали мальчиков и стариков, избежавших угона в Германию, и пополнили стрелковые роты пушечным мясом. Возвращались в строй и легко раненные, но основной массой стрелков были «трофейные солдаты». Они легко терялись в бою и гибли несравненно чаще, чем ветераны. Обучать некогда было.

Можно увидеть ксерокопию (или хотя бы дигитальную копию) приказа, подписанного ВГК (в промежутке между июнем 1941 г. и маем 1945 г.), который предписывал рекрутировать \ призывать в ударные эшелоны РККА, направляющиеся на освобождение оккупированных территорий, "мальчиков и стариков"?
В случае, если указанного подтверждения от ника "просто Соня" или лично автора процитированного текста - Померанца Г.С. узреть нельзя я вынужден утверждать, что Григорий Померанц в худшем случае - врёт, намеренно искажая исторические факты, а в лучшем случае - распространяет фальсифицированные сведения...

Бессмысленная затея ничего не дала, кроме растраты народных сил России и ненависти покоренных, исторически чуждых Российской империи, не желавших входить в нее и не примирившихся с порабощением.

Так таки эта идея "ничего не дала" и "порабощённые" народы ненавидели СССР?
В ходе наступления на запад РККА распространила советскую власть на: Эстонию (отрезав у неё кусок, примыкающий к Нарвскому водохранилищу), Латвию, Литву, Польшу (присовокупив к её территории Восточную Пруссию и Силезию), Чехию, Словакию (Богемию), собственно Восточную Германию, освободила (но не оккупировала!) Австрию, оккупировала Венгрию, Румынию (с Бессарабией), Болгарию, оказала помощь в восстанолении собственной государственности партизанам Норвегии, Греции, Албании и Сербии.
Нигде на этих территориях (кроме Эстонии, Литвы, Германии и Австрии) РККА не столкнулось с серьёзным народным сопротивлением новому режиму. Отдельные вооруженные отряды, сопротивляющиеся социалистическому переделу, дольше всего продержались в Эстонии, в Литве, в Трансильвании и в Зап. Украине. В результате оккупации Красной Армией болшей части Европы (достаточно взглянуть на карту мира, чтобы в этом убедиться) значительно усилилось влияние коммунистических и социалистических партий во всём мире...

Заодно захватило и Венгрию.

Венгрия активно участвовала в войне на стороне гитлеровской Германии.
Венгерские регулярные части воевали на территории СССР. Битва за Будапешт (с немецкой стороны она носила название "Фрюлингсэрвахен", а с советской получила географическое наименование "Будапештская операция") - одно из серьёзнейших сражений ВМВ.
Слово "заодно" здесь, по меньшей мере, неуместно
"Заодно" можно было бы Грецию захватить... Однако ж "красные орды", вот ведь незадача, не захватили её

[Монархист]

В освобожденных областях мобилизовали мальчиков и стариков, избежавших угона в Германию, и пополнили стрелковые роты пушечным мясом. Возвращались в строй и легко раненные, но основной массой стрелков были «трофейные солдаты». Они легко терялись в бою и гибли несравненно чаще, чем ветераны. Обучать некогда было.

Можно увидеть ксерокопию (или хотя бы дигитальную копию) приказа, подписанного ВГК (в промежутке между июнем 1941 г. и маем 1945 г.), который предписывал рекрутировать \ призывать в ударные эшелоны РККА, направляющиеся на освобождение оккупированных территорий, "мальчиков и стариков"?
В случае, если указанного подтверждения от ника "просто Соня" или лично автора процитированного текста - Померанца Г.С. узреть нельзя я вынужден утверждать, что Григорий Померанц в худшем случае - врёт, намеренно искажая исторические факты, а в лучшем случае - распространяет фальсифицированные сведения...

Нет, ну вам надо лично бумагу под нос показать и тогда вы изволите поверить?

При освобождении нашего села к нам в хату зашёл комиссар, а брат моей прабабушки был в 17 лет рослым, под метр девяносто. Увидев его, он сказал:
-О, лоб здоровый! Быстро иди получать шинель, сапоги.
Конечно, потом мы его уже никогда не увидели.

Могу предположить, что и оружие ему вряд ли давали. Сталкивался с людьми, к-е рассказывали, как таких новобранцев бросали на форсирование Днепра без оружия или одна винтовка на двоих-троих и говорили им:
-А оружие на том берегу у врага возьмёте

Бессмысленная затея ничего не дала, кроме растраты народных сил России и ненависти покоренных, исторически чуждых Российской империи, не желавших входить в нее и не примирившихся с порабощением.

Так таки эта идея "ничего не дала" и "порабощённые" народы ненавидели СССР?
В ходе наступления на запад РККА распространила советскую власть на: Эстонию (отрезав у неё кусок, примыкающий к Нарвскому водохранилищу), Латвию, Литву, Польшу (присовокупив к её территории Восточную Пруссию и Силезию), Чехию, Словакию (Богемию), собственно Восточную Германию, освободила (но не оккупировала!) Австрию, оккупировала Венгрию, Румынию (с Бессарабией), Болгарию, оказала помощь в восстанолении собственной государственности партизанам Норвегии, Греции, Албании и Сербии.
Нигде на этих территориях (кроме Эстонии, Литвы, Германии и Австрии) РККА не столкнулось с серьёзным народным сопротивлением новому режиму. Отдельные вооруженные отряды, сопротивляющиеся социалистическому переделу, дольше всего продержались в Эстонии, в Литве, в Трансильвании и в Зап. Украине. В результате оккупации Красной Армией болшей части Европы (достаточно взглянуть на карту мира, чтобы в этом убедиться) значительно усилилось влияние коммунистических и социалистических партий во всём мире...

А, по-моему, достаточно и ОУН-УПА Бандеры и Мельника и лесных братьев, чтобы у западноукраинцев и прибалтов после "дружеского" воссоединения навеки сложилась стойкая ненависть к старшему русскому брату благодаря Сталину. Ведь в первые дни 1939 года западноукраинцы приветствовали русских, как освободителей, а литовцы получили благодаря СССР 1/3 от своей территории земли Польши- Вильнюс и Виленскую область.

Как только после смерти Сталина в этих соцстранах народ почувтвовал некоторую либерализацию, то понеслось - антисоветский мятеж в Венгрии 1956 года, "Пражская весна" в Чехословакии 1968 года, "Солидарность" в Польше с 1980 года.

А из ГДР сделали "витрину" социализма, не отменив там мелкую частную собственность и не проводя коллективизацию на селе. Т.е. там национализировали только крупные предприятия, поэтому, пожалуй, только одни восточные немцы не питают сейчас ненависти к русским в большинстве. Ну и, конечно, православные сербы и болгары, что связано исторически с освободительной войной России на Балканах в 1877-78 годах и поддержка Россией Сербии в I Мировую войну.

[Мухомор]

А зачем было проводить коллективизацию в ГДР? Еще при раннем Гитлере в Германии половина населения жила в городах и крестьянский вопрос не стоял так остро как у нас.

[Мухомор]

Сохой и мотыгой вы сможете обрабатывать несколько гектаров земли, вкалывая с утра до вечера. Если в стране нет сельхоз техники то большинство населения вынуждено жить на селе и обрабатывать землю вручную, при этом будут постоянные проблемы с продовольствием - это и было в раннем СССР и РИ. Крестьяне, владевшие мелкими наделами, составляли больше 80 процентов населения страны. В РИ тоже были проблемы с хлебом и голодоморы.
http://www.rvb.ru/tolstoy/01text/vol_17_18/vol_17/01text/0351.htm
Решить эту проблему можно было только используя сельхоз технику. На тракторе можно было эффективно обрабатывать десятки и сотни гектаров. Однако обеспечить тракторами более 80 процентов населения было невозможно, поэтому необходимо было создавать крупные фермерские хозяйства владельцы которых обрабатывая крупные участки техникой могли бы кормить всех. Проблема в том что для этого подавляющему большинству крестьянских хозяйств пришлось бы разориться и десятки миллионов бунтующих разоренных крестьян просто взорвали бы страну изнутри. Так что оставался только один выход - укрупнение хозяйств. В крупных коллективных хозяйствах можно было бы эффективно использовать технику и крестьяне были бы при делах. В этом и есть смысл коллективизации, которая тогда была единственным выходом. Все развитые страны прошли через эту проблему просто на западе процесс "фермеризации" происходил раньше и был растянут во времени.

[Монархист]

А зачем было проводить коллективизацию в ГДР? Еще при раннем Гитлере в Германии половина населения жила в городах и крестьянский вопрос не стоял так остро как у нас.

Так может быть, НЕ коллективизация с/х ключевое слово, а МОДЕРНИЗАЦИЯ?

[Монархист]

Сохой и мотыгой вы сможете обрабатывать несколько гектаров земли, вкалывая с утра до вечера. Если в стране нет сельхоз техники то большинство населения вынуждено жить на селе и обрабатывать землю вручную, при этом будут постоянные проблемы с продовольствием - это и было в раннем СССР и РИ. Крестьяне, владевшие мелкими наделами, составляли больше 80 процентов населения страны. В РИ тоже были проблемы с хлебом и голодоморы.
http://www.rvb.ru/tolstoy/01text/vol_17_18/vol_17/01text/0351.htm

Ну как-то мягко описывает Лев Никалаич голодуху в РИ. Цитирую из вашей ссылки:

Бедствие несомненное: хлеб нездоровый, с лебедой и топиться нечем.
Но смотришь на народ, на его внешний вид, - лица здоровые, весёлые, довольные. Все в работе, никого дома. Кто молотит, кто возит. Помещики жалуются, что не могуь дозваться людей на работу. /моё прим. - значит, уже и принудительно-силовые методы помещики не всегда могли использовать в период жизни Л.Н.Толстого/ Когда я там был, шла копка картофеля и молотьба. В праздник престольный пили больше обыкновенного, да и в будни попадались пьяные. Притом самый хлеб с лебедой, когда приглядишься, как и почему он употребляется, получает другое значение.
В том дворе, в котором мне в первом показали хлеб с лебедой, на задворках молотила своя молотилка на четырех своих лошадях, и овса, с своей и наемной земли, было 60 копен, дававших по 9-ти мер, т. е., по нынешним ценам, на 300 рублей овса. Ржи, правда, оставалось мало, четвертей 8, но, кроме овса, было до 40 четвертей картофеля, была греча, а хлеб с лебедой ела вся семья в 12 душ. Так что оказывалось, что хлеб с лебедой был в этом случае не признаком бедствия, а приемом строгого мужика для того, чтоб меньше ели хлеба, — так же, как для этой же цели и в изобильные года хозяйственный мужик никогда не даст теплого и даже мягкого хлеба, а все сухой. “Мука дорогая, а на отих пострелят разве наготовишься! Едят люди с лебедой, а мы что ж за господа такие!”

Я ж говорю, верно сказал о Льве Николаевиче Иван Солоневич: "Лев Толстой, разочарованный крепостник, с одной стороны, рисовал быт русской знати, окрашенный в цвета розовой идеализации этого быта, и с другой - отражал чувство обречённости родного писателю слоя.....не "непротивление злу", а Суворовы...."

Пожалуй, единственный из русских писателей, к кому можно обратиться по поводу быта русского крестьянства второй половины XIX века, это Глеб Иванович Успенский. Его творчество неслучайно высоко оценивал Лев Давыдович Троцкий, т.к. сам Троцкий вышел из семьи колонистов-землевладельцев. (Редкий случай).

Но голодухи в РИ не знаменовались миллионами жертв, как в 1932-1933 году, когда родственники ели друг друга (Как там говорил Чикотило: "Я стал маньяком потому, что в 1933 году моя мать съела на моих глазах моего младшего брата").. Тогда был хоть какой-то хлеб с лебедой.

[лора25]

(Как там говорил Чикотило: "Я стал маньяком потому, что в 1933 году моя мать съела на моих глазах моего младшего брата").. Тогда был хоть какой-то хлеб с лебедой.

в народе говорили " Был царь-дурачок и хлеб был за пятачок , а пришли коммунисты и хлеба стало неысты"
Nilstear где-то давал ссылку , что в голодные годы в России при Царе Николае Втором создавались бесплатные столовые для голодающих .
Жестокость коммунистического режима и при Ленине , а особенно при Сталине можно прировнять лишь к Холокосту .

У Чикатило было хорошее оправдание ... тут можно кем угодно стать , жаль единственное , что мать и его не съела.

[Мухомор]

Так может быть, НЕ коллективизация с/х ключевое слово, а МОДЕРНИЗАЦИЯ?

Для того чтобы проводить модернизацию нужно было проводить коллективизацию. Я же все написал.
Для использования техники нужны большие участки земли. Для этого необходимо было либо сгонять 99 процентов (десятки миллионов) крестьян со своих небольших участков и отдавать их оставшимся фермерам или объединять крестьян в колхозы. А вы что бы стали делать? Дали бы трактора одному проценту самых крепких хозяйств чтоб они смогли обрабатывать свои небольшие участки по несколько гектаров? Проблемы это бы не решило. Для того чтобы дать трактора всем крестьянам нужна мощная индустрия для которой нужны рабочие руки которые пахали сохой в поле. А еще нужно было срочно делать много танков пушек и самолетов потому что кругом враги. А для производства брони нужен никель, неосвоенные месторождения которого находились далеко на севере. Ну и плюс ситуация в самой власти. Короче сложное было время.

Сколько людей погибло от голодоморов царских времен неизвестно - существуют разные оценки от сотен тысяч до миллиона в год. Бабушек переживших царь голод времен Льва Толстого тоже уже не осталось.

[Nilstear]

Нет, ну вам надо лично бумагу под нос показать и тогда вы изволите поверить?

Т.е. как я и предполагал: требуемого приказа увидеть ни в каком виде нельзя.

При освобождении нашего села к нам в хату зашёл комиссар, а брат моей прабабушки был в 17 лет рослым, под метр девяносто. Увидев его, он сказал:
-О, лоб здоровый! Быстро иди получать шинель, сапоги.
Конечно, потом мы его уже никогда не увидели.

Здоровенный 17-и летний парень, выглядевший старше своего возраста, по вашему определению, подходит под понятие "мальчик"? Или "старик"? Он сам не изьявлял желания воевать с захватчиками - был хворым, страдал плоскостопием, близоркостью?

А, по-моему, достаточно и ОУН-УПА Бандеры и Мельника и лесных братьев, чтобы у западноукраинцев и прибалтов после "дружеского" воссоединения навеки сложилась стойкая ненависть к старшему русскому брату благодаря Сталину.

По вашему "достаточно для" чего? Для появления всенародной ненависти к русским оккупантам у большинства народов восточной Европы? Почитайте, что пишет Г. Померанц - у него все народы, освобождённые в ходе ВОВ от немца испытывали ненависть к СССР \ к русским.

Спойлер

Цветами, хлебом, вином и народными плясками и Вермахт встречали. Встречают по одёжке...

Как только после смерти Сталина в этих соцстранах народ почувтвовал некоторую либерализацию, то понеслось - антисоветский мятеж в Венгрии 1956 года, "Пражская весна" в Чехословакии 1968 года, "Солидарность" в Польше с 1980 года.

Особенно в этом ряду польская "Солидарность" радует. Не прошло и полвека после смерти Сталина...

[Nilstear]

Для того чтобы проводить модернизацию нужно было проводить коллективизацию.

Можно было проводить коллективизацию, как тотальное укрупнение хозяйств не такими драконовскими методами, как это делали коммунисты. Кроме того, коммунистическая установка по работе с крестьянином изначально была не верна (да и не могла быть другой).

Для использования техники нужны большие участки земли. Для этого необходимо было либо сгонять 99 процентов (десятки миллионов) крестьян со своих небольших участков и отдавать их оставшимся фермерам или объединять крестьян в колхозы.

Не обязательно было сгонять и загонять. Скотские категории обращения с людьми, в духе крепостного права. Коммунистов оправдывала, в их глазах, идеология отказа (в перспективе) от монетаристкой системы обмена. Колхозы так и организовывались - на безденежной основе.

А еще нужно было срочно делать много танков пушек и самолетов потому что кругом враги. А для производства брони нужен никель, неосвоенные месторождения которого находились далеко на севере.

Не... Не опрадывалась коллективизация милитаристскими нуждами. В начале 30-х годов не уделялось внимания механизации армии. На индустриализацию требовались мирные машины, станки, люди. И никель на севере тогда ещё не был открыт.
Это была вообще чужая земля, с сегодняшним (!) никелем

Финляндия уступила СССР полуостров Рыбачий на севере, часть Карелии с Выборгом, северное Приладожье, а полуостров Ханко был передан России в аренду сроком на 30 лет.

[Монархист]

Здоровенный 17-и летний парень, выглядевший старше своего возраста, по вашему определению, подходит под понятие "мальчик"? Или "старик"? Он сам не изьявлял желания воевать с захватчиками - был хворым, страдал плоскостопием, близоркостью?

Я ж говорю, что мы не докажем друг другу ничего. Вы считаете, что нужно было воевать человеческими ресурсами и бросать в бой, без учебки, пацанов. И я очень сомневаюсь, что этому брату моей бабушки дали винтовку. Т.е. воевать чел. мясом. Хотя чел. ресурсы тогда у страны были. В ГУЛаге. Лучше б дали винтовки сидевшим политическим, чем уркам. +освободилось бы для фронта большое число вертухаев из войск НКВД.

По вашему "достаточно для" чего? Для появления всенародной ненависти к русским оккупантам у большинства народов восточной Европы? Почитайте, что пишет Г. Померанц - у него все народы, освобождённые в ходе ВОВ от немца испытывали ненависть к СССР \ к русским.

Как результат сталинизма сейчас - общая нелюбовь к России всех стран Восточной Европы, ну разве что кроме болгаров и сербов. Но это, как я уже говорил, благодаря освободительной политики РИ на Балканах 1877-1878 гг.

А вы предпочитаете закрыться, как страус, и не знать всей правды, читая прилизанные советские военные мемуары? Про то, как наши освободители насиловали немецких женщин (сейчас в "Жди меня" многие немцы 1945-47 г.р. разыскивают русских отцов - это может служить доказательством для вас?). Одну 70-летнюю немку группой изнасиловали, как вспоминает Померанц. Или как немецкие женщины сидели в бомбоубежище всё лето 1945 года, скрываясь от советских солдат и выходили из него по ночам за продуктами. А однажды эту "нычку" нашёл один советский офицер с друзьями и выбрал из немецих баб самую красивую - она была звездой немецкого кино и её насиловали всем штабом потом по несколько раз на день. А мародёрство советских солдат и офицеров. Все драгоценности, часы, предметы искусства - всё грабилось. У одной немки из восьми часов в доме остались лишь каминные с чел. рост и она по глупости хотела писать просьбу будущему правительству, чтоб выпускали только часы-гиганты, к-е нельзя бы было украсть. Ещё запомнилось из Мемуаров Григория Соломоновича, как его в Берлине просили остановить грабёж их квартиры, увидев в нём еврея, семья берлинских евреев, уцелевших от холокоста (этот вариант был возможен в нацистской Германии, если они приняли христианство до 1933 года)

Я считаю, молодому поколению надо знать ПРАВДУ о войне. То, что написал тогда в стол Померанц, это передавалось со слов вернувшихся с фронта шёпотом и никто бы из фронтовиков это не рискнул облечь в лит. форму. Но я это слышал от фронтовиков - про беспределы наших войск в Германии. Тогда бы это была статья УК СССР "Клевета" (УК РСФСР от 1960 г. 130).

[Nilstear]

Вы считаете, что нужно было воевать человеческими ресурсами и бросать в бой, без учебки, пацанов.

Вот не надо на меня навирать и придумывать
Покажите ссылкой и процитируйте: где я это писал?

Хотя чел. ресурсы тогда у страны были. В ГУЛаге. Лучше б дали винтовки сидевшим политическим, чем уркам. +освободилось бы для фронта большое число вертухаев из войск НКВД.

Вы как, считаете, что вы хорошо понимаете описываемую вами ситуацию?
В ГУЛаге, т.е. в лагерях было не так уж мого здорового народа. И советская власть им правильно не доверяла. Чернорубашечников использовали в умеренных количествах - можно было записаться на фронт и (при положительном решении соотв. органов) искупить кровью. Слышали о таком выражении? Только не политическим. Потому что политические потому и валили лес, добывали руду, работали на заводах оборонки и т.д. - вдали от фронта, что их боялись подпускать близко к противнику. Вы никогда не слышали о десанте на куст лагерей Коми, организованный комбригом Бессоновым? Вы думаете, он один такой умный был?

А вы предпочитаете закрыться, как страус, и не знать всей правды, читая прилизанные советские военные мемуары?

С чего вы решили, что я что-то какое предпочитаю? Опять придумываете удобное?
Мне доступна инфа о той войне не только на русском, но и на других языках, знаете ли

как наши освободители насиловали немецких женщин (сейчас в "Жди меня" многие немцы 1945-47 г.р. разыскивают русских отцов - это может служить доказательством для вас?). Одну 70-летнюю немку группой изнасиловали, как вспоминает Померанц.

Как-то вас, вслед за Померанцем, постельная тема болезненно интересует... Кто, кого, сколько и в какой позиции
Немцы войдя на территорию СССР воздержанием тоже не страдали. НО! В отличии от упорядоченного Вермахта коммандование РККА не считало достойным заниматься такими смешными вопросами, как полевые туалеты или публичные дома для своих военнослужащих. В российской традиции так считается, что заниматься этими вопросами интендатской службе зазорно и вообще - не военное это дело.
Поэтому офицеры и солдаты были вынужденны заниматься своими проблемами сами: сами возводить пресловутые выгребные ямы, сколачивать столы для еды, искать женщин для удовлетворения, добывать уголь для обогрева и т.д.
Воюют в основном здоровые, мужественные люди. С малым процентом импотентов.
В советской армии о бытовых мелочах думать не привыкли
Т.е. опять тотальная некомпетентность. Этого я и не отрицаю.
Померанц вспоминает (?) о какой-то венгерке или немке, которую множественно изнасиловали? Он - очевидец \ участник?

Ещё запомнилось из Мемуаров Григория Соломоновича, как его в Берлине просили остановить грабёж их квартиры, увидев в нём еврея, семья берлинских евреев, уцелевших от холокоста (этот вариант был возможен в нацистской Германии, если они приняли христианство до 1933 года)

Это Померанц про христианство написал или вы сами додумали?
Расовый отдел вычислял этнических евреев не по вероисповеданию, а по метрикам. Которые простирались далеко за 1933 г.

Спойлер

Но в гитлеровской Германии, если вы хотите "знать ПРАВДУ о войне" был целый класс, так называемых "ценных евреев", которых не посылали в газовые камеры. Не говоря уже о половинках и четвертинках, которые даже (!) делали успешную военную карьеру, награждались орденами и т.д. Единственное, где они не могли служить это в СС. Не велика потеря...

P.S. Про бордельную службу. На русском

[Мухомор]

Можно было проводить коллективизацию, как тотальное укрупнение хозяйств не такими драконовскими методами, как это делали коммунисты. Кроме того, коммунистическая установка по работе с крестьянином

Вот. Коллективизацию нужно было проводить.

[Мухомор]

Как результат сталинизма сейчас - общая нелюбовь к России всех стран Восточной Европы, ну разве что кроме болгаров и сербов. Но это, как я уже говорил, благодаря освободительной политики РИ на Балканах 1877-1878 гг.

А вы предпочитаете закрыться, как страус, и не знать всей правды, читая прилизанные советские военные мемуары? Про то, как наши освободители насиловали немецких женщин (сейчас в "Жди меня" многие немцы 1945-47 г.р. разыскивают русских отцов - это может служить доказательством для вас?). Одну 70-летнюю немку группой изнасиловали, как вспоминает Померанц. Или как немецкие женщины сидели в бомбоубежище всё лето 1945 года, скрываясь от советских солдат и выходили из него по ночам за продуктами. А однажды эту "нычку" нашёл один советский офицер с друзьями и выбрал из немецих баб самую красивую - она была звездой немецкого кино и её насиловали всем штабом потом по несколько раз на день. А мародёрство советских солдат и офицеров. Все драгоценности, часы, предметы искусства - всё грабилось. У одной немки из восьми часов в доме остались лишь каминные с чел. рост и она по глупости хотела писать просьбу будущему правительству, чтоб выпускали только часы-гиганты, к-е нельзя бы было украсть. Ещё запомнилось из Мемуаров Григория Соломоновича, как его в Берлине просили остановить грабёж их квартиры, увидев в нём еврея, семья берлинских евреев, уцелевших от холокоста (этот вариант был возможен в нацистской Германии, если они приняли христианство до 1933 года)

Я считаю, молодому поколению надо знать ПРАВДУ о войне. То, что написал тогда в стол Померанц, это передавалось со слов вернувшихся с фронта шёпотом и никто бы из фронтовиков это не рискнул облечь в лит. форму. Но я это слышал от фронтовиков - про беспределы наших войск в Германии. Тогда бы это была статья УК СССР "Клевета" (УК РСФСР от 1960 г. 130).

Да вся эта "любовь"-"нелюбовь" регулируется через пропаганду по телевизору. Вот у поляков к нам стойкая "нелюбовь" из за того что Сталин якобы разделил Польшу с Гитлером и вместе с этим Пилсудский, развязавший советско польскую войну в 20-м и заключивший с Гитлером договор о ненападении в 34-м, числится у них в национальных героях. Если почаще рассказывать об этом по первому каналу то и у нас к ним тоже возникнет стойкая "нелюбовь".
На счет миллиардов изнасилованных немок тоже много врут. В любом случае "союзники" поступали намного проще - просто брали и сжигали мирные немецкие города вместе со всеми жителями и не заморачивались. Представляете никаких концлагерей и газовых камер просто взять всех и спалить сверху огненными штормами а потом все списать на войну.

А потом еще после войны планировали как можно использовать немцев для войны против нас и не сделали этого только потому что не решились.
http://www.coldwar.ru/bases/operation-unthinkable.php
Зато у немцев теперь к ним стойкая "любовь".