#77 Владимир П » Чт, 20 апреля 2006, 9:50
Привожу текст своего письма С.Н. Лазареву
Сергей Николаевич, отправляю Вам материалы, которые я выбрал для Вас. Вас наверняка заинтересует попытка в иудаизме сжать 613 заповедей к одной, что вы и пытаетесь сделать. Я не стал подробно рассказывать про индуизм, но описал суть индуизма. Также очень интересная религия сикхизм, которая не противоречит вашим исследования не только по сути, но даже по форме. А про христианство я выбрал моменты, которые выражают самую основу христианства.
Хорошо сказано в «Бхагаватгите»: «Какими бы путями человек ко Мне (к Богу) ни приближался, на всех путях встречу его».
Энциклопедия для детей Аванта+ «Религии мира» том 6 часть 1
Иудаизм.
(стр.341) В еврейской мистике – каббале – существует мнение, что если человек не выполнил данную ему Богом жизненную задачу, то ему предоставляется еще одна попытка: он рождается снова. Праведники также рождаются повторно, но не для исправления ошибок прошлой жизни, а для блага человечества. Такое переселение души называется на иврите «гилгул»
(стр.346) Смысл истории состоит в том, что человек – самое совершенное создание Бога в мире, - по своей собственной воле отвернувшийся от Бога, «скрывшийся» от Него, пройдя безмерный путь ошибок, страданий, преступлений и отчаяния и в то же время верности, мужества и любви, вновь свободно возвращается к Богу для вечной прекрасной жизни.
(Стр. 404-407) Символ веры, которого нет
В иудаизме нет символа веры, иными словами, той общеобязательной формулы или набора формул, исповедание которых определяло бы принадлежность к еврейской общине и напротив, отрицание которых выводило бы человека из общины.
Это составляет существенное отличие иудаизма, например, от христианства, где символ веры и споры вокруг него занимали весьма важное место в религиозном сознании.
Сама по себе идея критерия «правильной веры», в создании и развитии которой принимали активное участие лучшие умы христианского мира, не могли не повлиять на еврейскую мысль. Однако такое влияние началось довольно поздно. Попытки создать еврейский символ веры стали предприниматься в Средние века. Едва ли не первая и наиболее известная из них принадлежит Рамбаму (Маймониду), одному из самых блистательных еврейских мыслителей, живших в XII в.
Он сформулировал в одном из своих толкований «Мишне», как он их называл, «13 великих основных принципов нашей веры». Вот их краткое изложение.
1. Есть Бог-Творец – причина всего сущего.
2. Есть только один Бог, и Он нераздельно един.
3. Бог бестелесен.
4. Бог абсолютно вечен, ничто не существовало до Него.
5. Только Бог достоин поклонения. Нельзя поклоняться ни ангелам, ни звездам, ни чему-либо иному, что Бога ниже.
6. Существуют пророчества.
7. Величайшим пророком был, есть и будет Моисей.
8. Тора Божественного происхождения. «Она была передана нам через Моисея, который действовал как писец, записывающий под диктовку».
9. «К Торе, Устной и Письменной, ничего не следует прибавлять и от нее ничего не следует убавлять».
10. Бог знает все, что делают люди, и никогда не отводит от них Своих взоров, как утверждают те, кто говорят: «Оставил Господь землю сию» (Иез. 8.12; 9.9)
11. Бог вознаграждает тех, кто исполняет заповеди Торы, и наказывает тех, кто преступает ее наставления. Величайшая награда – будущий мир, и жесточайшее наказание – лишение жизни в будущем мире.
12. Мессия – «царь Израиля из дома Давидова и от семени Соломона» - непременно придет, но срок его прихода неизвестен.
13. Мертвые воскреснут.
Критики Рамбама ставили под сомнение даже не смысл его принципов, но саму идею создания символа веры. Они увидели в ней подмену веры как упования, доверия и послушания Господу верой в некую интеллектуальную доктрину.
Вопрос о допустимости символа веры, оказывается, чрезвычайно важен, поскольку связан с самой ее сущностью. У Мартина Бубера – одного из самых крупных еврейских религиозных философов ХХ в. – есть статья «Два типа веры». В ней он говорит о том, что иудаизм – это не исповедание формулы (пусть самой лучшей и правильной), это не вера в Бога; это вера Богу, не связанная формулами, но заставляющая «ходить перед ним» и «быть непорочным».
Символом веры может быть условно названа, например, центральная в иудаизме молитва Шма: «Слушай, Израиль: Господь, Бог наш, Господь один есть» (Втор. 6.4). Но эта молитва – отнюдь не тщательно выверенная и взвешенная религиозно-филосовская формула, а клич, призыв Бога к народу: «И люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всею душею твоей, и всеми силами твоими» (Втор. 6.5). На этот призыв народ должен ответить не признанием некоей истины, но действием. Это не исповедание, произносимое от лица народа, а требование, обращенное к нему самому. Кроме того, и это очень важно, Шма – не плод размышлений ученого, умного и уважаемого человека над текстом Торы, но слова самой Торы.
Серию попыток выявить сущность иудаизма, обратившись к текстам Танаха, сделал рабби Симлай – законоучетель, живший почти за тысячелетие до Рамбама. Сущность иудаизма для этого талмудиста и для всей культуры, к которой он принадлежал, находится не в сфере мысли, но в сфере действия. То есть главное – в заповедях и их выполнении.
Свод Рабби Симлая. Для рабби Симлая естественно было начать с 613 мицвот. Заканчивает он единственной аккумулирующей в себе все заповедью:
«613 заповедей были даны Моисею… Пришел Давид и свел их к одиннадцати… как сказано (Пс.14):
Господи! кто может пребывать в жилище Твоем?
кто может обитать на святой горе Твоей?
тот, кто ходит непорочно, и делает правду,
и говорит истину в сердце своем;
кто не клевещет языком своим, не делает искреннему своему зла
и не принимаем поношения на ближнего своего;
тот, в глазах которого презрен отверженный,
но который боящийся Господа славит;
кто клянется, хотя бы злому, и не изменяет;
кто серебра своего не отдает в рост
и не принимает даров против невинного.
Поступающий так не поколеблется вовек».
Пришел Исайя и свел все к шести заповедям, как сказано (Ис.33.15): «Тот, кто ходит в правде и говорит истину, кто презирает корысть от притеснения, удерживает руки свои от взяток, затыкает уши свои, чтобы не слышать о кровопролитии, и закрывает глаза свои, чтобы не видеть зла – тот будет обитать на высотах».
Пришел Михей и свел все к трем заповедям, как сказано (Мих. 6.8 ) : «О человек! Сказано тебе, что добро и чего требует от тебя Господь: действовать справедливо, любить дела милосердия и смиренномудренно ходить пред Богом твоим».
Еще раз пришел Исайя и свел все к двум заповедям, как сказано (Ис.56.1): «Так говорит Господь: сохраняйте суд и делайте правду…»
Затем пришел Амос и заключил все в одной заповеди, как сказано в книге его (5.4): «Взыщите Меня – и будете живы»
Насколько отличается подход рабби Симлая от подхода Рамбама! Разумеется, из 13 принципов Маймонида можно вывести необходимость праведности (хотя явно о ней нигде не говорится), но в своде рабби Симлая приоритет этического просто поражает. И псалмопевец, и пророки говорят здесь почти исключительно о том, как должен вести себя человек среди людей. Вся человеческая праведность, согласно рабби Симлаю, заключена во взыскании Господа, т.е. в устремленности к Нему. Согласно его мнению, «взыскать» Бога означает хранить правосудие, поступать праведно и делать все, о чем говорит Давид и пророки, - эта заповедь все в себя включает.
Рабби Нахман, сын Исаака, - вавилонский ученый второго или третьего поколения после рабби Симлая – предложил следующий альтернативный вывод: «Далее пришел пророк Аввакум и все заповеди свел к одной, как сказано (Авв. 2.4): «праведный своею верою жив будет»
Это означает, что верою жив живущий праведно, а не тот, кто умом соглашается с некоторым набором принципов, как бы «правильны» они не были. Не формула, пусть даже выведенная выдающимся религиозным авторитетом, определяет принадлежность к общине, но стремление исполнить повеление Бога, данные народу у горы Синайской.
В череде попыток дать формулу еврейской веры особой популярностью пользуется история о том, как некий человек, желавший принять иудаизм (а может быть, он просто хотел позабавится), обратился к двум учителям с просьбой объяснить ему, в чем суть Торы, пока он стоит на одной ноге. Дело происходило в I в. до н.э., а учителя, к которым обратился этот дорожащий своим временем вопрошатель, были знаменитые люди, ставшие своего рода символами иудаизма. Эти два мудреца – их звали Шаммай и Гиллель – прославились своими принципиальными разногласиями. Они придерживались противоположных точек зрения по самому широкому кругу вопросов, и в Талмуде уважительно зафиксированы мнения обоих. Разность их подходов проявилась и на этот раз.
Шаммай выслушал просителя и поколотил его палкой. Он считал, что наглость должна быть наказана, а наглость по отношению к Торе – тем более. Гиллель сказал: «Не делай другому то, чего не желаешь самому себе – в этом смысл Торы». Из этой формулы Гиллеля вытекает вся этика иудаизма: при таком отношении невозможно оскорбить человека, обворовать или убить его…
Любитель беседовать с мудрецами «стоя на одной ноге» не вполне удовлетворился ответом Гиллеля. Он спросил у него (и надо полагать, это была домашняя заготовка): «Но если ты за одну минуту объяснил мне всю Тору, зачем же изучать ее всю жизнь?». Гиллель ответил: «Все остальное – комментарии. Иди и учи комментарии».
Комментарии, о которых говорил рабби Гиллель, занимают не только множество книг, но и множество столетий. Комментарии эти принципиально незавершимы, поскольку неисчерпаемо содержание того, к чему они прилагаются. Их пишут не только мыслители и ученые в книгах, но каждый религиозный еврей пишет их своей жизнью.