Первое. Официально объявлено о старте Воссоединения — не просто выгодной кооперации соседних государств, что тактично называется евразийской интеграцией, а именно воссоединения России в её культурно-историческом пространстве.
- Спойлер
- Причём «крымский прецедент» — не более чем оперативное и даже вынужденное решение конкретного вопроса в конкретных обстоятельствах, но в целом присоединение того или иного региона к РФ — далеко не единственная технология Воссоединения, а на самом деле так и вовсе исключительная. На одной только Украине будут в ближайшее время реализованы и другие сценарии — тоже по обстановке, но в жёстком методическом русле. А именно: опора на волеизъявление народа как единственного источника власти, процедурная легитимность, безусловный приоритет национальных — точнее, многонациональных — интересов Большой России (не путать с РФ) и её традиционных нравственных ценностей.
Политика же России в украинском кризисе остаётся неизменной и базируется на очевидных истинах: мы — один народ, Киев — мать городов русских и колыбель русской цивилизации. Следовательно: Украину делить не будем. Ни с кем, если кто не понял.
Второе. Воссоединение — это одновременно и ситуативный ответ России на конкретную угрозу своей безопасности, и стратегический цивилизационный проект как ответ на вызов кризиса существующего миропорядка.
- Спойлер
- Ну, вот так совпало.
Наши западные партнёры потеряли края, затеяв хаос на нашей братской Украине. «Переступили черту», от которой им, по правде говоря, и вовсе лучше было бы держаться подальше. Мы не могли не ответить — и не могли ответить как-то иначе. И очень удачно получилось, что наш ответ был подготовлен заранее — не как лихорадочная реакция, а как продуманная и осознанная стратегия, как комплексный содержательный проект, обеспеченный к тому же волей и силой. Это всегда так бывает: если знаешь и понимаешь что делаешь, дело спорится.
«Крымский прецедент» — это не просто частный случай восстановления исторической и географической справедливости. Это очередной шаг (вкупе с уже действующим Таможенным союзом и готовящимся в штатном режиме на 2015 год проектом экономической интеграции) к формированию евразийского «геополитического материка» как одной из основ будущего посткризисного миропорядка — что Путин провозгласил приоритетом своего нынешнего президентского срока. Что провозгласил — то и делает. Чему удивляться?
Третье. Безответственная самоуверенность и «удивительный примитивный, прямолинейный цинизм» западных партнёров нас, конечно, огорчает. Но мы по-прежнему готовы строить новый миропорядок в согласии с ними (см. предложения России по урегулированию украинского кризиса).
- Спойлер
- Однако если что — можем и без согласия.
На этот случай у нас есть, во-первых, мы сами — Россия. И, во-вторых, мы не одиноки: в списке наших единомышленников Путин первым делом назвал Китай — точнее, Китай сам себя назвал, причём не по-восточному прямо и категорично.
И следует обратить внимание на беспрецедентное прямое обращение президента России к народу Германии. Ведь суть-то этого обращения не в том, чтобы немцы отнеслись к крымскому вопросу «с пониманием»: на самом деле Германии было впрямую, хотя и в предельно уважительной форме, предложено определиться с союзником — ни много ни мало.
Такие предложения могут делать только мировые лидеры.
- Спойлер
- +
«Пружина разжалась». И её уже не остановить.
И, наконец. На самом деле XXI век начался 16 марта 2014 года. С нашей подачи.
Дурдом однополярного мира и торжества высосанных из пальца бессмысленных догм исчерпал себя и объявлен закрытым.
В новом веке будут новые идеи и новые лидеры. Может быть, это будем мы — к этому есть предпосылки. А может, и нет — к этому предпосылки, увы, тоже есть. Но мы — в игре.
http://www.odnako.org/blogs/krimskoe-poslanie-put ... rdom-zakrit-xxi-vek-nachalsya/
Добавлено спустя 10 часов 31 минуту:
http://www.odnako.org/almanac/material/konservativnaya-revolyuciya/
Путинская апелляция к консервативным ценностям, содержащаяся в президентском послании, — это политическая реакция на безумную, ничем не сдерживаемую, трансграничную агрессию разрушения, «расчеловечивания» социума и индивида.
- Спойлер
- Тоталитарная гендерная революция, имеющая целью создание универсального «общечеловека», требует стирания граней не только между мужчиной и женщиной, но между исторической памятью и амнезией, между культурой и дикостью, искусством и безобразием, в конечном счёте между Добром и Злом. Наша реакция — это этический и политический протест, это попытка предложить Россию как одну из последних цивилизаций, сопротивляющихся этой революции, в качестве оплота и знамени этого набирающего по всему миру силу протеста. Политически это очень сильная своевременная идея. Однако при этом надо отдавать себе отчёт, что она полностью лежит вне действующей «современной» политической практики и того политического поля, которое сложилось за последние десятилетия в результате кризиса традиционных светских религий социализма-коммунизма и либерализма-демократизма, о котором пишут наши авторы. Политическая сторона этого кризиса практически завершилась падением советской системы, что вылилось в полную утрату содержательной составляющей современного политического, то есть партийного процесса. То есть полной маркетизацией политики и политических партий. На примере многих стран — и чем цивилизованнее, тем больше — мы видим превращение бывших идеологических партий в PR-команды, предлагающие избирателю товар строго по принципу «маркетинг — реклама — реализация».
1.Мы считаем себя свободными от всех шаблонов, моделей, «понятий», навязываемых нам в качестве обязательных к исполнению современной модельной либерально-демократической идеологией. Мы не свободны только от самих себя, от собственной традиции и веры, от исторической памяти.
2. Мы опираемся на нашу культуру. Культура как основа консервативного мировоззрения всегда консервативна по сути. Что и отличает её от так называемой «контркультуры». Кстати, если говорить об искусстве как о составляющей культуры: искусство в его традиционном человеческом понимании — это возможность сопереживания, а христианское искусство — сострадания. Так называемое «современное» постмодернистское искусство построено на принципиальном отказе от сопереживания, не говоря уже о сострадании. Благодаря чему, собственно, и открывается возможность объявить искусством практически любой объект или акт, включая дефекацию.
3.Наш консерватизм принципиально базируется на христианских источниках и корнях, на религиозном понимании развития. С точки зрения религии и христианства в частности, идея прогресса не имеет смысла. Прогресс носит прикладной характер как способ выживания социума, государства в жёсткой конкурентной борьбе. Социально и политически мы обречены на прогресс, но это совершенно не означает идею поклонения прогрессу. Причём речь идёт в первую очередь об утилитарных аспектах прогресса военно-технического и экономического характера (см. статью Д. Куликова, Т. Сергейцева, стр. 10). Идея социально-культурного прогресса консерваторам чужда по определению.
4. Для консерваторов естественно неприятие революции (в смысле насильственного свержения власти) как приемлемого способа реализации социальных и государственных задач. В этом смысле революция — это катастрофа, последствия которой изживаются огромной ценой. При этом мы понимаем, что такая революция есть результат неспособности власти разрешить назревшие проблемы и противоречия. Для консерваторов, безусловно, желаемы и необходимы революции «сверху». Революция «сверху» и есть, по сути, консервативная революция (при этом мы понимаем, что не всякая революция является консервативной). Консервативная революция подразумевает, естественно, опору на традицию, её синтез и модернизацию традиции, а не уничтожение.
5.На системной необходимости консервативных революций построена идея социального проектирования. Мы рассчитываем на способность, склонность нашей цивилизации к генерированию социальных проектов. При этом жизнеспособный социальный проект возможен только как реализация традиционных органически присущих нашей цивилизации ценностей и архетипов.
6.Мы не считаем наши цивилизационные ценности и архетипы универсальными и одинаково пригодными для других культур и цивилизаций. Мы не видим смысла в задаче навязывать наши формы организации жизни и хозяйства иным цивилизациям. Мы полагаем, что кризис нынешней глобальной системы ведёт к очередной (не первой и не последней в истории человечества) деглобализации, в процессе которой сформируется несколько крупных экономических, политических и культурных цивилизационных агломераций — «мир-цивилизаций», которые с неизбежностью будут достаточно автономны и замкнуты и, естественно, будут отличаться своим государственным, политическим, хозяйственным и культурно-мировоззренческим устройством. Мы надеемся, что Большая Россия станет ядром одной из таких мир-цивилизаций. Иначе наша цивилизация перестанет существовать, будучи разорванной конкурирующими соседями. Сохранение нашей самобытной цивилизации — это единственный способ нашего выживания в кризисном мире как народа и государства. В этом, собственно, мы и видим смысл евразийской интеграции.
Это пунктир. Однако этого явно недостаточно для того, чтобы сформулировать развёрнутую операбельную консервативную идеологию. Идеологию русской консервативной революции, которую мы считаем глубоко назревшей. В том числе и для того, чтобы не допустить катастрофической революции снизу. И «сбоку». В контексте нашего исторического опыта ещё раз повторим: наличие у внешнего противника воли и желания разрушить нашу страну не является оправданием для нашего исторического поражения.
