ЧЮ

Список разделов Главное Взаимопомощь

Описание: Здесь вы можете обратиться к форумчанам за помощью в решении ваших насущных проблем.
Внимание: в этом разделе автор созданной темы автоматически назначается Куратором темы, имеющим право удалять сообщения, а также закрывать и открывать свои темы.
Просьба к авторам тем: не злоупотреблять этими правами.

#1 SvETTUS1 » Вс, 16 июня 2013, 11:20

Почему у некоторых людей отсутствует чувство юмора? Как вариант- отсутствие энергии. Но какой? Не физической точно. А на каком уровне -астральном? ментальном? Наверное, отсутствие ЧЮ- это типа болезни штоли. Есть же дислексики - люди, которые не могут читать и писать, но в остальном могущие быть весьма талантливыми. Но здесь понятно. А с ЧЮ- непонятно. Что может блокировать отсутствие этого чувства?
SvETTUS1
Автор темы


#41 dobrovolya » Чт, 20 июня 2013, 19:46

SvETTUS1, :rose: в продолжение мысли... аутизм идет от гиперфункции сознания, т.е. получается, отсутствие юмора говорит о зацепленности за основы жизни на уровне сознания, гордыня? давно замечала, что люди, способные посмеяться над самим собой, не боящиеся выглядеть смешными в чьих-то там глазах, обычно добрые, мягкие...
dobrovolya
Аватара
Сообщения: 8212
Темы: 30
Зарегистрирован: Чт, 26 февраля 2009
С нами: 15 лет 1 месяц

#42 SvETTUS1 » Пт, 21 июня 2013, 7:59

dobrovolya, у аутистов нет ЧЮ ? :no: Когда чел попадает в тяжелое ДТП, вряд ли близких будет беспокоить его насморк. Дочитала вчера книгу. И поняла , что я тоже аутист. А "оглянувшись вокруг"... мне стало грустно. Мир инвалидов.
Спойлер
Художник-аутист

– НАРИСУЙ-КА вот эту штуку, – говорю я, протягивая Хосе свои карманные часы.
Ему двадцать один год; диагноз – безнадежная умственная неполноценность. Несколько часов назад с ним случился сильнейший судорожный припадок – такое происходит регулярно. Худой, хрупкий юноша…
Услышав просьбу порисовать, внезапно преображается. Нет больше рассеянности, нет скрытой тревоги. Осторожно, как талисман или драгоценность, берет часы, кладет перед собой, долго, внимательно изучает.
– Да он же идиот, – вмешивается смотритель. – И просить не стоит. Он даже не знает, что такое часы, время сказать не может. Он и говорить-то практически не умеет. Врачи его аутистом зовут, а по мне – чистый идиот.
Хосе бледнеет – скорее от тона, чем от самих слов: смотритель сказал раньше, что слов он не понимает.
– Давай, – говорю я ему. – Я знаю, ты можешь.
Хосе рисует в абсолютной тишине, полностью отключившись от внешнего мира и сосредоточившись на маленьком предмете. В первый раз я замечаю в нем решительность, собранность, концентрацию внимания. Он рисует быстро, но тщательно – твердой, четкой линией, ничего не стирая.
Если можно, я почти всегда прошу пациентов что-нибудь написать или нарисовать. С одной стороны, это помогает определить примерный перечень нарушений, с другой – в письме и рисунке проявляется человеческий характер, стиль.
Вот и сейчас результаты налицо. Хосе на удивление верно воспроизвел часы. Все элементы на месте (во всяком случае, все ключевые элементы – нет только надписей «Westclox», «shock resistant», «made in USA»). Ha рисунке отражено не просто точное время (11:31), но и каждое минутное деление, внутренний секундный циферблат и, наконец, ребристый винт завода и трапециевидное ушко для цепочки. Ушко удивительным образом выросло, но во всем остальном пропорции сохранены. Ах да, цифры! – они оказались разных размеров и форм, одни тонкие, другие толстые, некоторые вдоль ободка, другие ближе к центру; кроме обычных, попадаются замысловатые, даже как будто готические. И внутренний циферблат – в оригинале он почти не заметен, а на рисунке виден отчетливо, как на старинных астролябиях. Общее впечатление передано поразительно верно, часы ожили – а ведь смотритель сказал, что Хосе не понимает, что такое время. В целом, странная смесь абсолютной, почти навязчивой точности и любопытных вариаций.
Как же так, – не могу успокоиться я по пути домой, – идиот, аутист? Нет-нет, тут должно быть что-то еще…
В тот первый раз, в воскресенье вечером, я приехал к Хосе по неотложному вызову. Все выходные его мучили сильнейшие судороги, и накануне вечером я по телефону назначил ему новое лекарство. После было решено, что судороги «взяты под контроль», и больше моего совета не потребовалось. И все же я никак не мог забыть эти часы: в том, как нарисовал их Хосе, была какая-то загадка. Нужно было повидать его еще раз, и я назначил следующую встречу. Я также запросил полную историю болезни – при первой консультации мне удалось взглянуть только на направление, в котором не было почти никаких сведений о Хосе.
Не зная, зачем его опять тащат к врачу (думаю, ему было все равно), Хосе явился в клинику со скучающей миной, но, увидев меня, весь просиял. Исчезло выражение скуки и равнодушия, которое я запомнил с прошлого раза, и лицо его озарилось внезапной робкой улыбкой – словно приотворилась какая-то наглухо закрытая дверь.
– Я думал о тебе, Хосе, – сказал я ему, протягивая авторучку. – Ну что, порисуем еще?
Даже не понимая слов, он все легко уловил по тону.
Что бы предложить ему нарисовать? Как всегда, у меня под рукой оказался очередной номер журнала «Дороги Аризоны». Я люблю это издание за отличные иллюстрации и обычно ношу с собой, используя при неврологическом тестировании. На этот раз фотография на обложке изображала идиллическую картину – озеро и два человека в каноэ на фоне гор и заката. Хосе начал с переднего плана, с почти черной массы берега, резко контрастировавшей с более светлой водой. Очертив ее точными линиями, он принялся закрашивать центральную часть. Но тут нужна была кисточка, а не ручка.
– Давай это пропустим, – посоветовал я. – Начнем прямо с каноэ.
Хосе послушался и быстро, почти без колебаний вывел силуэты людей и корпус. Затем он бросил взгляд на оригинал, отвел глаза, как бы фиксируя изображение в уме, и, косо наклонив ручку, решительно нанес штриховку.
Все это меня опять удивило, причем даже больше, чем в прошлый раз, поскольку речь теперь шла о целой сцене. Поразительна была скорость и абсолютная точность, с которой был сделан рисунок, особенно если учесть, что Хосе лишь раз мельком взглянул на обложку, сразу запомнив все необходимое. Это решительно противоречило предположению о простом копировании (смотритель как-то обозвал Хосе «ксероксом») и говорило об усвоении картинки как целостной сцены, о развитых способностях не механического воспроизведения, а понимания изображенного.
Более того, если присмотреться к рисунку, в нем можно различить драматический элемент, которого нет в оригинале. Крошечные человеческие фигурки увеличены, они живут и действуют, тогда как на фотографии это почти не заметно. Все элементы, при помощи которых Ричард Вольгейм определяет «иконичность», – субъективность взгляда, сознательность, драматизация – присутствуют в рисунке. Способность точной передачи у Хосе, несомненно, сочетается с воображением и оригинальностью. Он рисует не просто каноэ, но свое каноэ, личный взгляд на него.
Еще полистав журнал, я наткнулся на статью о ловле форели. На одной из страниц акварель в мягких тонах изображала ручей среди скал и деревьев. На переднем плане радужная форель, казалось, готова была выпрыгнуть из воды.
– Нарисуй мне вот эту рыбу, – попросил я Хосе.
Он изучил картинку и, улыбнувшись своим мыслям, склонился над листом. С видимым удовольствием, улыбаясь все шире, он принялся рисовать. Через некоторое время заулыбался и я: освоившись в моем присутствии, Хосе вошел во вкус, и передо мной оживала не просто рыба, но рыба с «характером».
В оригинале всякая индивидуальность отсутствовала – существо на ней смотрелось двумерным, безжизненным и смахивало скорее на чучело. Нарисованное же Хосе, напротив, было абсолютно трехмерно, объемно и гораздо больше напоминало живую рыбу. Добавились не просто достоверность и жизнь, но что-то еще, что-то крайне выразительное, хотя и не вполне рыбье: зияющая пасть кита, крокодилье рыльце, человеческий глаз с узнаваемо-лукавым выражением. Ясно было, почему Хосе улыбался: рыбина вышла очень смешная – живая форель-прощелыга, сказочный персонаж, что-то вроде Лакея-лягушки из «Алисы в Стране Чудес».
Теперь мне было над чем задуматься. В прошлый раз часы удивили и заинтриговали меня, но никаких выводов я сделать еще не мог. Каноэ показало, что Хосе обладал по меньшей мере мощной зрительной памятью. Рыба же выявила живое и ясное воображение, чувство юмора и особого рода сказочную фантазию. Речь, конечно, не шла о высокой живописи – я имел дело с примитивом, с детским рисунком, – но приметы настоящего искусства были налицо. Открытие это оказалось весьма неожиданным, поскольку воображения и игры никак не станешь ожидать ни от аутиста, ни от идиота, пусть хоть трижды ученого. Так, по крайней мере, принято считать.
Много лет назад моя хорошая знакомая, невролог Изабель Рапен, уже принимала Хосе в детской неврологической клинике в связи с упорными судорогами. На основании своего обширного опыта она тогда заключила, что он аутист. Вот что писала доктор Рапен об этом заболевании:
Небольшой процент детей с аутизмом обладает исключительными способностями к расшифровке письменных текстов и погружается в мир гиперлексии или чисел… Поразительное умение некоторых таких пациентов складывать головоломки, разбирать механические игрушки и расшифровывать тексты связаны, возможно, с последствиями чрезмерной концентрации их внимания и познавательной активности на внеречевых пространственно-зрительных задачах в ущерб овладению устной речью; не исключено также, что подобная переориентация вызывается действием компенсаторных механизмов.
Сходные соображения, особенно в отношении детских рисунков, высказывает Лорна Селфе в своей необыкновенной книге «Надя» (1978). Проанализировав литературу, она заключает, что все дарования аутистов и ученых идиотов наука объясняет только расчетом и безличной памятью и никогда – воображением и другими личностными способностями. Если, в очень редких случаях, такие дети рисуют, считается, что это происходит чисто механически. В литературе описаны лишь «отдельные островки навыков», «изолированные умения». Там нет места для человеческого, не говоря уже о творческом.
Кто же такой Хосе, спрашивал я себя? Что он за существо? Что чувствует, как пришел он к своему теперешнему состоянию? И можно ли хоть как-то ему помочь?
Получив толстую папку с полной историей болезни, я был поражен огромным количеством данных, собранных с того момента, как в возрасте восьми лет с Хосе случился первый приступ его странной болезни. Произошло это так: внезапно у него начался сильный жар, который сопровождался непрерывными судорогами (припадки продолжаются и по сей день); вскоре появились и быстро усилились симптомы нарушения мозговой деятельности и аутизма (врачи с самого начала не могли установить точную природу заболевания). Анализы спинномозговой жидкости на этой стадии заболевания были очень плохими, и врачи сошлись во мнении, что Хосе перенес нечто вроде энцефалита. У него наблюдались судорожные припадки самых разнообразных типов: малые и большие эпилептические, акинетические и психомоторные, причем эти последние – чрезвычайно сложной разновидности.
Психомоторные судороги могут сопровождаться внезапными вспышками эмоций и буйства, а также необычным поведением между припадками (так называемый психомоторный тип личности). Такие судороги вызываются нарушениями функции височных долей головного мозга, и многочисленные энцефалограммы подтвердили наличие у Хосе двустороннего расстройства именно этих отделов мозга.
В мозгу человека височные доли отвечают, среди прочего, за обработку звуковой информации; они играют особенно важную роль в механизмах образования и восприятия речи. Доктор Рапен не просто диагностировала у Хосе аутизм, но заподозрила также, что нарушения функции височных долей приводят у него к слухоречевой агнозии – неспособности распознавать звуки речи и связанной с этим неспособности говорить и понимать окружающих. Этим предположением она пыталась объяснить загадочное явление речевой регрессии Хосе. По словам родителей, до болезни ребенок нормально говорил, но при наступлении острого периода «онемел» и полностью прекратил всякий контакт с людьми. Все многочисленные интерпретации этого факта – как психиатрические, так и неврологические – оставались только гипотезами.
Несмотря на все эти нарушения, по меньшей мере одна из способностей Хосе не пострадала и даже (возможно, в силу компенсаторного механизма) усилилась: у ребенка был замечательный талант к рисованию. Талант этот проявился с самого раннего детства и, похоже, был наследственным: его отец всегда любил рисовать, а брат, намного старше Хосе, стал успешным художником.
Как я уже упоминал, острый период болезни сопровождался тяжелыми судорогами, которые никак не удавалось остановить. В день случалось по двадцать – тридцать тяжелых припадков, а также бесчисленные «мелкие» эпизоды: падения, отключения сознания, «сновидные» состояния. Затем наступила потеря речи и общая интеллектуальная и эмоциональная регрессия. Хосе оказался в странном и трагическом положении. Он перестал ходить в школу (какое-то время к нему еще приглашали частного преподавателя) и в конце концов оказался замкнут в кругу семьи – пожизненный инвалид, аутист, возможно афатик, умственно отсталый ребенок. Считалось, что он неизлечим и не поддается обучению. Случай его казался абсолютно безнадежным. Хосе был намного младше всех своих братьев и сестер – поздний ребенок почти пятидесятилетней женщины. К девяти годам он полностью выпал из реальности, оказался вне общества и школы, вне той нормальной среды, которая окружает обычных детей.
Пятнадцать лет Хосе почти не выходил из дома. В качестве объяснения приводились обычно его «упорные» судороги. Мать Хосе говорила, что не решается выводить сына на улицу из-за боязни, что его бесконечные припадки будут происходить на людях. Лечащие врачи перепробовали множество препаратов, помогающих остановить судороги, но эпилепсия казалась неизлечимой – так, во всяком случае, утверждалось в истории болезни.
У нас почти нет информации о том, что произошло за эти годы. Хосе исчез из мира, ушел из-под медицинского и любого другого наблюдения. Он мог бы так и кануть в небытие, содрогаясь в конвульсиях в своей одинокой подвальной комнате, не случись с ним сильного психического «взрыва», который окончился первой в его жизни госпитализацией.
Добавим, что там, в подвале, внутренняя жизнь Хосе все же не угасла окончательно. Он просил и жадно рассматривал журналы, предпочитая издания по естественной истории и географии. Кроме того, урывая время между припадками и сыпавшимися на него попреками, он находил огрызки карандашей и рисовал. Эти рисунки, похоже, были его единственной связью с внешним миром, в особенности с миром живой природы. В детстве он часто ездил с отцом за город на этюды и полюбил растения и животных, так что теперь их изображения оставались той тонкой нитью, которая соединяла его с реальностью.
Такой была его жизнь, реконструированная мной на основании различных источников, прежде всего истории болезни, которая оказалась весьма примечательным набором документов – и тем, что в них содержалось, и тем, что отсутствовало. Мне пришлось также полагаться на свидетельства очевидцев, в частности, работника отдела социального обеспечения, который заинтересовался случаем Хосе, приходил к нему домой, но ничем не смог помочь. Свою роль сыграли и рассказы постаревших и больных родителей. Но все это так никогда бы и не вышло на поверхность, не случись с Хосе этого первого внезапного и страшного приступа буйства – настоящего взрыва, когда он неистовствовал и крушил вещи и в конце концов попал в больницу.
Что могло вызвать эту ярость? Можно ли считать ее бешенством эпилептического происхождения ? Просто «психозом», в соответствии с примитивной формулировкой врача приемного покоя? Или же мы имели дело с отчаянным криком о помощи, с попыткой немой, доведенной до последней крайности души хоть как-то сообщить окружающим о своих мучениях?
Ясно одно: госпитализация и применение новых мощных лекарств, унявших на время судороги, впервые позволили Хосе свободно вздохнуть; копившееся в нем с восьми лет физиологическое и психическое напряжение разрядилось.
Государственные больницы часто рассматривают как «тотальные учреждения» , способствующие деградации пациента. Это, без сомнения, справедливо, причем в колоссальных масштабах. Однако больница может стать и настоящим убежищем, о чем Гофман почти не упоминает. Измученная, потерявшаяся в мире душа иногда находит там приют и отдых – счастливое сочетание свободы и порядка, которое ей так необходимо.
Органическая эпилепсия и разлад в доме привели к тому, что Хосе на время оказался во власти хаоса. Он превратился в раба, в пленника своих родителей и болезни, и больница стала для него благословенным и, возможно, спасительным местом. Встречаясь с ним, я видел, что он и сам хорошо это понимает.
Из замкнутой, душной атмосферы семьи Хосе внезапно перешел в другой мир, где его ждали уход и внимание. Медицинские работники относились к нему с профессиональной отстраненностью, не допуская оценочных и обвинительных суждений и вместе с тем проявляя глубокое понимание его проблем и внутренних состояний. Такое отношение приносило свои плоды, и через месяц к Хосе стала возвращаться надежда. Он ожил, а самое главное, начал тянуться к людям – впервые с тех пор, как в восьмилетнем возрасте у него развился аутизм.
Но надежда и человеческий контакт давались ему непросто. Он переживал их как запретные и особо опасные формы чувств и поведения. Целых пятнадцать лет Хосе жил в тщательно охраняемом замкнутом пространстве – Бруно Беттельгейм называл его «пустой крепостью» . И все же мир Хосе никогда не был абсолютно пустым – он был наполнен стремлением к живой природе. Эта часть личности Хосе не отмерла; эта дверь всегда оставалась открытой. Но сейчас, в больнице, появилась новая возможность – человеческий контакт. Соблазн общения возник слишком внезапно, напряжение оказалось слишком сильным, и именно в моменты возможного сближения с людьми Хосе отбрасывало назад, в болезнь, к безопасности привычного состояния. Он снова и снова уходил в себя, возвращался к примитивным раскачивающимся движениям, которые в свое время стали первыми симптомами развивавшегося аутизма.
Наша третья встреча произошла в клинике. На этот раз я пришел к нему сам, без предупреждения, и обнаружил его в приемном отделении. Раскачиваясь, закрыв лицо и глаза, он сидел в страшной, полной больных комнате отдыха – живая картина регрессии. Меня охватил ужас. После первых встреч, принимая желаемое за действительное, я поддался иллюзии скорого выздоровления, и мне потребовалось увидеть Хосе в состоянии резкого ухудшения и регрессии (позже оно не раз возвращалось), чтобы понять, что легкого «пробуждения» не будет и что впереди – опасный и рискованный путь. Что ждет его на этом пути? Ко всем моим надеждам примешивался теперь страх, ибо я наконец осознал, до какой степени Хосе сжился со своей тюрьмой.
Услышав мой голос, он тут же вскочил и радостно побежал за мной в комнату для рисования. Зная, что Хосе недолюбливает цветные мелки (только они и разрешались в отделении), я снова достал из кармана ручку.
– Помнишь ту рыбу, в прошлый раз? – спросил я и, не зная, понимает ли он мои слова, попытался очертить ее контур в воздухе. – Можешь опять нарисовать?
Он решительно кивнул и взял ручку.
«С тех пор прошло три недели, – думал я. – Вспомнит или нет?»
Хосе на мгновение закрыл глаза, как бы вызывая в памяти образ, и принялся за дело. На листе бумаги опять появилась форель, вся в радужных пятнах, с острыми плавниками и раздвоенным хвостом, но на этот раз в ней отчетливо проступали человеческие черты. Появилась чудная ноздря (откуда у рыбы ноздри?) и пухлые губы. Я хотел уже забрать ручку, но он дал понять, что еще не закончил. Что еще он задумал? Оказалось, что он рисовал не отдельный образ, а целую сцену. Раньше рыба существовала сама по себе, как изолированное иконическое существо, – теперь же она стала частью окружающего мира, частью большего события. Хосе быстро дорисовал еще одну маленькую ныряющую рыбку – товарища, – и от рисунка тут же возникло ощущение плескучей, живой игры. Закончив, он очертил горизонтальную поверхность воды и вдруг завершил ее бурной, набегавшей на рыб волной. Рисуя волну, Хосе разволновался, и у него вырвался странный крик.
Я не мог отделаться от мысли, что рисунок символичен, хотя, возможно, это было слишком легковесное объяснение. Неужели большая и маленькая рыбы изображали меня и его? Важно было еще и то, что без всяких намеков и подсказок с моей стороны Хосе пришло в голову добавить новый элемент – взаимодействие, живую игру. Раньше в его рисунках, как и в его жизни, всякий контакт отсутствовал. Теперь же, пусть символически и зрительно, элемент общения проник в его мир. Можно ли было это проверить? И каков смысл сердитой, мстительной волны?
Я решил, что лучше оставить зыбкую почву свободных ассоциаций. В рисунке, безусловно, чувствовалась надежда и новые возможности, но они сопровождались отчетливым ощущением опасности. Нужно было вернуться к невинной надежности природы, оставив позади первородный грех человеческой близости.
На столе перед нами лежала рождественская открытка – малиновка на пеньке в окружении снега и темных ветвей. Я указал Хосе на птицу и дал авторучку.
Он рисовал тонкими, точными линиями, а птичью грудку закрасил красным. Лапки малиновки оканчивались вцепившимися в кору коготками (меня всегда поражало стремление Хосе подчеркивать хваткость, цепкость рук и лап – навязчивая потребность в надежном контакте). Но что это? Сухая зимняя ветка рядом с пнем вдруг разрослась, выпустила новые отростки и пышно расцвела. Возможно, в изображении имелись и другие детали, обладавшие символическим смыслом, но одно радостное превращение больше всего бросалось в глаза: зима сменилась на рисунке Хосе весной.
…Через некоторое время Хосе наконец начал говорить. Впрочем, для описания вырывавшихся у него странных, запинающихся, невнятных звуков едва ли годится слово «говорить». Звуки эти вначале путали и нас, и его самого, так как все мы – и сам Хосе в первую очередь – считали, что он абсолютно и неисправимо нем. Причину этого видели в отсутствии у него и способности, и желания пользоваться речью. Чувствовалось, что в молчании Хосе помимо самого факта имелся еще и определенный внутренний выбор. В какой мере его молчание было связано с органическими нарушениями, а в какой – с мотивировкой, выяснить было невозможно.
Итак, несмотря на то, что расстройство височных долей удалось взять под контроль, окончательного выздоровления не произошло. Энцефалограммы Хосе так и не вернулись к норме. Они по-прежнему показывали присутствие фоновой электрической активности, время от времени перебиваемой пиками, аритмией и медленными волнами. Даже совладав с конвульсиями, Хосе так и не оправился от нанесенного ими ущерба. И все же по сравнению с его состоянием на момент поступления в больницу произошло огромное улучшение.
Нам удалось также значительно повысить речевой потенциал Хосе, но при этом было очевидно, что ему придется до конца жизни бороться с нарушениями способности понимать, распознавать речь и пользоваться ею. И тем не менее изменилось главное: там, где раньше, отвергая все попытки сближения, он с каким-то безнадежным извращенным наслаждением принимал свою немоту, теперь явственно различалась борьба за понимание и овладение языком. В этой борьбе все мы, во главе с логопедом, всячески старались ему помочь.
Раньше нарушение речевых способностей Хосе и его отказ говорить, дополняя друг друга, усиливали злокачественность болезни; теперь же восстановление речи и попытки вступить в общение счастливо сочетались с благотворным процессом выздоровления. Несмотря на это, даже самые оптимистично настроенные среди нас понимали, что Хосе никогда не будет говорить свободно, что речь не сможет стать для него способом подлинного самовыражения и навсегда останется служанкой обыденных потребностей. Он тоже это чувствовал и, продолжая борьбу за восстановление речевых навыков, все настойчивее, все яростнее пытался выразить себя в рисовании.
Расскажу еще один, последний эпизод. В какой-то момент Хосе перевели из бурлящего приемного отделения в более спокойную палату для специальных больных. Эта палата меньше походила на тюрьму и отличалась особой домашней атмосферой; тут работало много высококвалифицированных специалистов, и вообще, в отличие от большинства других отделений и больниц, все было устроено так, что пациенты-аутисты могли почувствовать столь необходимое им человеческое тепло и заботу. Беттельгейм назвал бы эту палату настоящим «домом души». Когда я в первый раз пришел туда навестить Хосе, он встретил меня нетерпеливо-радостным взмахом руки. Он хотел гулять, приглашал меня на прогулку – такого я никак не ожидал. Мне было известно, что с восьмилетнего возраста – с начала болезни – Хосе ни разу не выразил желания выйти из дому, и вот сейчас он указывал на запертую дверь, давая понять, что ее нужно открыть. Он стремился на волю, на воздух.
Сбежав впереди меня по лестнице, Хосе вышел из больницы в залитый солнцем заросший сад. На этот раз мне даже не пришлось давать ему авторучку, он захватил ее с собой. Мы гуляли по саду, и Хосе смотрел по сторонам – на небо, на деревья, но большей частью вниз, на желто-лиловый ковер одуванчиков и клевера у нас под ногами. Глаз у него был наметан на различные формы и цвета растений, и он тут же нашел редкий белый цветок клевера, а потом – еще более редкий четырехлепестковый экземпляр. Обнаружив целых семь разновидностей травы, он радостно приветствовал каждую. Но больше всего его радовали огромные желтые одуванчики, полностью раскрытые солнцу. Ясно было, что одуванчик – его растение, и выразить свои чувства он решил с помощью рисунка. Стремление изобразить любимый цветок полностью завладело Хосе. Он опустился на колени, положил дощечку для рисования на землю и, держа одуванчик в руке, принялся за работу.
Кажется, это был его первый рисунок с натуры с тех пор, как отец возил его на этюды, – и вышел он великолепно: цветок был схвачен верно и живо. Качеством исполнения и научной точностью он напомнил мне изысканно-ясные рисунки в средневековых ботанических атласах и травниках – и это притом что Хосе совершенно не знал ботаники (даже попытавшись ознакомиться с ней, он наверняка ничего бы не понял). Ум его вообще не приспособлен для работы с абстрактными понятиями – эта дорога к истине для него закрыта. Но взамен у него есть нечто другое – талант и страсть к конкретному. Он стремится к подробностям, вникает в них и способен воссоздавать их в рисунке. При таком подходе конкретное становится еще одним, присущим самой природе путем к реальности и истине. Абстрактные концепции ничего не значат для аутиста, тогда как конкретное и индивидуальное составляют для него весь мир. Неважно, связано это со способностями или с психической установкой, но именно так обстоят дела. Понятие общего чуждо аутистам, и их картина мира состоит из набора частностей. В результате они существуют не в универсуме, а в «мультиверсуме» (выражение Вильяма Джеймса) – во вселенной, составленной из бесчисленных, точных, бесконечно живых особенностей.
Мышление аутиста при этом максимально далеко от процессов обобщения и категоризации, от научного подхода – но все же ориентировано в сторону реальности, нацелено на нее, пусть и совершенно другим способом. Именно такое сознание описано в рассказе Борхеса «Фунес, чудо памяти» (а также в книге Лурии «Ум мнемониста»):
Не будем забывать, что сам он был почти совершенно не способен к общим платановым идеям… В загроможденном предметами мире Фунеса были только детали, в их почти абсолютной непосредственной данности… Никто… не испытывал столь непрестанного жара и гнета реальности, как тот, что обрушивался денно и нощно на бедного Иренео.
Хосе похож на Иренео Фунеса, но абсолютная конкретность мира моего пациента не обязательно предвещает катастрофу. Подробности и частности могут стать источником радости и надежды, особенно если они сияют символическим, значительным светом.
Мне кажется, что слабоумный аутист Хосе обладает столь глубоким даром конкретной формы, что это делает его настоящим художником-натуралистом. Он воспринимает мир как многообразие форм – непосредственных и вызывающих живейший отклик – и стремится их воспроизвести. Он способен с удивительной точностью нарисовать цветок или рыбу – и при этом может наделить их оттенками собственной личности, превратить в символ, сон или шутку. А ведь считается, что аутистам недоступно воображение, игра и искусство!
Такие существа, как Хосе, вообще говоря, невозможны. Дети-аутисты с выдающимися художественными способностями, согласно всем имеющимся данным, – чистая бессмыслица. Но так ли уж редко они встречаются – или мы просто их не замечаем? Найджел Деннис в блестящей статье о Наде в «Нью-йоркском книжном обозрении» за 4 мая 1978 года задается вопросом, сколько таких детей оказывается вне нашего поля зрения, сколько уничтожается талантливых произведений, сколько странных дарований, подобных Хосе, мы бездумно списываем со счетов как случайные и бесполезные причуды природы. Судя по всему, аутисты, наделенные воображением и художественными способностями, не так уж редки. За многие годы моей врачебной деятельности, не занимаясь специальными поисками, я столкнулся с доброй дюжиной подобных пациентов.
Аутисты в силу самой природы своего заболевания с трудом поддаются внешним влияниям. Они обречены на изоляцию и, следовательно, на оригинальность. Их способ видения мира, если удается его разглядеть, обычно оказывается врожденным и идет изнутри. Общаясь с ними, я неизменно прихожу к мысли, что они представляют собой некую отдельную расу – странный и оригинальный подвид человечества, каждый представитель которого полностью замкнут на себя.
В прошлом аутизм считали детской шизофренией, однако с точки зрения реальных симптомов это противоположные состояния. Шизофреник постоянно жалуется на воздействия, приходящие извне: он пассивен, им играют внешние силы, он не может оставаться самим собой. Аутист же, научись он жаловаться, поведал бы нам о недостатке влияний, об абсолютной изоляции.
Джон Донн писал: « Нет человека, который был бы как остров, сам по себе » , но в отношении аутиста это как раз неверно. Каждый аутист – это остров, отрезанный от материка. При классической форме болезни, достигающей тотальной стадии к третьему году жизни, изоляция наступает так рано, что воспоминаний о «большой земле» почти не остается. Вторичный же аутизм развивается обычно позднее, в результате поражений мозга. В этом случае часть памяти сохраняется, что нередко вызывает ностальгию по утраченной связи с миром. Здесь, возможно, кроется объяснение того, почему с Хосе оказалось легче наладить контакт, чем с большинством аутистов, почему – пусть только в рисунках – он способен вступать во взаимодействие с другими людьми.
Мертв ли остров, отрезанный от материка? Совсем не обязательно. Даже если все «горизонтальные» связи человека с обществом и культурой нарушены, остаются и даже усиливаются «вертикальные» связи – прямое соприкосновение с природой и реальностью, никак не опосредованное участием других людей. Этот «вертикальный» контакт в случае Хосе приводит к поразительным результатам. Его восприятие, его рисунки производят впечатление прямого прорыва к истине, в них есть какая-то кристальная ясность без малейшего намека на двусмысленность и компромиссы, связанные с оценками и влиянием окружающих.
Все это приводит нас к следующему вопросу: найдется ли в мире хоть какое-то место для человека-острова – для существа, которое невозможно приручить и слить с материком? Способна ли большая земля освободить место и принять в свое лоно абсолютно уникальное явление? Здесь есть много общего с реакцией культуры и общества на гения. (Я, конечно, далек от идеи, что все аутисты – гении, и просто указываю на сходную уникальность их положения среди других людей).
Возвращаясь к Хосе – какое будущее ему уготовано? Можно ли вообразить мир, который, не уничтожая и не подавляя, воспринял бы его особую природу и нашел применение его талантам?
Может статься, острый глаз и любовь к растениям позволят ему заняться оформлением научных изданий, начать иллюстрировать работы ботаников, травники, зоологические или анатомические тексты (взглянем, к примеру, на рисунок, который он сделал, когда я показал ему учебник с изображением многослойной ткани под названием «реснитчатый эпителий»)? А может, он сумел бы сопровождать научные экспедиции и делать зарисовки с натуры (он одинаково хорошо пишет красками и изготовляет макеты)? Способность к абсолютной концентрации делает его идеальным ассистентом.
Совершим еще один, пусть странный, но не такой уж абсурдный прыжок воображения: не мог бы Хосе, со всеми причудами его характера и мышления, иллюстрировать сказки, детские стихи, библейские истории, мифы? Да, конечно, он не умеет читать, и слова представляются ему всего лишь рядами затейливых форм, – но ведь есть еще искусство каллиграфии, возможность создавать изысканные буквицы рукописных бревиариев и молитвенников! Работая с мозаикой и мореным деревом, он уже изготовил для церквей несколько прекрасных запрестольных образов; он вырезал также ряд удивительных надписей на надгробных плитах. А еще он печатает на ручном станке разнообразные материалы для больницы, и его шрифты и орнаменты достойны лучших иллюстраторов «Великой хартии вольностей». Итак, подобные занятия вполне доступны для Хосе, и, стань художественное ремесло его профессией, он мог бы приносить пользу и радость окружающим и занять свое место в жизни. Но, увы, для этого должны найтись внимательные и чуткие люди с достаточными ресурсами, чтобы подготовить его и подыскать ему работу. Оглядываясь вокруг, я подозреваю, что встреча Хосе с такими людьми крайне маловероятна. Скорее всего, звезда его так и не взойдет, и, бесполезный, всеми забытый, подобно множеству других аутистов, он до конца дней будет прозябать в глухой палате государственной больницы.

Постскриптум

После публикации этой истории я вновь получил множество писем и статей. Самой интересной оказалась корреспонденция от Клары Парк, посвященная аутизму . Несмотря на то, что Надя из одноименной книги – возможно, единственный в своем роде ребенок (что-то вроде Пикассо), художественные таланты в целом достаточно широко распространены среди аутистов (это подозревает и Найджел Деннис). Выявить их нелегко. Тест «Нарисуй человечка», разработанный Флоренс Гуденаф, как и все другие стандартные тесты, тут почти бесполезен. Должна произойти спонтанная вспышка художественного творчества – как это случилось с Хосе, Надей и Эллой, дочерью Клары Парк.
В серьезном и хорошо иллюстрированном обзоре книги «Надя», появившемся в 1978 году, Клара Парк, анализируя мировую литературу по этой теме, а также опыт работы с собственным ребенком, перечисляет главные особенности рисунков детей-аутистов. В ее список входят и «негативные» черты, такие как вторичность и стереотипность, и «позитивные» – способность к воспроизведению по памяти, а также способность к изображению восприятий (а не представлений), приводящая к особой непосредственности и одухотворенности.
Клара Парк отмечает также относительное безразличие таких детей к оценкам и реакциям окружающих, что может приводить к непреодолимым трудностям в обучении. Опыт, однако, показывает, что с этим можно справиться. Дети-аутисты до определенной степени реагируют на внимание и усилия педагогов, и особым образом построенный процесс обучения может привести к успеху.
Клара Парк не только описывает жизнь с дочерью (ставшей к настоящему времени художницей), но и приводит удивительные и почти неизвестные результаты японских ученых Моришимы и Моцуги, которые добились значительных успехов, помогая талантливым, но почти не поддающимся обучению детям-аутистам профессионально работать в области изобразительных искусств. Моришима использует особые техники обучения («структурную тренировку навыков»), основанные на классической японской традиции отношений мастера и подмастерья; он также поощряет использование рисунка в качестве средства общения. Но такая формальная подготовка, несмотря на всю ее важность, недостаточна. Требуется более тесный, эмоциональный контакт. Последнюю часть своей книги я хотел бы закончить словами, завершающими обзор Клары Парк:
Секрет успеха, скорее всего, не в этом. Он – в самоотверженности Моцуги, поселившего одаренного ребенка-аутиста у себя дома. Моцуги пишет: « Талант Янамуры удалось развить благодаря приобщению к его душе. Учитель должен любить бесхитростную красоту « простого » существа, уметь погружаться в чистый мир наивного сознания » .
SvETTUS1
Автор темы

#43 SvETTUS1 » Пт, 21 июня 2013, 9:03

P.S. я имела в виду - кому -то перекрыли возможность общаться на бытовом уровне и это считается болезнью, а у кого- то дальтонизм, отсутствие ЧЮ, не умение рисовать, "видеть" и чувствовать глубинно музыку и вообще искусство, не понимать красоту математики(физики..что там еще..), выражать ярко свои мысли.. и тп., короче ограничили во всем, кроме бытовухи. :-D И это считается нормой и гуд. :huh: Печалько. :( Когда это не замечаешь.. ну и фигня.. живешь себе в ус не дуешь.......................................................
SvETTUS1
Автор темы

#44 Sirius » Пт, 21 июня 2013, 10:11

SvETTUS1,

интересная тема. Вообще, скажем, в Православии одним из грехов является смехословие - святые отцы пишут, что ничто так не расхищает мирное устроение души, как праздно- и смехословие. С другой стороны, часто бывает так, что хорошая шутка поднимает настроение и бодрит. Вроде бы как так? А дело в том, что юмор юмору рознь. Как отличить "правильный" юмор (в смысле, безгрешный, чтоли) от косячного? Косячным является недоброе подшучивание над ближним, ирония - в общем, такое подшучивание, подтекстом которого является осуждение и чувство превосходства подшучивающего над высмеиваемой ситуацией и людьми. А в нормальном юморе подтекстом является совсем другое - сбивание важности земных привязок: такой юмор для души полезен. Почему люди могут не понимать шутки друг друга? Вариант 1: у этих двух людей разное понимание юмора: у одного цель шутки - побаловать свой инстинкт самосохранения, у другого - сбивание важности земных привязок. Вариант 2: у человека, произносящего шутку (понимающего её, разумеется), тема, затрагиваемая в шутке, пройдена - например, в шутке (анекдоте) затрагивается тема супружеской неверности. Однако у того, кто слушает, эта тема может быть не пройдена или непроходима категорически, и тогда он не увидит в этом ничего смешного - увидит только трагедию.

Добавлю ещё вот что: лично мне, например, не хочется смеяться помногу, даже над изумительными шутками - у меня начинают болеть голова и живот: я либо ухожу, либо вынужден иногда надеть каменное лицо по этой причине. Часто бывает так, что читая хорошие анекдоты, я душой улыбаюсь, а мимика не меняется - но внутренне я реагирую, могу запомнить этот анекдот и потом пересказать.

Собственно, как итог: человек, у которого, как мы думаем, нет чувства юмора - в действительности не хочет или не может смеяться над конкретными шутками. Он может не быть расположен смеяться СЕЙЧАС. Он может быть просто другого душевного склада, чем мы - его смешат другие вещи, потому что у него другое соотношение привязок, чем у нас. Либо тема, по которой мы шутим - для него на данный момент непроходима.

У меня есть наблюдения по своим взаимоотношениям с людьми, в которых есть такой параметр - "совпадение плоскостей юмора". То есть, 100% - это если мы с человеком понимаем каждую шутку друг друга, 0% - это когда с этим человеком мы пошутить не можем ни о чём, ничто не будет понято. Крайностей таких вроде не было, но, конечно, бывают люди, с которыми это совпадение - 3-5%, а с кем-то - 80-85%. Я не подсчитываю проценты - это как ощущение по шкале. Причём я отчётливо понимаю, что есть такие вещи, которые кроме меня не насмешат больше никого - ими ни с кем не поделишься (слишком много для этого должно быть совместного жизненного опыта).
Sirius
Откуда: Москва
Сообщения: 4400
Темы: 54
Зарегистрирован: Вс, 30 апреля 2006
С нами: 17 лет 10 месяцев

#45 Milady » Пт, 21 июня 2013, 10:27

SvETTUS1 писал(а):Почему у некоторых людей отсутствует чувство юмора? Как вариант- отсутствие энергии. Но какой? Не физической точно. А на каком уровне -астральном? ментальном? Наверное, отсутствие ЧЮ- это типа болезни штоли. Есть же дислексики - люди, которые не могут читать и писать, но в остальном могущие быть весьма талантливыми. Но здесь понятно. А с ЧЮ- непонятно. Что может блокировать отсутствие этого чувства?
Почему-то, всё время читаю название этой темы как "ЧМО" :D
Захожу и думаю, про какое-же "ЧМО" речь, что нашего бедного Светусса замучило? :D

Чувства юмора не было у моей прабабушки. Я всё время думала что это из-за того, что она прошла концентрационый лагерь, где людей мучали и убивали. Она никогда не смеялась над комедиями и вообще их не любила. Не понимала. Говорила:" чушь какую то показывают." Дуростью их обзывала. Сама была хорошим человеком.
Milady F
Аватара
Сообщения: 8435
Темы: 135
Зарегистрирован: Вт, 8 ноября 2011
С нами: 12 лет 4 месяца
О себе: Любимая злодейка А'Дюма

#46 Opti » Пт, 21 июня 2013, 13:02

phpBB [media]
Opti F
Аватара
Откуда: Москва-Баку
Сообщения: 4756
Темы: 29
Зарегистрирован: Чт, 30 мая 2013
С нами: 10 лет 9 месяцев

#47 лесной человек » Пт, 21 июня 2013, 14:23

SvETTUS1 писал(а):Почему у некоторых людей отсутствует чувство юмора?
Я бы сузил первый же вопрос темы - отсутствие ЧЮ по отношению к самому себе. Всё остальное наверное есть не отсутствие ЧЮ, а различия в уровне культурной среды, воспитания, традиций, ценностей и т.д.
А в отношении индивида - да, это однозначно гордыня, проявляющаяся в полном неприятии унижения себя через юмор.
Знаком с одним таким, - можно с ним общаться о чём и о ком угодно, посмеятся, но не дай бог пошутить над ним самим...

SvETTUS1 писал(а):... Как вариант- отсутствие энергии.
- не отсутствие,но остановка. Гордыня же...
лесной человек
Сообщения: 2369
Темы: 78
Зарегистрирован: Вс, 22 февраля 2009
С нами: 15 лет 1 месяц

#48 SvETTUS1 » Пт, 21 июня 2013, 16:54

Geula писал(а):Почему-то, всё время читаю название этой темы как "ЧМО" :D
Захожу и думаю, про какое-же "ЧМО" речь, что нашего бедного Светусса замучило? :D

Чувства юмора не было у моей прабабушки. Я всё время думала что это из-за того, что она прошла концентрационый лагерь, где людей мучали и убивали. Она никогда не смеялась над комедиями и вообще их не любила. Не понимала. Говорила:" чушь какую то показывают." Дуростью их обзывала. Сама была хорошим человеком.
Geula, :aiai: , дали пищу этим охальникам из Упёрто всплывающим названиям. :-D :-D У прабабушки что то в душе убили там, в лагере. И она не захотела это отпустить. Подумалось так сразу почему то. Окуневская , например, была оч смешлива. И другие, которые лагеря прошли, тоже, я замечала.
SvETTUS1
Автор темы

#49 SvETTUS1 » Пт, 21 июня 2013, 18:01

Sirius, спасибо Вам. Вы всегда замечательны. Давно хотела Вам сказать.. благодарность за Ваши посты. :grin: Везде Вас читаю. Думаю и снова перечитываю :-D Спасибо Вам за труд и терпение. :rose:
SvETTUS1
Автор темы

#50 CYOKK » Сб, 22 июня 2013, 14:08

SvETTUS1 писал(а):
CYOKK писал(а):SvETTUS1, Они реально защищаются. Там есть преклонение основам жизни в плане одной из семи христианских добродетелей.
СУОКК, да! Вот я про это! Что там в глубине то? Ведь что такое отсутствие ЧЮ? так фигня легкая. Не болезнь, не увечье. Даже всерьез не принимают. Есть, нет ли, можно ж и обойтись. Но мне кажется, тут взаимосвязь должна быть какая то. Дмитро, ну да, Скарлетт сказала -Заземление. Вот не могу я сформулировать.. :cry: Ну вы ж диагносты , что там в глубине?


Там сперва идеология ( столько жертв положено за ... иделы, Родину, собственную землю (бизнес) и т.п.). И что? будем опошлять, легкомысленно к этому всему относиться?
Если человек долго находится в подавленном состоянии, то идея-фикс способна продавить весь культурный пласт и стать первоочередной внутренней проблемой.
Посмотри на всех этих религиозных и идеологических фанатиков: там не пошутишь - сразу по роже или в расход!
CYOKK F
Загадка года
Аватара
Откуда: Рига
Сообщения: 11921
Темы: 39
Зарегистрирован: Пт, 17 февраля 2006
С нами: 18 лет 1 месяц

#51 SvETTUS1 » Сб, 22 июня 2013, 18:03

Да, это вписывается в картину. ЧЮ может быть вытеснено отрицательными состояниями. Согласна. А если врожденное? тогда из прошлых жизней. Я встречала только очень милых таких людей.
SvETTUS1
Автор темы

Re: ЧЮ

#52 Марк » Ср, 9 июля 2014, 10:39

SvETTUS1 писал(а):Почему у некоторых людей отсутствует чувство юмора?
Чувство юмора наверное есть у каждого. Но мы его понимаем по разному. Например Сталин не был лишен чувства юмора, но он у него был черный. Перед очередной репрессией будущую жертву повышали в должности, давали новую квартиру и дачу. А судьями в тройках были те, кого позже будут судить уже иные члены троек.Например маршалл Блюхер был председателем подобной зловещей тройки.
Марк
Сообщения: 7467
Темы: 435
Зарегистрирован: Вс, 9 июня 2013
С нами: 10 лет 9 месяцев

Re: ЧЮ

#53 Марк » Вт, 15 июля 2014, 13:23

SvETTUS1 писал(а):Нее..нее..нее.. Симашк, Напалм, глумление, издевательства, подшучивания... опускаем. Эт не то. Чел не понимает... именно вот... чертегознает чего он не понимает. Как можно легкомысленно.. в серьезной ситуации,штоли? Я хочу понять, вот болезнь ограничивает чела, а ЧЮ..что ограничивает?
Лет ...надцать назад я смотрел по телевизору творческий вечер Александра Ширвиндта. Полтора часа Ширвиндт-старший просто рассказывал разные актерские байки, а зал слушал его раскрыв рты и громко смеясь. И я не отрывался от экрана. А вот вспомнить о чем говорил актер не могу. Кроме ставшей лично для меня крылатой фразы об Андрее Миронове "Мрут не те, а те, не мрут...". Зал сокрушили авации, которые не снились и Брежневу на партсъездах.
Сказать, что Ширвиндт это необыкновенно юморной человек - трудно, но у него есть какая то необъяснимая энергия обаяния.
Марк
Сообщения: 7467
Темы: 435
Зарегистрирован: Вс, 9 июня 2013
С нами: 10 лет 9 месяцев

Re: ЧЮ

#54 SvETTUS1 » Вт, 15 июля 2014, 20:31

я тоже Ширвинда очень люблю. Вот эта его манера... мне очень импонирует. У него ЧЮ 100%. И вообще у большинства ЧЮ имеется. А вот что блокирует ЧЮ у меньшинства? Какая эмоция подсознательная? Что человек даже иронию в тоне не понимает..
SvETTUS1
Автор темы

Re: ЧЮ

#55 бумз » Вт, 15 июля 2014, 20:37

SvETTUS1 писал(а):Почему у некоторых людей отсутствует чувство юмора? Как вариант- отсутствие энергии. Но какой? Не физической точно. А на каком уровне -астральном? ментальном? Наверное, отсутствие ЧЮ- это типа болезни штоли.
Болезнь дается за грехи. Нагрешил чел много, вот его и "колбасит не по детски" с отсутствием чувства юмора. :-D
бумз
Сообщения: 1583
Темы: 3
Зарегистрирован: Вт, 15 июля 2014
С нами: 9 лет 8 месяцев

Re: ЧЮ

#56 tatpit » Вт, 15 июля 2014, 20:43

Юмор-это наличие огня в душе

Добавлено спустя 2 минуты 2 секунды:
А огонь..он разный бывает..
tatpit
Сообщения: 34783
Темы: 168
Зарегистрирован: Вс, 22 ноября 2009
С нами: 14 лет 4 месяца

Re: ЧЮ

#57 бумз » Вт, 15 июля 2014, 20:48

tatpit писал(а):А огонь..он разный бывает.

Ага, комедийного жанра.

phpBB [media]
бумз
Сообщения: 1583
Темы: 3
Зарегистрирован: Вт, 15 июля 2014
С нами: 9 лет 8 месяцев

Re: ЧЮ

#58 SvETTUS1 » Вт, 15 июля 2014, 20:52

бумз, смешная трактовка.. :-D это шож надо натворить, шоб над тобой так "поиздевались"? :hi-hi:
SvETTUS1
Автор темы

Re: ЧЮ

#59 tatpit » Вт, 15 июля 2014, 20:53

бумз писал(а):Ага, комедийного жанра.
Ну, согласитесь..бывает тупой и желчный, а бывает добрый и бодрящий :smile:
tatpit
Сообщения: 34783
Темы: 168
Зарегистрирован: Вс, 22 ноября 2009
С нами: 14 лет 4 месяца

Re: ЧЮ

#60 SvETTUS1 » Вт, 15 июля 2014, 20:55

да хоть какой.. от мировозрения зависит.. от характера.. А когда -никакого?
SvETTUS1
Автор темы

Пред.След.

Вернуться в Взаимопомощь

Кто сейчас на форуме (по активности за 5 минут)

Сейчас этот раздел просматривают: 17 гостей

cron
Fatal: Not able to open ./cache/data_global.php